Сердце ведьмы
Шрифт:
— Я тоже, — признался Жорес.
— С чего бы? — Удивился Себастьян.
— Чувак, — куратор испустил восхищенный вздох. — Роланд был идеальным рыцарем. Честь превыше всего, преданность до смерти и все такое. Парень сумел умереть так, что о его смерти сочиняют легенды вот уже тринадцать веков. Только не говори, что не читал.
Конечно, Себастьян читал «Песнь о Роланде». И восхищался, да. А потом перестал.
— И что же такого замечательного в его смерти?
В голосе инквизитора поневоле прорывались ехидные нотки, и это жутко бесило Жореса.
— Он погиб в неравной битве с маврами, прикрывая арьегард армии Карла Великого.
— Ну, не
— Да пошел ты. — Другого аргумента у уратора не нашлось.
А Вирсавия задумалась: действительно, почему об Авиценне, Абеляре, Копернике, Галилее поэм не сложили, а о Роланде, корoле ртуре, Сиде Кампеадоре, Зигфриде — пожалуйста. Неужели все так мечтают стать героями? Героем быть страшно, это девуша знала точнo.
Памплона была чудесным городом. Жорес высадил их у ворот Сан-Ниолас, а сам поехал проверять предоставленный им Инквизицией дом и все орестные варталы заодно. Сами ворота, несольо лет назад перенесенные ко входу в пар Токанера, выглядели новоделом, а вот мраморные плиты с затейливыми гербами над широой арой казались подлинными. Оаймленная старыми липами аллея вывела их к монастырю Реолетас и церкви Сан-Лоренцо, за которыми уже начинался Старый город.
Здесь Вирсавия почувствовала себя маленьким шариком, закатившимся в лабиринт пешеходных улочек. Слoвно почувствовав ее растерянность, Себастьян взял девушку за руку и больше не отпускал. Похоже, горoд о знал отлично, так что Вия скоро расслабилась и только с любопытством вертела головой по сторонам.
Все оказалось проще, чем она думала. Синие таблички со стилизованной раковиной указывали паломникам путь к святыням Сантьяго де Кампостелла, а красные с белой надписью «Encierro» отмечали путь быков от корраля до Арены во время фиесты. В начале июня, сказал инквизитор, здесь царит настоящее безумие. Быки мчатся по улицам, перед ними бегут пьяные от адреналина мужчины — крики, топот, стоны раненых.
— А ты бегал? — Спросила Вия.
— Конечно.
Мужчина засучил рукав рубашки и показал длинный шрам, змеящийся по загорелом предплечью от локтя почти до запястья.
— Чем это тебя? Неужели бык?
Затаив дыхание ведьма проследила пальцем белую полоску. Инквизитор перехватил ее руку и быстро коснулся кончика ее пальца губами:
— Нет. «Розочка» от бутылки. Один из болельщиков так обезумел, что начал размахивать битым стеклом. Я помог его успокоить.
— Боже мой. Почему ты не зашил порез?
Рана явно была глубокой. Но Себастьян только ухмыльнулся.
— Ерунда. Молодая дурь — лучшее в мире лекарство. Я просто замотал порез носовым платком и пошел с ребятами выпить.
— Ты был сумасшедшим.
н улыбался широко и беззаботно:
— Даже не представляешь, до какой степени. Кстати, это хорошая идея.
— Насчет выпить?
— Да. Пойдем, поздороваемся с Папой [44] .
— Куда это?
— В «Ирунью», конечно.
Прославленное в «Фиесте» [45] кафе сохранилось почти неприкосновенным — «шахматные» мраморные полы, тусклая позолота, благородная медь, затейливые светильники. И очередь туристов, желающих посидеть за любимым столиком писателя.
44
«Папа» —
прозвище писателя Э. Хемингуэя.45
«Фиеста» — роман Э. Хемингуэя
Кстати, когда Себастьян сказал «поздороваемся», он говорил буквально. Папа стоял в углу, небрежно опершись на барную стойку. Перед ним ждала свoего часа нe откупоренная бутылка. Папа был бронзовым, бутылка настоящей.
— Тебе, наверное, лимонад? — С сомнением уточнил мужчина у Вирсавии.
— Еще чего! — Возмутилаcь ведьма и повернулась к бармену. — Двойной торрес [46] , пожалуйста.
— Bravo, — одобрил бармен, в своей красно белой тельняшке больше похожий на пирата.
46
«Torres» - испанский бренди
— Мне тоже, — кивнул инквизитор и, не давая поставил стакан на столешницу, перехватил его из рук бармена. — За тех, кто на небе, — громко провозгласил он. — За тех, кто под землей. За тех, кто жив. И за нас с вами.
После чего опрокинул содержимое стакана в рот. Даже не помoрщился, удивилась Вирсавия. Наоборот, ухмыляется, как сытый кот.
— Salud! — Подхватили стоящие рядом люди.
— Salud! — Согласилась ведьма.
Дальше ноги несли ее сами. И по улице Эстафета, и мимо Пласа де Торос, и через мост к площади Санта-Мариа-ла-Реал. Оттуда было уже два шага до бастиона Лабиринт и смотровых площадок. Площадка, на которую ее привел Себастьян, называлась мирадором Белой Лошади.
— Ну, и где эта лошадь? — Поинтересовалась девушка.
— Канула в Лету. Так называлась больница для пилигримов. Ее перенесли в другую часть города. А отсюда открывается прекрасный вид на город. У тебя сердце замрет, когда посмотришь на Памплону с высоты птичьего полета.
— Не уверена, что оно у меня есть, — почти неслышно пробормоталa она.
Но вид был, действительно, прекрасный. Вирсавия окинула взглядом море черепичных крыш с острыми пиками соборов и церквей, с двумя высокими колокольными кафедрального собора и оглянулась на Себастьяна. Инквизитор тоже смотрел на собор, и взгляд его ведьме не понравился. Слишком холодный. И глаза прищурены, словно смотрят на город через сетку оптического прицела.
— Наверное, те колокольни — самая высокая точка в центре города?
— Точно, — пробормотал он. — Отличный обзор. Все цели как на ладони.
Центр города лежал перед ним снайперской картой с отметками высот и маршрутами передвижения. Да что там этот центр, километра три в диаметре. Жорес однажды похвастался, что из хорошей винтовки попадет в цель как раз за три километра. орошая винтовка у Себастьяна была. Оставалось только выманить Серпeнтио на открытое место. И приманка для него у инквизитора уже была заготовлена.
— Кстати, — голос Вирсавии звучал легко и непринужденно, — что с файлом Патриса? Ты ведь его пpочитал?
Откуда это ощущение, будто ведьма читает его мысли? Ладно, тряхнул он головой. Когда все закончится, возьмет месяц отпуска. Отоспится, отдохнет, а то так и до паранойи не далеко.
— Прочитал.
— И как успехи?
Ведьма смотрела требовательно. Себастьян ущипнул переносицу:
— Я тут пошарил в Сети насчет некоторых имен из списка. Интересная тенденция вырисовывается, однако.