Сердце Дракона. Том 19. Часть 1

Хаджар посмотрел на Шенси. Посмотрел так, как некогда смотрел на тех, кого собирался убить.

— Я оставлю свои мысли при себе, грозный генерал, — с усмешкой Абрахам поднял ладони, в одной из которой все еще держал надкушенное яблоко. — Но если ты понял к чему я веду, то и сам начинаешь думать в том же русле.

— Мне нужно, чтобы ты собрал людей в большом зале, — чуть ли не процедил Хаджар. — и отнесся к происходящему хоть немного серьезней.

— О, поверь мне, — Абрахам хрустнул яблоком и надвинул шляпу поглубже на глаза. — я совершенно серьезен, генерал. Совершенно…

И, оставив Хаджара одного на парапете, Шенси спустился по лестнице на плац.

Хаджар же посмотрел на небо. Где-то там, на востоке, уже разворачивался черное бархатное одеяло с россыпью разноцветных, далеких огней. И где-то там, среди них, в саду богов, когда-то жила самая яркая и прекрасная из звезд. Пока, из-за своей дружбы с Черным Генералом, не сорвалась с неба и не разбилась о землю.

Хаджар выругался, достал трубку и, закурив, направился следом за контрабандистом. Ему все еще требовалось придумать план — что делать, когда защита духа спадет и им придется столкнуться лицом к лицу со всей той гадостью, что приготовил для них Горенед.

Глава 1659

В главном зале собраний, где еще недавно Хаджар вместе с Шенси и остальными находились едва ли не на суде секты, собралось всего несколько человек. Непосредственно отряд Шенси (и не потому, что они были самыми опытными в вопросах фортификации и войны, хотя и не без этого, просто Хаджар им доверял, насколько мог, а это многого стоило в подобных ситуациях), три старейшины, несколько мастеров, выключая мастера Шепот Моря, ученик внутреннего круга Пустынный Мираж и, непосредственно, сам глава Секты.

— Насколько долго сможет продержаться защита духа? — спросил Хаджар, сразу переходя к делу.

Эден, не считая нужным отвечать, лишь перевел взгляд на Аэй. Мастер, так и не сменившая свои просторные одежды на хоть что-то напоминающее броню, спокойно ответила:

— Зависит от того, что вороны принесли с собой.

Старейшины кузнец прокашлялся, привлекая к себе внимание, и, когда убедился, что все его слушают, вставил свое слово:

— Среди всех, кто сейчас находится в секте, мои знания в артефакторике наиболее обширны. Так что я смею сделать предположение, что при прочих равных у нас есть, быть может, трое суток. Это если они не принесли с собой Погибель Свободных Духов. Если же так… часов десть. Дух Сумеречных Гор так и не смог оправиться от ран, полученных в войне Небес и Земли. Вряд ли он сможет долгое время противостоять голему.

— Откуда у них может быть погибель? — нахмурился Эден. — Если я правильно помню, лишь ты один и твой покойный ученике способны изготовить голема Погибели.

Старейшина отвел взгляд.

— Гест всегда питал нездоровую любовь к мирским благам, — произнес старик. Из без того дряхлый, с практически прозрачными волосами, подслеповатый, от упоминания имени “Гест” он будто бы и сам превратился в бесплотного духа. — Мудрейший глава, есть на моей душе пятно бесчестия. Семь веков назад, когда Гест был еще жив, то собирал излишки, остающиеся в нашей мануфактуре. Я думал, что он развивает свое ремесло в свободное время, но как выяснилось позже — он продавал товары на сторону.

Эден нахмурился.

— И почему ты не сказал мне об этом, старый друг? Мы могли бы лучше подготовиться к тому, что нас теперь ждет.

Старик склонил голову.

— Когда я лишил его жизни своими руками, то счел, что этого будет достаточно. Никогда я не думал, что Гест мало того, что сумел изготовить Погибель, так еще и продал её фанатикам…

— Этейлен, — вздохнул глава секты. — Я знаю, как дорог тебе был Гест. Ты растил его с юных лет. И многих душевных ран тебе стоило лишить его жизни, когда мальчика охватило безумие, но то, что ты сейчас сказал… ты знаешь, что должно за этим последовать.

— Я готов, глава, — кивнул Этейлен. — Я могу развоплотить себя прямо сейчас, но попросил бы вас, мой друг, оказать последнюю честь и…

— И давайте закончим этот фарс, — перебил Хаджар, разом привлекая к себе всеобщее внимание.

В глазах многих зависла тень осуждения. Даже Летея посмотрела на своего друга с немым укором. Один лишь гном спокойно жевал что-то и разглядывал узоры на колоннах, окружающих местный амфитеатр.

— Генерал, — прошипела Аэй. — ты…

— Я, — второй раз перебил Хаджар. — Я считаю, что без достопочтенного Этейлена наши и без того минимальные шансы на успех, сведутся к чему-то, стремящемуся к нулю. Так что, учитывая мои полномочия, в данный момент я запрещаю вам, достопочтенный Старейшина, лишать себя жизни. Что же касается вас, мудрейший глава секты, вы вольны делать то, что пожелаете — это ваш дом. Но помните — я даже не знаю, что это такое — Погибель Свободных Духов, не говоря уже о тех пушках, которые притащили с собой фанатики.

Эден провел ладонью по столу, после чего упер в неё подбородок и медленно моргнул. Не поворачиваясь обратно к старику, он коротко и тихо произнес:

— Мы обсудим это позже.

Старик поклонился главе, после чего обратился к Хаджару.

— Генерал, Погибель Свободных Духов это голем, внутри которого содержатся мистерии сотни духов, осколки ядер тысячи монстров, кровь десяти адептов уровня Небесного Императора, а также артефакт, дающий ему возможность копировать техники, которые его ранили. Иными словами — это идеальное оружие, созданное специально для противостояния таким духам, как мудрейший Кенатаин.

Хаджар нисколько не удивился тому факту, что старик знал имя духа. В конце концов он прожил здесь явно не один десяток веков. Если не сотню.

— То есть то правило, что использовал Дух Сумеречных Гор могли использовать и фанатики?

Этейлен помотал головой в отрицательном жесте.

— Правила находится за границами понимания большинства адептов, юный генерал. Даже среди бессмертных. Лишь каждый третий из них обладает знанием и силой, чтобы создать свое правило.

Хаджар подозревал это. Та бессмертная обезьяна, Кань’Дун, которая едва не стала причиной смерти Хаджара и Летеи в аномалии, не обладала силой правила. И что-то подсказывало генералу, что именно за этим она туда и направилась.

Иными словами — никто из старейшин не собирался становиться бессмертным, потому что без правила они не видели в этом для себя особого смысла. Их тела и души уже слишком ослабли, чтобы выдержать испытание Небес и Земли.

С другой стороны…

Хаджар покосился на Эдена. Глава секты не был стар — скорее ощутимо младше Абрахама. И при этом он находился на пике силы смертного региона Безымянного Мира. Более того — обладал правилом. Так по какой причине Эден, Опаленные Крылья, все еще оставался смертным? Неужели власть над могущественнейшей сектой (ну, может и не самой могущественной, учитывая, что Орден Ворона, даже не в полном своем составе, смог запереть секту в замке) настолько манила его, что Эден отказался от амбиций и остался смертным?

Нет, звучит глупо.

Ни один адепт, не обладающий амбициями становиться все сильнее и сильнее, познавать больше тайн и мистерий, открывать новые секреты Безымянного Мира не смог бы добраться до уровня даже Безымянного, не говоря уже о Небесном Императоре.

Значит что-то держало Эдена на месте.

Что-то такое…

Что-то такое, что могло заставить Воронов высунуться из своего гнезда, а Абрахама начать выкладывать свои козыри на стол.

Что же, Высокое Небо и Вечерние Звезды, они притащили из той аномалии?