Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы

И посохи слезами мочим...

До впадин выплакать бы очи

3780 Иль стать подстрешным воробьем,

Но только бы с родным гнездом,

Чтоб бедной песенкой чи-ри

Встречать заутреню зари

И знать, что зернышки, солому

Никто не выгонит из дому,

Что в сад распахнуто давно

Резное русское окно,

И в жимолость упали косы!..

* * *

На преподобного Салоса —

3790 Угодника с большой Торговой,

Цветистей в Новгороде слово.

И пряжею густой шелковой

Прошит софийский перезвон

На ипостасный вдовий сон,

На листопад осин повальных,

К прибытку в избах котовальных,

Где шерсть да валенок пушистый.

Аринушка вдовела чисто.

И уж шестнадцать дочке Насте,

3800 Как от неведомой напасти

Ушел в могилу котовал,

Чтоб на оплаканном погосте

Крестом из мамонтовой кости

Глядеться в утренний опал!

Там некогда и я сиял,

Но отягченный скатным словом.

Как рябчик к травам солодовым,

На землю скудную ниспал!

Аринушка вдовела свято,

3810 Как остров под туманным платом,

Плакучий вереск по колени.

Уж океан в саврасой пене

Не раз ей косы искупал,

И памяткой ревнивый вал

В зрачки забросил парус дальний.

Но чем прекрасней, тем печальней

Лен времени вдова пряла,

И материнского крыла

Всю теплоту и многострунность

3820 Испила Настенькина юность!

Зато до каменной Норвеги

Прибоя пенные телеги

Пух гаги — слухи развезли,

Что материнские кремли

И сердца кедр, шатра укромней,

Как бирюзу в каменоломне

Укрыли девичью красу!

Как златно-бурую лису

Полесник чует по умётам,

3830 Не правя лыжницу болотом,

Ведь сказка с филином не дружит.

А раекой доторы вьюжит,

И на березовой коре —

Следы резцы на серебре,

Находит волосок жар-зверя,

И, ревностью снега измеря,

Пустым притащится к зимовью, —

Так, обуянные любовью

И Капарулин с Кулда оя,

3840 И Лопарев от Выдромоя, —

Купцы, кудрявичи и щуры

В сеть сватовства лисы каурой

Словить, как счастья, не могли!

Цветисты моря хрустали,

Но есть у Насти журавли

Средь голубик и трав раздумных,

Златистее поречий лунных,

Когда голуборогий лось,

В молоках и опаре плёс,

3850 Куст головы, как факел, топит!

В Поморий, в скуластой Лопи

Залетней нету журавля,

Чем с Гоголиного Ручья —

Селения, где птичьи воды, —

Сын косторезчика — Феодор!

Он поставец, резьбой украшен,

С кувшинцами нездешних брашен,

Но парус плеч в морях кафтанных

Напружен туго. Для желанных

3860 Нет слов и в девичьем ларце,

И о супружеском венце

Не пелося Анастасии...

Святые девушки России —

Купавы, чайки и березки,

Вас гробовые давят доски,

И кости обглодали волки,

Но грянет час — в лазурном шелке

Вы явитесь, как звезды, миру!

Полюбит ли сосна секиру,

3870 Хвой волосами, мясом корня,

И станет ли в избе просторней

От гробовой глухой доски?

Так песнь стерляжьи плавники

Сдирает о соображенье.

Испепелися, наважденье —

Понятие — иглистый еж!

Пусть будет стих с белугой схож,

Но не полюбит он бетона!..

Для Настеньки заря — икона,

3880 А лестовка — калины ветка —

Оконца росная соседка.

Вся в бабку, девушка в семнадцать

Любила платом покрываться

По брови, строгим, уставным,

И сквозь келейный воск и дым,

Как озарение опала,

Любимый облик прозревала.

Он на купеческого сына,

На объярь — серая холстина,

3890 Не походил и малой складкой

И за колдующей лампадкой

Пил морок и горючий сон,

В березку раннюю влюблен.

Так две души, одна земная,

И живописная другая,

Связались сладостною нитью,

Как челн, готовые к отплытью

В живую водь, где Китеж-град

И спеет слезный виноград,