Сердце Отроч монастыря

Страж кивнул, внимательно изучая портрет. Он как-то машинально отмечал фамильное сходство, но в то же время даже с каким-то азартом искал черты, разнящие его и человека на картине.

– Это удивительно, – признал Дан, улыбаясь девушке. – Когда можно вот так стоять и гадать, как он прожил жизнь, насколько его привычки были похожи на мои, какие-то чисто семейные вещи. И еще странно чувствовать свою сопричастность. С родом, с прошлым, с историей страны в целом. Спасибо. Это один из самых дорогих подарков, которые мне когда-либо делали. А этот портрет? Он один из тех, который реставрировали по вашему указанию?

– Его просто реставрировали, – объяснила Ева. – Но я помогла финансированием работ. Потому что этот портрет был в коллекции Куракиных. Один из моих предков, Борис Куракин, собирал эту коллекцию портретов в своем имении Волосово. Кстати, это недалеко отсюда, в Тверской области. Там были изображения царских особ, представителей других древних семей и, конечно, нашего дома. Нарышкины никогда не стремились к славе и популярности. В вашем роду больше известны женщины. Наталья, мать царя. Хотя ее дочь, более яркая и сильная личность, никогда не светилась на публике.

– Не светится и сейчас, – усмехнулся Страж. – Хотя по-прежнему любит власть и обожает интриги.

Ева рассмеялась. Она хорошо помнила кузину Даниила, с которой познакомилась всего полгода назад в Петербурге, когда впервые помогала Стражу в расследовании.

– Вторая знаменитая Нарышкина была любовницей императора, – продолжала маг. – А вот мужчины вашего рода, притом что их вклад в становление России просто огромен, всегда предпочитали оставаться в тени. И это, как я вижу, не изменилось.

Даниил кивнул. Он сам не терпел популярности, не любил светского общества, хотя старался делать многое для развития Волшебного мира. И не только по долгу службы.

– А еще, – Ева стала серьезнее. – Наши с вами семьи очень похожи. Оба рода многочисленны, но вот Избранных рождалось в этих домах крайне мало. У вас только Наталья Нарышкина-Романова, ваш дед, отец и вы сами. В роду Куракиных – мы с кузеном Михаилом, Фло и Кир. При этом только отец Михаила был Избранным. И родители Кира. Хотя с ним вообще отдельная история.

– Если это не семейная тайна, то вы могли бы мне рассказать эту отдельную историю? – полюбопытствовал Даниил.

Он не спешил покинуть этот зал галереи. Его взгляд все возвращался к портрету родича. И… к еще одной картине, где была изображена молодая, очень гибкая и стройная женщина. С убранными в высокую прическу золотистыми волосами, тонкими чертами лица и странными серо-зелеными глазами.

Куракина из прошлого была очень похожа на Еву. Буквально то же лицо, даже прически у них сейчас совпадали. Только у современной Куракиной глаза были ярко-синими с редкими серебристыми крапинками. В остальном семейное сходство потрясало или завораживало.

– Это не тайна, – между тем рассказывала маг. – Это почти легенда. Кстати, она немного перекликается с нашим расследованием. Не напрямую. А просто по схожести некоторых деталей. Помните, мы говорили о том, что в родовых списках Избранных того времени, то есть пятнадцатого-шестнадцатого веков, множество белых» пятен? Не хватает записей о рождениях и жизни представителей Волшебного мира. Так вот, о Кире вы там тоже ничего не найдете. Я сама узнала это случайно. Кузен как-то рассказал мимоходом. Его отца тоже звали Борис Куракин. И он был одним из первых представителей своего рода. И первым Избранным. Для смертных Борис умер очень рано. А в Волшебном мире о нем знают мало. Он был боевым магом, а время было крайне неспокойным. Известно, что он женился на Избранной, которая была его напарницей. И в результате родился Кир. Так вот о нем в мире людей вообще ничего не известно, потому что он никогда в реальности смертных не жил, а значит, и не должен был инсценировать свою смерть. Кир изначально жил только в Волшебном мире. Или в иных реальностях. Так что записей о нем в родовых книгах нет. Как и о его родителях.

Они все же прошли в следующий зал. И здесь тоже были портреты. Из той же коллекции усадьбы Волосово. Была тут и антикварная, тоже явно отреставрированная мебель. Просто шикарный гостиный гарнитур.

– У нас сегодня очень интересный день, – сказал Страж. – Любая история немного волшебна. Вот так через века хранить память… Иногда вполне даже вещественную. Портреты, вещи. Даже мебель. Ева! Но похоже, эта коллекция просто огромна. Вы были очень щедры, за что мне стоит выразить вам почтение и благодарность. И не только потому, что в этой коллекции был и портрет кого-то из моих предков, а потому что сохранять такое наследие дело благородное в принципе.

– Спасибо за такие лестные слова, – на этот раз девушка осталась серьезной. – Мне приятны ваши комплименты, тем более что сейчас они заслуженны. Пусть только наполовину. Потому что я оплатила реставрацию лишь части коллекции. Вторую спонсировал Кир.

– Я жалею, что сам не поучаствовал в этом проекте, – заметил Страж, продолжая рассматривать экспонаты.

Перед ним был портрет Бориса Куракина. В чем-то изображенный на нем человек тоже был очень похож на Еву. То же семейное сходство. Но… Это явно был более светский представитель семьи. И в нем не было видно того, чем прославились Куракины в Волшебном мире. Не чувствовалось в Борисе их азарта, бесшабашности и непререкаемой смелости.

Дан как-то мазнул взглядом по подписи на табличке, как бы в последний раз замечая имя этого представителя древнего рода. И тут же нахмурился. Что-то было не так. Вернее, все нормально, но… Появилась какая-то пока еще смутная мысль. Подсказка или подозрение. Инициалы: Б.К… А ведь отца Кира тоже звали Борис… Борис Куракин. Эти инициалы…

Даниил решил пока не беспокоить Еву своими догадками, тем более что у него просто не было доказательств.

24 апреля

Тверь. Дом в Затверечье

19.30

Ева поставила перед Даниилом кружку со свежезаваренным кофе. На столике в гостиной, на белой скатерти красовалось блюдо с булочками и несколько хрустальных вазочек с различными джемами. Страж знал, что запасы сладкого пополнила в доме подруги ведьма Ли. Он уже пробовал ранее эти деликатесы.

– Я начинаю испытывать некое чувство вины, – полушутливо, полусерьезно признался Дан. – Сегодня был отличный день. Мы так много видели, и все эти впечатления, они мне дороги. Я рад этому. Но… Мы проводим расследование, и праздность сейчас немного меня угнетает. Я даже не могу понять, продвинулись ли мы в нашем деле хоть на йоту.

– Я вас понимаю, – согласилась девушка, усаживаясь в кресло напротив своего напарника. – Мне тоже очень понравилось, как мы сегодня провели день, но… Меня гнетет то, что я так и не смогла разгадать загадку монастыря. На самом деле пусть мы и отвлекались сегодня, но видели и слышали многое, что должно помочь в расследовании. Но пока результата нет. И это меня угнетает.

– Мы были в музее, – напомнил ей Страж. – И в архиве. Причем даже не закрытом для смертных. Там все напоказ. А вы, Ева, считаете, что что-то из этих мелких деталей может помочь нам разгадать тайну, которой уже более пяти веков?