Сердце мира: часть вторая

– Это – тот самый Последний оплот? – с недоверием произнес Ришад. – Когда мы подходили днем, я не заметил тут ни дорог, ни укреплений. На горе ничего нет.

Хетта улыбнулась.

– Экоранта не

на

 горе, а

под

 горой. Айгар был не дурак. Он понимал, что крепости всегда строят на возвышениях, а значит, именно там ее и будут искать. Поэтому он поступил ровно наоборот.

Это откровение впечатления на Ришада не произвело.

– Допустим. Что осталось внутри крепости? Зачарованное оружие? Какие-нибудь письмена?

– Ничего особенного. Некоторые инструменты, ткани – все то, что мы могли бы сделать и так. Большинство проходов завалено, сохранилось лишь несколько комнат, включая зал с Сердцем мира.

– И что там может понадобиться Саттаро? – продолжал донимать шерд.

– Ярхе считал, что эксперименты по оживлению мертвых проваливаются не потому, что ему не хватает силы, а потому, что Сердце не начнет биться в неправильном месте. Дескать, Саттаро сам об этом обмолвился. А Глаза Гор говорит, что для получения бессмертия Саттаро должен занять место в центре Схемы и забрать ее силу.

– Но вы этого точно не знаете.

– Да, – неохотно призналась Хетта.

Над костром повисло многозначительное молчание.

– Так и что мы должны делать?

– Ждать, когда придет Саттаро.

Ришад аж подскочил. Задетый им сучок в костре крякнул, брызнув россыпью искр.

– Ждать?! То есть вы понятия не имеете, в самом ли деле враг идет сюда, и предлагаете просто сидеть и ждать? – он обвел Хетту и пока что молчавшего Птицу яростным взглядом. – Да ведь в этом наверняка и состоит его план – вынудить нас ждать! Вы и близко не понимаете, что для нас, для ашареев, сейчас означает ожидание!

– Мы решили, что…

Птица выбрал неудачное время, чтобы наконец-то вступить в беседу. Голоса воинов, соглашавшихся со своим командиром, заглушили его голос. Ришад смерил пожилого силанца брезгливым взглядом и, не дослушав, развернулся к Реану.

– Я был о тебе лучшего мнения. Ты сказал, что если мы присоединимся к хранителям, то сможем за раз разделаться сразу с несколькими бедами. А на деле я вижу никчемный сброд, который не может найти и собственный зад в темноте, не то что человека, захватившего Сердце мира! Ваши мозги раскисли оттого, что вами управляет баба. Мы быстрее добьемся успеха сами. Мы уходим.

 Кое-кто тоже вскочил и стал уговаривать Ришада не спешить с выводами, а кто-то пожелал ему как можно скорее провалиться под землю. Реан, кажется, оправдывался.

Лицо Лааны потемнело после оскорбления ее матери. Кирна Повариха, наоборот, зло оскалилась на воина, поглаживая нож на поясе. Должно быть, представляла, как кромсает Ришада на разделочной доске. О женщинах-хранительницах можно было сказать что угодно, но только не то, что они никчемные. Ришад был идиотом, если не видел этого. Ташу стало противно на него смотреть.

Прогнать бы их взашей.

– Ну началось, – с досадой пробормотал Жрец. – Наемники среди хранителей – это же хуже, чем пригретая на груди змея. Та просто зубами вопьется, а эти целиком проглотят. Зачем мы только их позвали, не понимаю.

Зато Таш понимал – и слова силанца ему об этом напомнили. Шесть воинов-ашареев стоили полусотни простых солдат. Они бы очень пригодились хранителям. Никто не представлял, что может выкинуть Саттаро, поэтому они и пошли на риск, пригласив старых товарищей Реана.

Понимал Таш и Ришада с его людьми.

Споря с хранителями, гость забыл о том, чтобы поглаживать бороду. Он засунул большой палец за пояс, оставив ладонь открытой, и теперь было хорошо видно, как она подрагивает. Иногда Ришад вспоминал о ней, сжимал в кулак, прятал в складки одежды, снова принимался теребить кончик бороды – делал что угодно, лишь бы никто не заметил нездоровую дрожь. Почти так же вели себя и его спутники. Издалека некоторых можно было спутать с больными лихорадкой.

Таш распрямил свою ладонь и несколько мгновений подержал ее перед собой. Руку не так трясло, как у Ришада, но и в покое она не оставалась. И туман… Таш оглянулся. Он мог бы поспорить, что они с товарищами Реана и самим Реаном видят одно и то же – кровавую дымку, постоянно клубящуюся на границах зрения.

День ото дня становилось все хуже. Они – ошибки, и от них первых стремилась избавиться проклятая Схема Айгара. Таш чувствовал, что еще немного, и он начнет бросаться на друзей, Лаану, да даже на криво стоящие валуны – потому что с требующими крови и огня голосами в голове станет невозможно совладать.

Еще одна причина отослать воинов-ашареев и дать им напоследок пинка для убыстрения. Чем больше людей в лагере не сможет держать себя в руках, тем скорее вспыхнет пожар. На сей раз в переносном смысле, но последствия будут еще хуже.

Если только они не смогут договориться.

– У тебя есть предложения получше? – громко спросил Таш.

Ришад, переругивающийся с Реаном, его не услышал. Пришлось встать и не столько сказать, сколько рявкнуть:

– Эй! Тебе есть что предложить? Или ты сюда притащился потявкать?

Вышло грубее, чем он намеревался. Однако цель была достигнута – гам поутих, а воин-ашарей смерил его угрюмым взглядом.

– Это еще кто такой? Реан, это тот паренек, о котором ты упомянул в письме?

– Он самый, – подтвердил наставник.

– Плохо ты его учишь. В наше время ученики знали свое место.

– В ваше время в мозгах учителей не было кровавого тумана, – парировал Таш. – Хочешь сказать, ты его не видишь? Не он заставляет тебя ерзать ужом, пока ты сидишь?

Ришад сузил глаза. Таш внезапно обнаружил, что вокруг него стало гораздо свободнее, чем было только что.

– Еще одно оскорбление, сопляк, и ты лишишься своего гнилого языка.

– Это говоришь ты или это за тебя шепчет огонь? Можно сколько угодно притворяться, что его нет, но все мы уже давно знаем, что это не так. Я, например, его слышу, и он подсказывает мне слать тебя к Кровавому богу. Только это не решит нашу проблему. Уйти проще всего, но это все усугубит. В конце концов мы перережем друг друга, потому что больше не сможем сопротивляться чужим голосам в наших головах. Хочешь остаться рабом своего бешенства? Убивать друзей, потому что он того требует?

Другие воины позади Ришада одобрительно загудели, призывая прислушаться к собрату. Их вожак сплюнул и мрачно уставился на него.

– Если ты один из нас, ты лучше других понимаешь, почему мы не можем ждать.

Таш надеялся, что на этом моменте заговорит Хетта или Птица. Это они вели отряд и были подкованы в болтовне гораздо лучше.

Оба промолчали.

Проклятье. Зачем он только влез? Слова никогда не были его сильной стороной.

– А у тебя есть идеи получше? – все же произнес он. – Мы с радостью выслушаем, потому что нам точно так же неохота сдохнуть, как и вам.