Сердце мира

При мыслях о копченостях у Таша затрепетали ноздри. Чтобы не сбивать тренировочный настрой, он заставил себя подумать о другой стороне праздника - ритуальных боях и восстании, которому шерд помогал вместе с Ксалтэром.

Над мечтами Хала коренастый охранник смеялся и говорил старику, что он глуп. В этот год не будет никакого праздника. Охотники не идут в горы, потому что там бушуют огненные вихри, половина урожая погибла из-за дождей и дикой жары, которые сменяли друг друга. В городе постоянно вспыхивали пожары, как тогда на невольничьем рынке, и нередко они перекидывались на склады. Еще и прервалась торговля с Шердааром из-за обвала.

Народ не ждет праздника, говорил Ксалтэр, а сидит дома и думает тяжелую думу о том, как пережить без запасов период бурь. Голода пока еще не было, но из лавок уже исчезли многие продукты. Торговцы либо приберегали их для себя, либо продавали тем, кто мог заплатить побольше.

Перед тем как слечь с ожогами от снятия татуировок, Заб шепотом делился, что дела у эс-Мирдов тоже не очень хороши. Много получилось заработать на пропитке и шердских тканях, которые не брал огонь, но они закончились, а новых поставок из-за обвала не будет. Да и Хал, который больше всех болтал об обилии пищи в прошлые годы, сам с тоской посматривал в сторону кухни, где разнообразия не предвиделось.

Но, хотя Ксалтэр и высмеивал чужие мечтания, он же Таша и успокаивал. Если с бунтом все получится, главным в городе станет другой человек. И уж он-то позаботится о том, чтобы бедняки не помирали с голодухи.

Таш предпочитал верить товарищу на слово, продолжая упорные тренировки.

Во дворе было пусто - часть слуг госпожа забрала с собой, а остальные занимались делами в доме. Убедившись, что за ним никто не подглядывает, Таш снова встал перед болванчиком с сенным мешком. Закрыл глаза, сосредоточиваясь, но ничего не произошло. Тогда он сделал на левом предплечье аккуратный надрез. К ряду ровных, постепенно заживающих линий добавилась новая.

Это подействовало мгновенно. Все вокруг подернулось красноватым маревом, по жилам быстрее потекла кровь.

Жечь, жечь, жечь!

Желание убить кого-нибудь оказалось настолько сильным, что Ташу пришлось опуститься на колени и зарыть руки в песок, где еще хранилась утренняя прохлада. В прошлый раз, когда он не сумел сдержать эти бешеные вопли в своей голове, загорелись кусты роз. Если бы Таш хоть что-то помнил, то сказал бы наверняка - он в этом виноват или нет, но сейчас лишь подозревал, что его приступы как-то связаны с огненными вихрями.

Может быть, он в самом деле вызвал ту панику на арене, когда схватил Рольта за горло? А может быть, это было всего лишь совпадение. Способности тинатов проявлялись в раннем возрасте - не зря же в Силане раз в несколько лет устраивались проверки всех детей от шести до девяти лет. Таша, когда его купил отец Илартана, тоже заставили ее пройти и не нашли совершенно ничего, ни следа таланта.

Можно было представить, что это исключение и способности у него проснулись, но история все равно выходила нескладной. В Силане гуляло много сказок про людей, которые управляли стихиями. Из детства в Шердааре Таш тоже помнил парочку историй о воинах, которые впадали в ашарей и поджигали противников. Но кто ж верит сказкам, кроме детей? Про тинатов тоже болтали разное. К примеру, что они раньше раскалывали целые горы. Только сейчас таких подвигов что-то не видно было. Маги сидели по обителям и очень героически зачаровывали кухаркам ножи, чтобы их не приходилось точить.

К тому же в тот, первый раз, в таверне "Красное крыло", не было никакого пожара. Зато погибло двое человек. Таш жалел об этом и не хотел повторения этой истории, но ондолжен был в ней разобраться. И чем скорее, тем лучше.

Ведь до Ильтирева оставалось пять дней. А что там будет с этими восстаниями - Урд знает.

Он взял копье и сделал несколько замахов. Входить в состояние ашарея стало еще легче, чем раньше, но такие же линии, как на Пурпурной арене, больше не являлись. Хотя Таш иногда замечал что-то, как будто странные знаки в воздухе и земле, похожие на язычки огня. От них рябило в глазах, как от волны жара, которая исходит от очага.

Шаг назад, вбок, вперед, еще один. Финт. Удар! Деревянный болванчик крякнул. Шаг назад...

Сейчас Таш тоже видел такой знак. Над собой, с той стороны дома, которую солнце освещало по утрам первой. Туда можно было дотянуться, если захотеть.

Шаг вбок. Удары не прекращать, помнить о защите тела. Еще шаг вбок, еще...

Золотистый знак походил на спираль и как будто помаргивал. Таш засмотрелся на него и почувствовал, как его тянет закрутиться. Первым завертелось копье, а потом и сам Таш. Древко со свистом рассекало воздух. Быстрее, быстрее, еще быстрее. Знак, вторя движениям, тоже ускорился. Стало нестерпимо жарко, словно у огромного камина. Линии укрупнились. По краям большого символа заплясало четыре маленьких. Один из них подлетел к привязанному к болвану мешку с сеном...

За спиной охнули.

– Это что тут такое - дым?

Жечь, жечь, жечь!

Копье стремительным движением разрезало знак надвое. Он распался, растворился мыльными хлопьями. Но на этом было еще не все - не обрывая движение, Таш метнул оружие в мешок.

Попал. Острие вонзилось в ткань и застряло, древко уткнулось в землю. Таш, тяжело дыша, опустился на колени.

– Пыль, - сказал он Оттарту.
– Выбиваю тут.

Управляющий подошел ближе и осмотрел площадку, пожевав вислыми губами. Одет он был в длинный кафтан для выхода в город, а на плечах Оттарта красовался пропитанный светлый платок. Такие в Тамин-Арване в последнее время носили даже мужчины, чтобы защищать голову от солнца, а волосы - от жара огненных вихрей. Не найдя ничего подозрительного, управляющий молча развернулся и зашагал к задней двери, которая выводила из внутреннего двора прямо на улицу.

"Иди-иди, псина плешивая", - мысленно проводил его Таш.

Он дождался, пока Оттарт скроется с глаз, и поднялся с колен. Голова откликнулась на движение непонятно откуда взявшейся болью, а на тело вдруг навалилась усталость. Таш поморщился и потер лицо.

Точно так же было в прошлый раз, когда загорелись розовые кусты. Значит, это все-таки не случайность? Или это последствие ашарея, который Таш вызывал у себя нарочно.

Он поднял копье и дернул на себя, вытаскивая из мешка. Сквозь дыру виднелись стебельки сухой травы. Поколебавшись, Таш расширил прореху и засунул туда руку. Ее обдало теплом, сено защекотало кожу. Вытащив клок, Таш изучил желтоватые растения. Некоторые листья побелели по краям, словно только что тлели, а потом огонь резко погасили.

Голова закружилась еще сильнее. Ашарей, "пробуждение души огня". Неужели все эти сказки - правда?

На плечо Таша со звонким шлепком опустилась чья-то ладонь. Он дернулся. Стебельки травы рассыпались по площадке. Древко копья замерло на расстоянии толщины мизинца от шеи Ксалтэра.

Коренастый охранник лающе засмеялся.

– А еще боец, Урд тебя побери. Не чуешь, как к тебе вплотную подбираются.

– Чего тебе?
– неприветливо ответил Таш, загораживая спиной дырявый мешок.

Ксалтэр, может, и оказался вполне себе неплохим мужиком, но о некоторых вещах ему пока знать не стоило. Силан - это не Исихсас, где маги спокойно разгуливали по улицам. Здесь за малейшее подозрение в магических способностях навсегда упекали в обитель. Такой судьбы Таш себе точно не хотел.

– Чего к тебе эта пиявка опять прицепилась?
– Ксалтэр кивнул в ту сторону, куда ушел Оттарт.

– Да Урд его разберет. Почудилось, что дым из пыльного мешка идет.

Охранник сочувственно поцокал языком.