Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы

А где-то над желтою Гоби

Плетут невода журавли,

А где-то в кизячном улусе

Скут пряжу и доят овец...

Цветы окровавленной Руси —

Бодяга и смертный волчец.

На солнце, саврасом и рябом,

Клюв молота, коготь серпа...

Плетется по книжным ухабам

Годов выгребная арба.

В ней Пушкина череп, Толстого,

Отребьями Гоголя сны,

С Покоем горбатое Слово

Одрами в арбу впряжены.

Приметна ль вознице сторожка,

Где я песноклады таю?..

Потемки — подражая кошка,

Крадутся к душе-воробью.

1921 или 1922

431

Заутреня в татарское иго

В церквушке, рубленной в лапу,

На плате берестяная книга

Живописную теплит вапу.

Пирогощая точит гривны —

Кровинки с козельской сечи,

За хоробрую Тверь и Ливны

Истекли огневицей свечи.

Полегли костями Буслаи

На далекой ковыльной Калке...

За оконцем вороньи граи

Да девичий причит жалкий.

Христофор с головой собаки

С ободверья возлаял яро,

В княженецкой гридне баскаки

Осквернили кумысом чары.

Пирогощая плачет зернью

Над кутьей по красном Мстиславе,

Прозревая раннюю обедню

В агарянское злое иго...

1921

432. Гитарная

Вырастает и на теле лебеда,

С Невидимкой шепелявя и шурша,

Это чалая колдунья-борода,

Знак, что вызрела полосынька-душа!

Что, как брага, яры соки в бороздах,

Ярче просини улыбок васильки!..

Говорят, Купало пляшет в бородах,

А в моей гнездятся вороны тоски!

Грают темные: «Подруга седина,

Допрядай свою печальную кудель!

Уж как нашему хозяину жена

В новой горнице сготовила постель».

За оконцем, оступаясь и ворча,

Бродит с заступом могильщик-нелюдим!..

Тих мой угол, и лежанка горяча,

Старый Васька покумился с домовым.

Неудача верезжит глухой Беде:

«Будь, сестрица, с вороньем настороже!..»

Глядь, слезинка расцвела на бороде —

Василек на жаворонковой меже!

1921 или 1922

433

Стариком, в лохмотья одетым,

Притащусь к домовой ограде...

Я был когда-то поэтом,

Подайте на хлеб Христа ради!

Я скоротал все проселки,

Придорожные пни и камни!..

У горничной в плоёной наколке

Боязливо спрошу: «Куда мне?»

В углу шарахнутся трости

От моей обветренной палки,

И хихикнут на деда-гостя

С дорогой картины русалки.

За стеною Кто и Незнаю

Закинут невод в Чужое...

И вернусь я к нищему раю,

Где Бог и Древо печное.

Под смоковницей солодовой

Умолкну, как Русь, навеки...

В мое бездонное слово

Канут моря и реки.

Домовину оплачет баба,

Назовет кормильцем и ладой...

В листопад рябины и граба

Уныла дверь за оградой.

За дверью пустое сени,

Где бродит призрак костлявый,

Хозяин Сергей Есенин

Грустит под шарманку славы...

1921 или 1922

434

От иконы Бориса и Глеба,

От стригольничьего Шестокрыла

Моя песенная потреба,

Стихов валунная сила.

Кости мои от Маргарита,

Кровь — от костра Аввакума.

Узорнее аксамита

Моя золотая дума:

Чтобы Русь, как серьга, повисла

В моем цареградском ухе...

Притекают отары-числа

К пастуху — дырявой разрухе.

И разруха пасет отары

Татарским лихим кнутом,

Оттого на Руси пожары

И заплакан родимый дом.

На задворках, в пустом чулане,

Бродит оторопь, скрёб и скок,

И не слышно песенки няни

На крылечке, где солнопёк.

Неспроста и у рябки яичко

Просквозило кровавым белком...

Громыхает чумазый отмычкой

Над узорчатым тульским замком.

Неподатлива чарая скрыня,

В ней златница — России душа,

Да уснул под курганом Добрыня,

Бородою ковыльной шурша,

Да сокрыл Пересвета с Ослябей

Голубой Богородицын плат!..

Жемчугами из ладожской хляби