Сердце красавицы

— Условие первое: не быть парнем. Хотя мы с тобой можем как-нибудь организовать домашнюю пиццу.

— Ловлю на слове. Послушай, раз уж мы вспомнили о приглашениях, мама приглашает тебя на ужин в воскресенье.

Бокал Паркер замер на полпути к ее губам, затем она снова поставила его на стол.

— Ужин у твоей мамы? В воскресенье? В это воскресенье? — Непривычная паника, совсем легонькая, защекотала ее горло. — О, но у нас прием, и…

— Все решаемо. Я сказал ей, что ты занята, но она знает, что прием днем. — Малком неловко заерзал на стуле, не отрывая взгляда от своего печенья. — По-моему, она и миссис Грейди слишком часто встречаются в последнее время, сплетничают и все такое.

Паркер только хмыкнула, наблюдая за ним.

— Короче говоря, мама уперлась. Кажется, она думает, что я… Я тут часто бываю, подкармливаюсь, и она решила, что должна… ну, ты понимаешь, отблагодарить.

— Угу. — «Не это ты собирался сказать», — мысленно добавила Паркер. И если паника чуть-чуть ее пощекотала, то Малкома явно схватила за горло.

Безумно интересно.

— Итак, мама уперлась, и поверь мне, когда мама упирается, сдвинуть ее невозможно. Я, конечно, могу сказать ей, что ты занята, но она будет долбить, пока ты не согласишься.

«Он не просто паникует, — решила Паркер. — Он чертовски встревожен. Его ловко обвели вокруг пальца, заставили пригласить женщину домой, а он явно побаивается возможных последствий».

— Я с удовольствием пришла бы к вам на ужин в воскресенье.

Его взгляд — настороженный взгляд — метнулся к ее лицу.

— Правда?

— Разумеется. Здесь все должно закончиться к половине шестого. Если уложимся в график, я смогу приехать часам к шести. Договоримся так: я приеду сразу после приема, а если увижу, что не успеваю к шести, то позвоню. Хорошо?

— Да, конечно. Хорошо.

Чем больше он нервничал, тем больше ее увлекала перспектива воскресного ужина с его матушкой. Конечно, это характеризует ее не с лучшей стороны, но, в конце концов, какого черта.

— Спроси маму, что мне лучше привезти: десерт или бутылку вина. Нет, забудь, я сама ей позвоню.

— Ты позвонишь моей маме? — растерянно протянул он.

Паркер улыбнулась, широко раскрыв глаза, в которых светились абсолютное спокойствие и невинность.

— Тебя это напрягает?

— Нет. Все прекрасно. Вот сами и договоритесь. Без меня.

— Хорошо. — Уже не чувствуя никакой паники, Паркер снова подняла свой бокал. — Она с кем-нибудь встречается?

— Что? — изумленно воскликнул он. — Моя мама? Нет, боже сохрани.

Паркер не смогла сдержать смех, но, смягчая свою реакцию, накрыла ладонью его пальцы.

— Она полная жизни, интересная женщина.

— Не продолжай. Умоляю.

— Я спросила только потому, что хотела знать, пригласила ли она друга или мы будем втроем.

— Мы. Втроем. Точка.

— Очень мило. — Мэл вскочил.

— Ладно. Ладно, мне пора. — Паркер тоже встала.

— Желаю повеселиться.

— Да, я тебе тоже.

— И удачи. — Она направилась к нему. — Может, это поможет.

Она двигалась медленно, нарочито медленно, пока не прижалась к нему всем телом, пока не обхватила руками его шею, пока ее губы не коснулись его губ, отстранились и коснулись снова, заманивая, согревая.

Ее вздох был полон наслаждения, и капитуляции, и обещания. Ее тело вспыхнуло, когда его рука сгребла ее блузку.

Мэл забыл, почти совсем забыл, где находится. Забыл, почти совсем забыл обо всем, кроме Паркер. Ее запах, этот тонкий незабываемый аромат женщины и ее тайн, окутанных прохладными бризами, ее тонкое, гибкое тело возбуждали самые жгучие желания.

Паркер снова вздохнула, легко провела пальцами по его волосам и чуть отстранилась.

— Нет.

Он резко привлек ее к себе, принимая вызов.

— Малком. — Она сама открыла дверь клетки и, как бы ни хотела распахнуть ее шире, понимала, что им необходимо успокоиться. — Мы не можем.

— Хочешь пари? — Крепко держа ее за руку, он зашагал так широко и быстро, что она еле поспевала за ним.

— Подожди. Куда ты? — Она уже почти не дышала, когда он втолкнул ее в кладовку и прижал спиной к захлопнувшейся двери… и щелкнул замком. — Мы же не можем…

Он подавил ее протест жадным поцелуем и уже хотел разорвать ее блузку, но усилием воли заставил себя расстегнуть пуговки, затем дернул вниз ее бюстгальтер.

Паркер застонала, задрожала под его мозолистыми ладонями.

— Боже. Малком. Подожди.

— Нет. — Он задрал ее юбку. — Здесь и сейчас. Ты первая. — Его пальцы скользнули под кружева трусиков.

Она впилась в его плечи, чтобы не упасть. Он следил за ней горящими зеленым огнем глазами, в которых светилось торжество.

Она услышала треск рвущихся кружев и лишь застонала. На большее она была не способна.

— Скажи, что ты меня хочешь. — Ему необходимо было это услышать. Услышать ее голос, хриплый от страсти, такой же безумной, как его собственная. — Скажи мне, что ты это хочешь. Вот так и немедленно.

— Да. Господи. Да.

Паркер закинула ногу на его талию, раскрываясь, предлагая себя. Он вонзился в нее и заглушил ее крик губами.

Он словно разрушал ее — ни одно другое слово не приходило в голову, — и Паркер не только не возражала, но принимала его натиск с восторгом, ни в чем не уступая ему до самого конца, похожего на смерть.

Даже когда она содрогнулась, даже когда ее голова упала на его плечо, когда его рука, успокаивая, коснулась ее волос, она не смогла вдохнуть воздух. Малком приподнял ее голову, нежными, бережными поцелуями покрывая ее щеки, лоб, виски. «Кто ты? — подумала она. — Кто ты, если можешь творить такое со мной, с моим телом, с моим сердцем?»

Паркер открыла затуманенные глаза, взглянула в его глаза и поняла. Не все, не до конца, но поняла, что любит.

Она улыбнулась, и он улыбнулся в ответ.

— Ты это затеяла.

Если бы хватило дыхания, она рассмеялась бы.

— Урок мне на будущее.

Мэл прижался лбом к ее лбу, начал застегивать ее блузку.

— Ты слегка помялась. — Он оправил ее юбку, пригладил волосы. — Бесполезно. Ты выглядишь точно, как женщина, которая только что занималась сексом в кладовке.