Сердце мертвого мира

– А это твоя печаль, - безразлично подал плечами Фраавег, промочил горло вином и вытер губы краем рукава. Теперь он будто бы не казался таким грозным, но Шиалистан не купился на его уловки второй раз.

– Если мы начнем брататься, Ластрики первыми подвох заприметят, - напомнил регент, мысленно взвешивая все за и против.

Дасириец крякнул, довольный.

– Так я Фиранду уж нашептал, что тебе продамся, чтоб для него наушничать про все твои делишки.

Регент чуть не треснул себя по лбу. Старый лис, хитрожопая скотина, которая их обоих с Фирандом поиметь хочет, еще и говорить о том не таясь, будто шлюха продажная. "Сперва, Ластрика решил надуть, теперь меня, - размышлял Шиалистан, нехотя подыгрывая веселью Фраавега.

– А сам останешься при золоте и целехоньким". Но рхелец не мог не признать - он ошибался в этом человеке. Слишком скоро определил его бестолковым воякой, крикливым, но безобидным, в то время как Фраавег потихоньку выслушивал да высматривал, ища выгоду. И, найдя ее, разыграл все ладно.

– Ты сказал Ластрику, что будешь шпионить для него, а взамен Руфус женится на твоей дочери.
– Шиалистан не дожидался ответа, он размышлял вслух, в надежде, что Фраавег его поправит там, где догадка окажется неверна.
– Он согласился, но тебе показалось этого мало. И ты решил попробовать поторгашиться со мной, надеясь получить место в совете. Будешь служить двум господам, так выходит, и надеяться, что к тому времени, как объявится истинный император, ты уже будешь в родстве с Ластриками, и в совете за тобой место сохранится.

– Ты догадлив, - снова осклабился Фраавег. Зубы у него были гнилые, десна побила какая-то хворь, отчего они потрескались и кровоточили, и дасирийцу приходилось то и дело облизывать с них сукровицу.
– И что с того? Половина твои рхельских собак служит и тебе, и твоему дядьке Ракелу, ты ж не печалишься?

– У нас с ним свои счеты, - ответил Шиалистан, мысленно издав злорадный смешок, когда на лице Фраавега мелькнула тень недоумения. "Что, думал мне поведать сокровенный секрет, сухарь?" - Как прикажешь доверять тебе?

– У меня кое-что, что придется тебе по душе, - нашелся дасириец. Было видно, что к разговору он готовился, и на каждый вопрос доставал ответы так де ловко, как фокусник выуживает монету из пустой ладони.

– И что же это?
– напрягся Шиалистан.

– Думаешь, я все тебе выболтаю прежде, чем наши уговоры будут скреплены?
– Теперь Фраавег позволил себе громко рассмеяться.
– Задарма я и слова не выболтаю сверх того, что уже сказал. Разве что...

– Не тяни, раз уж начал, - поторопил Шиалистан.

– Ты будто бы божился в Храме всех богов, что костьми ляжешь, а найдешь наследников на золотой трон, тех, что от крови Гирама. Думается мне, за пустопоржние обещания харсты в мертвом царстве уж добела тебе котел раскалили, поджидают клятвопреступника. Потому что гонцы твои за границы Дасирии выехать выехали, а толку чуть. Ненадобен тебе наследник, уж я то вижу. Время тянешь, пока круг себя всех шакалят соберешь, чтоб подтявкивали, когда ты велишь себя короновать на императорство. Но пока ты здесь скоморошничаешь, печаль корчишь, другие без дела не сидят. У Фиранда бумаги есть, которые доподлинно говорят, где искать наследников, тех, что Сиранна на свет родила.

Шиалистан надеялся, что выражение лица не выдало его истинных мыслей, но после злой ухмылки Фраавега, надежда источилась, как снег по весне. Как так вышло, что у него под носом таремцы уже взялись плести новую интригу? Он от первой-то еле вывернулся, головой рисковал, чтоб обернуть против Ластриков их же заговоры. Времени минуло чуть, он расслабился, решив, будто таремцы надолго утихомирились, а чуть не попался в западню. Интересно, откуда Фраавег о том разведал? Маловероятно, что Ластрик сам ему все выложил, не так глуп этот торгаш. Значит, у Фраавега есть тот, что наушничает ему. Неужто в самом Замке на Пике?

Шиалистан был зол на себя. Но еще больше его злила рожа дасирийца: старый сухарь словно читал его мысли! Сидит напротив, беззвучно посмеиваться и хлещет дешевое пойло; знает, что как бы не юлил Шиалистан, все пути ведут к нему, Фраавегу. В иные времена рхелец лучше дал бы откусить себе руку, чем поставил дасирийского военачальника на должность военного советника, он и от прежнего-то еле избавился. Но Фраавег ведь и слова больше не скажет, проклятый старик!

– Как мне знать, что ты не лжешь?
– Шиалистан вдруг и думать забыл о сырых стенах притона, обо всех мошенниках за его спиной. Теперь его занимал только дасириец и его слова.

– Придется поверить на слов,- пожал плечами тот.
– Пока не будут подо мной кресла военного советника - я и слова не скажу. Знаю я вас, рхельцев - сперва посулите, после все тайны выведаете, а заплечных дел мастеру отдадите на потеху, и вся недолга.

– Два года уж, как я в Иштаре, могу подать тебе той же монетой - дасирийцы точно так же дела делают. Политика погрязнее отхожего места будет, лев, тут никак чистым не выйти, но тот, кто в дерьмо ныряет по самую макушку, доживает до старости.

Фраавег поднялся, небрежно кинул на столешницу пригоршню медяков, и снова спрятал лицо в тень капюшона.

– У тебя времени до новой луны, шакал.

– Сдурел ты, что ли?
– возмутился Шиалистан. До новолуния оставалось пять-шесть дней, и Шиалистан не представлял, как надобно изловчиться, чтоб за такой короткий срок исполнить условия дасирийца.

– Бабка моя говорила: кто по нужде захочет - штаны снимет, - ответил ему хриплый голос из капюшона.

Фраавег покинул "Железного вепря". Шиалистан выждал немного, и вышел следом. После неприветливого темного короба притона, солнце почти слепило. Миновав квартал, очутившись на рыбной площади, Живии первой нарушила молчание.

– Можно мне говорить, господин?
– спросила она, подстраиваясь под его торопливый шаг.

– Говори, - разрешил регент, обминая торговку с корзиной, полной мелкой рыбешки. Весна в Иштаре еще не успела задышать полной грудью, но рыбаки уже дневали и ночевали у каждой мало-мальски приличной лужи. В отличие от лесов, охота в которых без получения письменного разрешения, считалась браконьерством, на речушки и озера таких запретов наложено не было. Шиалистан решил взять это на заметку. Дасирийская империя была могущественным государством, но ее великие территории были и ее слабость: поселения, отдаленные от столицы почти не приносили дохода, но на то, чтобы удерживать их в своей власти, приходилось содержать гарнизоны хорошо муштрованных воинов. Затраты, покрывать которые было нечем.

– Отчего ты не велел этому человеку убираться со всеми его предложениями?
– Живии, чье лицо трудно было угадать за слоями сажи и грязи, посмотрела на рхельца с едва заметным любопытством.

– Что ж, по-твоему, мне следовало пришибить этого старика?

– В том месте? Это было бы неразумно, господин. Но он насмешничал над тобой, открыто признался, что станет играть на две стороны. Его словам и обещаниям верить нельзя.

Шиалистан в который раз подивился этой женщине. Несмотря на все невзгоды, она продолжала оставаться наивной и недальновидной. Для нее вся правда была на кончике меча, и решалась на поле брани. Такие, как Черная дева, будь то мужчина или женщина, презирают договора, цена которых не заплачена железом и кровью. С одной стороны - их преданность была несоизмеримо высока, но, как показывал жизненный опыт рхельца, зачастую именно эти глупцы погибали первыми, не сумев приспособиться или, где нужно, прогнуться. Но теперь он был даже рад, что Живии так бесхитростна. Она стала чуть не единственным человеком, которому Шиалистан доверял не только свою жизнь, но и свои тайны.