Сердце мексиканца

Аля не привыкла так разговаривать.

— Тогда с чего он вдруг поймет?

— Он взрослый человек, — отчетливо скрипнул зубами Сантьяго. — Которому я доверял достаточно, чтобы оставить на своем месте.

Аля не выдержала и повернулась к нему окончательно, села, оперевешись на спинку кровати. Надо же, оказывается в мексиканских бандах те же самые проблемы управления и мотивации, что и в московских офисах! И такие же упрямые начальники, построившие бизнес своими руками и уверенные, что у подчиненных в голове то же самое, что у них.

— Но когда он не справился, наказал его, как мальчишку! — бросила она, разгорячившись. Ее уже мало волновало, что вообще-то она спорит с настоящим бандитом, который провел последние несколько часов в компании самых опасных людей в этой части страны.

— Он и есть мальчишка, — усмехнулся Сантьяго.

Он изменил расслабленную полулежачую позу — повернулся на бок, оперевшись на локоть и с искрящимся в глазах любопытством посмотрел на Алю.

— Ты непоследователен! — горячилась она. — Либо он мальчишка, и тогда кроме наказаний, ты должен объяснить ему, что не так и как надо правильно! Либо взрослый, и тогда ты не можешь что-то у него отбирать! Или кого-то!

Аля резко села, упираясь кулаками в кровать и не отводя сверкающего взгляда от темных глаз Сантьяго.

— Я должен был устроить поединок за тебя? — ехидно сощурился он. Похоже, ее эмоциональность начала заводить и его. — И заодно за место лидера?

— Может быть, решить, что я тоже взрослый человек, и отпустить меня? — совсем обнаглела Аля. — Я уж как-нибудь сама разберусь, кому принадлежать!

Когда она начинала спорить, ей было все равно, кто перед ней: CEO международной корпорации или мексиканский убийца. И если убийца, то голый он, одетый или с пистолетом за поясом. Если поединок на словах — она должна победить.

— У нас так дела не делаются! — яростно отрезал Сантьяго. — Если два мужчины претендуют на женщину, они разбираются между собой!

— А ты на меня претендуешь?..

Аля замерла.

И он замер, не донеся бутылку с последним глотком пива до губ.

Его глаза, только что неистово сверкавшие во время спора, вдруг потемнели.

Взгляд переместился на ее полуоткрытые губы — Аля непроизвольно глубоко вдохнула, и он сполз к ее приподнявшейся груди.

Она проследила за ним и заметила коварство тонкой ткани ночнушки: ее потемневшие соски отменно под ней просматривались. И Змей это тоже заметил.

Под его темным взглядом они еще и затвердели, и его дыхание стало тяжелым.

Аля боялась шевельнуться, чтобы не усугубить ситуацию, но краем глаза заметила, что ему было очень, очень небезразлично то, что он видел.

Все-таки мужчинам сложнее скрывать свои чувства, и простыня не была для них помехой.

Взгляд переместился еще ниже — на край ночнушки, которую она поддернула в запале спора, и теперь она открывала белые колени и мягкими складками вычерчивала тени внизу живота.

Хотя в привезенном Сантьяго пакете было полтора десятка простых белых трусиков, Аля по привычке не надела белья, как обычно выстирав его на ночь.

Она почувствовала, как разливается по коже жар — и страх, и предвкушение, и напряжение, и замирает что-то в груди от неизбежности.

Сантьяго протянул руку — сердце остановилось на мгновение, чтобы забиться как ненормальное.

Но он только одернул подол, прикрывая ее колени, перекатился по кровати, отставил бутылку на тумбочку, щелкнул выключателем, погружая спальню в темноту, и закутался в простыню, отвернувшись от Али.

Молча. Так ничего и не ответив. Как это умеют в совершенстве мужчины.

14

Выспаться ей не дал собственный телефон, в несусветную рань запиликавший напоминалкой: «Рейс Канкун-Стамбул отправляется в 9:55, регистрация открыта». Аля схватила его в наивной надежде, что откуда-то, каким-то чудом, появился интернет, но календарь просто подхватил из почты письмо с электронным билетом и самостоятельно решил позаботиться о ней.

До Канкуна отсюда ехать часов двенадцать, не успеть даже чудом.

Если бы жестокие мексиканские боги были благосклонны к ней, сейчас она выбирала бы текилу и духи в дьюти-фри, потом спала, ела, пила неплохое вино, которое разливают «Туркиши», смотрела фильмы на экране в спинке переднего кресла, гуляла по стамбульскому аэропорту, пересаживалась на рейс до Москвы, ругалась на нерусских таксистов в Шереметьево и серо-черные пейзажи, несущиеся мимо, пока такси мчится по МКАДу.

Занималась бы всем тем, что так раздражает в отпуске, — этой неизбежной скучной суетой, которая всегда немного приглушает яркие впечатления и которую хочется отменить, изобрести телепорт.

На работе ждут только в понедельник, папа не ждет даже смс по прилету, подруги вечно путают все даты. Еще дней пять никто ее не хватится, но и потом — вряд ли.

Аля слишком упорно работала над тем, чтобы никто никогда не лез в ее жизнь без приглашения. Не звонил, чтобы выяснить, почему она целых три часа не появляется в мессенджере, не инициировал федеральный розыск, если она просто выключила все телефоны и планировала выспаться, не приходил под дверь, когда она удаляет аккаунты в соцсетях, чтобы устроить себе цифровой детокс.

Подруги так и подумают.

На работе пару раз позвонят и пометят, что Аля в неоплачиваемом отпуске.

Отец скажет свое обычное: «Обиделась неизвестно на что, как все бабы».

По-настоящему ее хватятся, может быть, через месяц. Или полтора.

И то поначалу постесняются разыскивать — вдруг она обрела просветление и теперь живет в глубине джунглей, общаясь только с местными жителями и древними богами.

Что, в целом, недалеко от истины.

Несмотря на ранний час, Сантьяго уже не было, и Аля спокойно умылась и отправилась помогать Пилар. Обычно она пропускала утренние сборы, когда Змей раздавал указания на день, рассказывал о планах и общался с парнями — совсем как проект-менеджер в каком-нибудь московском офисе. Но сегодня она вышла во двор с корзиной выстиранного белья как раз под конец такой «летучки». Сантьяго гарцевал на темно-гнедой лошади, одетый так же стильно и роскошно, как вчера, и Але стоило некоторых усилий не оборачиваться на него поминутно, чтобы полюбоваться на идеальную осанку, на то, как он гордо держится в седле и какими сдержанными, но властными жестами отправляет своих ребят по местам.

Закончив, он крикнул что-то в кухню, и к нему вышла Пилар с полотенцем в руках. Разговор был негромким, да Аля все равно не поняла бы. Но потом Пилар кивнула в ее сторону, и Сантьяго обернулся. Аля быстро отвернулась, старательно глядя на развешанные наволочки. Здесь ее научили новому способу обходиться без прищепок: веревка для белья была хитрой, туго скрученной из двух, и секрет был в том, чтобы зажимать края белья между ними.

— Алия!

Она судорожно вдохнула и повернулась к нему, готовая ко всему. Даже — в сердце теплилась последняя крошечная надежда — к тому, что ее сейчас отвезут в аэропорт Паленке и посадят на самолет до Москвы. Даже пусть просто отвезут — она сама купит билет!