Сердце жены врага

— Не можешь выйти на улицу, сучка, чтобы не крутить задом перед мужиками?!

Меня мутило. Сильно кольнуло, я ойкнула, приложив руку к сердцу. Почувствовала, как намокли лоб и ладони. Холодным потом. Очень плохой симптом. Стало страшно. Очень страшно.

— Лера! — услышала как в тумане крик Руслана. Он продолжал сжимать меня, но я его не слышала. — Да что с тобой?

Кажется, я стала съезжать по стенке. Он подхватил меня на руки и отнес в гостиную. Уложил на диван.

— Лер, Лера, слышишь меня? Если ты претворяешься, то это — очень плохая шутка!

— Мне… нужно в больницу, — губы не слушались меня, а голос превратился в какой-то хриплый. — отвези меня!

— Зачем? Где болит? — Руки Руслана ощупывали меня везде, — я же не сделал тебе плохо! Я тебя и пальцем не тронул, почему я должен везти тебя в больницу?

— У меня… — как же плохо соображала голова, чтобы придумать достойную причину, — у меня аппендицит, кажется…

Руслан

Спектакли она тут устраивает! Руслан и так еле сдержался, чтобы не убить обоих. Он-то ясно увидел каким взглядом смотрит на Леру охранник, и это взгляд, полный мужского неприкрытого интереса очень ему не понравился. Надо будет потом поговорить с Димой. Хорошенько поговорить. Может в морду дать, чтобы лучше дошло: девушка его собственность, и ее не то, что трогать, говорить с ней нельзя!

Прижал ее к стене, чтобы почувствовать всю, без остатка. Его женщину. Его собственность, которую он теперь никому не отдаст. Наорал, еле сдерживаясь, чтобы не ударить. Вообще, Руслан не бил женщин, но Лера — случай из ряда вон, и вся ситуация вокруг нее тоже была из разряда экстраординарного, и тут уж Руслан себя не узнавал. Не понимал грани дозволенного рядом с ней. Страсть и желание, переплетаясь меж собой, отключали ему мозг, высвобождая нечто дикое, первобытное, необузданное.

Лере сейчас либо было плохо на самом деле, либо она очень умело претворялась, чтобы избежать наказания за свое поведение. Ни в какую больницу Руслан везти ее не хотел. Но с другой стороны, если у нее и правда боли, то может дойти до перитонита, и тогда Чернышев не простит себе это.

На диване, после угроз, он решил проверить свои мысли. Задрал свитер до ее пупка, отчего девушка посерела от ужаса. Попыталась натянуть вязаную ткань на белый аккуратный шрамик от удаления слепого отростка, но Руслан не дал.

— Ты охуела мне врать?! — взревел Чернышев, хватая девушку с дивана, — Какой аппендицит у тебя болит, когда его давно нет?!

На жене врага не было лица. И сколько бы она не бледнела теперь, Руслану было все равно. Его терпение лопнуло. Доверие с этой маленькой ложью подорвалось окончательно.

— Сейчас ты мне за все ответишь! За все заплатишь! — прорычав в лицо, Руслан схватил девушку, но та, словно на ногах не стояла. — Сука! — встряхнув ее и поняв, что идти она не собирается, закинул на плечо, двинулся в сторону подвала.

— Руслан Маратович, ужин готов, накрываю? — навстречу ему выбежала Зинаида Павловна, вероятно услыхавшая крики.

— С дороги! — гаркнул Чернышев, размашисто шагая к ступеням, ведущим вниз, так что домработница ойкнула и еле как успела отскочить.

В оранжерее, бросил ее на землю. Запер дверь изнутри. Снова поднял, высоко, как щенка, так что ноги ее заболтались внизу. Глаза закатывает, актриса хренова! Не нужны ему сейчас ее глаза! Возьмет свое сзади! Не будет оценивать лживые гримасы боли на лице!

Глава 6

Руслан

Лера не сопротивляется. Тяжело дышит под ним, прикусив ребро ладони. Руслан поставил ее на четвереньки и вошел на сухую, резко, на всю длину. Он знал, что причиняет этим дискомфорт и возможно даже боль, но никак облегчить состояние этой лгунье не захотел. Он двигался быстро и мощно, дорвавшись наконец до столь желанного тела. Одно огорчало его. Почему она сдерживает эмоции? Почему превратилась в кисель под ним?

— Нет, так дело не пойдет, — прорычал он, схватив ее за запястья и заведя руки на спину, так что девушке не во что было больше упереться, и удерживал ее в таком положении, чтобы не смогла упасть. — Давай, постони для меня!

И она застонала. Только как-то странно. Он чувствовал ее пульс даже на пояснице, удерживая там её тонкие руки. Сердце ее билось рвано, то стучалось как оголтелое, то замирало на несколько долгих секунд. Скорее всего она наслаждалась процессом не менее, чем Руслан. Горячая ему попалась пленница. Вернее девушка сейчас была холодна, точно ледышка, и Руслан пытался разогреть ее всеми силами.

Лера напряглась и что-то прошептала.

— Чего? — не останавливаясь прорычал он, склоняясь к ее затылку.

— Мне… нельзя… беременеть… — прерывисто прохрипела девушка.

— Такая особенная? — сжал ее сильнее Руслан, — Всем можно, а тебе нельзя?!

— Нельзя… — прошелестела лгунья.

— Аборт сделаешь! — зарычал он, чувствуя что уже не в силах сдерживать волну наслаждения.

Прижался к ней так, словно решил поломать все косточки в этих диких необузданных объятиях и бурно кончил, излившись так, как больше всего боялась девушка. Зачем он это сделал и сам не понимал. Возможно, он подсознательно и хотел ребенка от женщины, от одной мысли от которой терял голову. А возможно, сделал это на зло. Кто знает, как бы поступил Чернышев, не заговори Лера о беременности?

Руслан поднялся. Без его поддержки, девушка упала на землю, свернулась калачиком, отвернувшись от него и продолжила тяжело дышать, вероятно, унимая дрожь и сердцебиение. Она был лишь в одном свитере, едва прикрывавшем ее обнаженный низ, который не успел содрать Руслан. Джинсы же на ней он попросту порвал, как и трусики, в порыве ярости. Лица ее не было видно. Но Чернышеву было все равно. Взявши свое, его ярость никуда не делась. Ему нужно было быстрей уйти оттуда, чтобы не наброситься на объект своего вожделения еще раз.

Ничего с ней не случится. Вновь притворяется валяясь на земле и пытаясь разжалобить его таким дешевым способом. Не получится — Руслан кремень!

Запер дверь на замок, поднялся к себе. Быстрей под душ. Ледяной. И смыть с себя её одуряющий запах, круживший ему голову, смыть вновь нарастающее возбуждение, выкинуть ее из головы, из сердца!

Холодные потоки воды обрушивались на него. На его крупное мощное тело, покрытое темными волосками. Возбуждение и ярость не поддавались контролю. Руслан усилил поток. Пусть он потом простудится или получит переохлаждение, но боль в сердце, и злость там же, унять необходимо, не-то разорвут его изнутри.