Сердце ледяного мира

— Да, ты права, — ответил низкий грудной голос Хельги.

Картинка перед глазами то сужалась, то растягивалась, то плыла, подобно ткани на волнах. Аргон дёрнул головой, чтобы собраться, а затем протёр глаза и посмотрел на женщин. Они находились как будто за толстым стеклом. Казалось, словно он всё ещё остался в этом ничто, но мог видеть реальную жизнь через окно. Он мог бы испугаться, но в ничто не было эмоций. Самое главное, что там не было ни тревоги, ни страха.

— А когда мне уходить? Завтра? — спросил Аргон и отметил, как сухо звучит его голос.

— Нет, — ответила Хельга, выливая воду из кувшина. Это был другой кувшин: пузатее, с узором и с тонкой ручкой. — Я думаю, что лучше во время Осенина. Пока все будут праздновать, Вы сможете уйти незамеченным.

— Это праздник, когда мы прощаемся с летом и встречаем осень. Утром все будут праздновать за столами, а вечером пойдут на холмы, чтобы там с песнями и танцами проводить уходящее лето. Все будут заняты праздником, и вряд ли кто-то обратит внимание на Вас, — пояснила Мириам, отжимая тряпку.

Грязная вода закапала в таз.

— А когда этот… Осенин?

— Пятого дня листопада, — ответила Хельга и поставила кувшин на стол к остальным чистым.

— Через день после окончания ярмарки, — добавила Мириам.

— А до этого времени Вам, Аргон, нужно быть ещё осторожнее, чем раньше… — голос хозяйки дома становился всё тише.

Аргон опять погрузился в ничто. Он хотел бы поразмышлять о будущем, о том, куда он потом пойдёт, что будет делать, но всё это казалось таким нереальным, будто Хельга пошутила. Появилась странная уверенность, что разговор раствориться во времени и забудется.

Глава 27: Эйнар

Он предатель! Это чувство пронзило, будто стрела, и от боли напрягался каждый мускул. Эйнар подскочил со своей лежанки, сделанной из сосновых лап, навернул несколько кругов по убежищу, а затем, как подстреленный, рухнул на пенёк и уставился на огонь. Родные ненавидят его.

Он до сих пор помнил лицо матери, когда сообщил ей о том, что уходит в рекруты. Они в погребе раскладывали по ящикам купленные овощи. Эйнар долго мялся, не знал, как рассказать, и в итоге решил выпалить всё, как есть. От этой новости мама побледнела и стала оседать на пол. Благо, они с сестрой успели подхватить её.

— Ну ты и долбень! — прошипела Мириам и злобно уставилась на него. — Смотри, что ты наделал! Доволен?!

Эйнар ничего не ответил. Ужас свернулся в груди, мешая дышать. Неужели у мамы сердце прихватило? А если она умрет от этой новости? Он будет в этом виноват?!

— Я сбегаю за водой, — бросила Мириам, как только они усадили маму на сундук.

Сестра в два прыжка, будто кошка, взобралась по лестнице, а затем раздался скрип двери в избу. Эйнар присел напротив мамы. Щёки у неё были бледными, глаза широко распахнуты, а рот беззвучно открывался и закрывался.

— Мама, Вы как? — он легонько похлопал её по щекам. — Вы меня слышите?

Она посмотрела на него, и от её безумного взгляда, в котором читалась борьба между чувствами и разумом, у Эйнара всё внутри сжалось, но затем её морщинистая рука накрыла его руку и легонько сжала. Мол, всё хорошо, сынок, я в порядке. Но он видел, что это не так, и мысленно просил прощения за сказанное. За то, что вообще решил пойти в рекруты и не смог догадаться, сколько боли это принесёт.

Появилась Мириам с кружкой воды.

— Вот, попейте.

Мама машинально взяла стакан и сделала глоток. Затем закрыла глаза, запрокинула голову, глубоко вдохнула и замерла. Дети всматривались в её лицо, пытаясь разгадать, какие мысли и чувства бродят внутри. Сестра бросала на Эйнара злобные взгляды. Он чувствовал, как её злость что-то выжигает в душе, и от этого становилось больно. Защипало глаза, и Эйнар, в попытке не расклеиться, нахохлился и крепко сжал губы, мечтая о том, чтобы кожа превратилась в крепкую броню, способную отразить упрекающий взгляд.

Наконец-то мама открыла глаза и посмотрела на детей. Её взгляд потеплел, а тело словно заново наполнилось силами: оно подобралось, щёки порозовели. Видимо, за то мгновение, которое она провела внутри себя, мама смогла разрешить спор между разумом и чувствами.

— Так, сначала нужно доделать работу, а потом уже всё остальное, — произнесла она, допила остатки воды и поднялась.

И за целый день никто не вернулся к разговору о том, что Эйнар станет рекрутом в Видящей страже. А ему так хотелось всё объяснить, успокоить маму. Хотя, на самом деле, он сильнее нуждался в этом, чем она. Ему нужно было получить прощение, услышать от мамы, что она понимает его и отпускает, но Эйнар боялся, как бы опять не случился приступ, поэтому молчал и делал вид, будто всё в порядке. Хотя в леднике, когда он перекладывал мясо, не сдержался и со всего размаху ударил тушкой о стену.

Ночью ему не спалось. Эйнар лежал на кровати, в голове не было ни одной мысли. В ночной темноте еле-еле вырисовывались потолочные балки, за окном свистел ветер. В избе раздался негромкий шум, чьи-то шаги. Эйнар приподнялся на локтях. Действительно кто-то ходил, шморгнула заслонка в печи. По телу прокатилась волна напряжения — вдруг кто залез — но мысль, попав на свет разума, тут же растворилась. Да нет, это не воры. Видимо, маме тоже не спится.

Эйнар вышел в избу. На столе в невысоком светце горела лучина. В тусклом жёлто-оранжевом пламени край столешницы, кружка, а, главное, мама — всё казалось такими тёплым и манящим! И Эйнар полетел к этому теплу, подобно мошке. Сел на скамейку рядом.

— Мама, я не хотел Вас ранить, — он опустил голову, как маленький провинившейся ребенок. — Простите меня.

— Всё хорошо, сынок. Всё хорошо. Ты взрослый мужчина и можешь принимать решения.

Она слабо улыбнулась ему.

— Но я не думала, что ты покинешь меня. Надеялась, что приведёшь в дом невестку, которая будет мне помогать. Боги дадут вам детишек, и дом снова наполнится смехом, разговорами, запахами сахарных булок, — мама улыбнулась своим мечтам. — Но, видимо, этому не суждено сбыться. Боги распорядились так, чтобы дом пустел… Вот Мириам замуж выйдет, уедет, и я останусь совсем одна-одинешенька.

Крупная слеза покатилась по щеке.

— Ну, мама, что Вы, — он взял её руку и сжал в своих. Только сейчас он заметил, насколько мама постарела. Днём за работой она казалась такой молодой и сильной, а сейчас будто спала пелена, и Эйнар увидел правду. Морщины располосовали лоб, залегли под глазами, а вены на руках напоминали корни деревьев, которые ищут влагу в высыхающей земле.

— Мама, Вы не останетесь одна. Я попросил Оратора присмотреть за Вами и, если понадобится помощь, он поможет. Да и я буду наведывать Вас. Буду высылать Вам деньги.