Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы

С рудой целуется багрец,

И в глубине каменоломен

Запел базальтовый скворец.

У антрацита лоска кожа, —

Он — юный негр, любовью пьян,

Клубится дымная рогожа

Из труб за облачный бурьян.

Есть у завода явь и небыль,

Железный трепет, чернь бровей...

Портретом Маркс, листовкой Бебель

Гостят у звонких слесарей.

О, неизведанных Бразилии

Живая новь — упругость губ!..

Люблю на наковальном рыле

Ковать борьбы горящий зуб.

Лебедок когти, схваты, сглазы,

Сады из яблонь гвоздяных,

Чтобы орленком черномазым

Тонуть в пучинах городских.

Играть страницей жизнетома

От Повенца до Сиракуз,

Как бородою Совнаркома,

Мир — краснощекий карапуз.

4

Я, кузнец Вавила,

Кличка — Железня,

Рудовая сила

В жилах у меня!

По мозольной блузе

Всяк дознать охоч:

Сын-красавец в вузе,

В комсомоле дочь.

Младший пионером —

Красногубый мак...

Дедам - староверам

Лапти да армяк.

Ленинцам негожи

Посох и брада,

Выбродили дрожжи

Вольного труда.

Будет и коврига —

Пламенный испод...

С наковальней книга

Водят хоровод.

Глядь, и молот бравый

Заодно с серпом,

Золотые павы

Плещут над горном.

Всё звончей, напевней

Трудовые сны,

Радости деревни

Лениным красны.

Он глядит зарницей

В продухи берез:

На гумне сторицей

Сыченый овес.

Труд забыл засухи

В зелени ракит,

Трактор стальнобрюхий

На задворках спит.

И над всем, что мило

Ярому вождю,

Я — кузнец Вавила —

С молотом стою.

<1926>

452. Корабельщики

Мы, корабельщики-поэты,

В водовороты влюблены,

Стремим на шквалы и кометы

Неукротимые челны.

И у руля, презрев пучины,

Мы атлантическим стихом

Перед избушкой две рябины

За вьюгою не воспоем.

Чтб романтические ямбы —

Осиный гуд бумажных сот,

Когда у крепкогрудой дамбы

Орет к отплытью пароход!

Познав веселье парохода

Баюкать песни и тюки,

Мы жаждем львиного приплода

От поэтической строки.

Напевный лев (он в чревной хмаре)

Взревет с пылающих страниц —

О том, как русский пролетарий

Взнуздал багряных кобылиц,

Как убаюкал на ладони

Грозовый Ленин боль земли,

Чтоб ослепительные кони

Луга беззимние нашли,—

Там, как стихи, павлиноцветы,

Гремучий лютик, звездный зев...

Мы — китобойцы и поэты —

Взбурлили парусом напев.

И, вея кедром, росным пухом

На скрип словесного руля,

Поводит мамонтовым ухом

Недоуменная земля!

<1926>

453

Наша собачка у ворот отлаяла,

Замело пургою башмачок Светланы,

А давно ли нянюшка ворожила-баяла

Поварёнкой вычерпать поморья-океаны,

А давно ли Россия избою куталась,—

В подголовнике бисеры, шелка багдадские,

Кичкою кичилась, тулупом тулупилась,

Слушая акафисты да бунчуки казацкие?

Жировалось, бутилось братанам Елисеевым,

Налимьей ухой текла Молога синяя,

Не было помехи игрищам затейливым,

Саянам-сарафанам, тройкам в лунном инее.

Хороша была Настенька у купца Чапурина,

За ресницей рыбица глотала глубь глубокую

Аль опбена, аль окурена,

Только сгибла краса волоокая.

Налетела на хоромы приукрашены

Птица мерзкая — поганый вран,

Оттого от Пинеги до Кашина

Вьюгой разоткался Настин сарафан.

У матерой матери Мемёлфы Тимофеевны

Сказка-печень вспорота и сосцы откушены,

Люди обезлюдены, звери обеззверены...

Глядь, березка ранняя мерит серьги Лушины!

Глядь, за красной азбукой, мглицею потуплена,

Словно ива в озеро, празелень ресниц,