Сердолик - камень счастья

— Ты сказала, что я тебе не противен. А моей любви хватит на двоих. И я постараюсь заслужить твою, — Мишкин замялся, — привязанность.

Инна что-то пробормотала о том, что не следует торопить события, проводила Мишкина до дверей, и в глубоком раздумье вернулась на кухню. Одно дело просто поехать медсестрой в отделение к справедливому, знающему руководителю, и совершенно другое — стать женой честного, доброго, но совершенно нелюбимого человека. Неожиданно Инна подумала, что ей не хватает сейчас Алины, её иронии, легкости, даже её порой циничного взгляда на жизнь! Как ни глубока была обида, наша героиня всё равно скучала по сестре.

Инна долго не могла заснуть, вспоминала, как Мишкин всегда мешал сахар в её чашке, когда они вместе пили чай на дежурстве, как оказывал ещё множество незначительных знаков внимания. Засыпая, долго «советовалась» с мамой. А потом Инна уснула, и ей приснился Митя — они шли по тропинке, вдоль леса за дачными участками, рвали землянику, угощали ею друг друга, смеялись… Инна проснулась счастливой, но через минуту стало ещё тяжелей, чем прежде. Никогда не будет она наяву счастлива рядом с Митей, никогда!

Бежать надо от этих снов, от этих воспоминаний. Она сможет заставить себя забыть всё, что с нею произошло, — поедет с Мишкиным, надёжным, порядочным, начнет совершенно новую жизнь в новом месте рядом с новым человеком.

Услышав, что Мишкин сделал Инне предложение, вернувшаяся с работы Рита сначала возмутилась:

— Куда конь с копытом, туда и рак с клешнёй. Ты, конечно, не Анжелина Джоли, но на тебя Васин из кардиологии поглядывал, и Иванюк. Правда, ты тогда беременная не была. Но беременность проходит, а Шишкин-Мишкин останется.

— Что ты выдумываешь! Никто на меня не смотрел.

— Ещё как смотрели! Только ты, кроме своего мажора, никого не видела.

Однако, поев и отдохнув, Рита своё мнение поменяла:

— Шишкин, конечно, не красавец, не осанистый, и материальных проблем полно. Но смотри: вот уезжает на заведование, там он ещё себя проявит, он толковый, это все знают. Смотришь — а он в Москву уже в Департамент на хорошую должность вернётся… Опять же, не выпивает, не хамит никогда. Поезжай с ним, а там посмотришь. Вернуться всегда можно.

Мишкин позвонил днём, сообщил, что взял билеты на воскресенье.

— Дмитрий Игоревич, если Вы вчера серьёзно говорили, — Инна не знала, как обозначить слова Мишкина: «сделали предложение», «позвали замуж», — то я согласна. Но Вы хорошо подумайте, ведь я беременна.

— Инна, дорогая моя, я уже много раз всё это хорошо обдумал. Поверь, ты никогда не пожалеешь, — Мишкин замялся, — я постараюсь, чтобы ты не пожалела, что стала моей женой.

— Тогда нам с Вами надо до отъезда поехать к моему папе, познакомиться.

— Конечно, и к моим родителям тоже, — голос Мишкина звенел радостью.

Слава жил в совершенно «убитой» квартире. Менять надо было всё: от разбитой раковины до непонятно каким образом забрызганного потолка. «Наверное, сгущёнку варили, а банка взорвалась, — рассуждал Слава, — хотя, кто сейчас варит сгущёнку?» Прежде он не задумывался над такими мелочами, мельком замечал, не фиксируя в памяти, и шёл дальше. Теперь же вся его жизнь состояла из мелочей, и без Лидии их обнаружилось великое множество. Быт Славы всегда был прекрасно устроен, и он не задумывался, каким образом это организовано, а оказалось, что жена, не напрягая его, тянула весь воз домашних проблем. Теперь Слава спал на продавленном диване, доставшимся от прежних владельцев в маленькой комнатке, а в комнате побольше жили двое маляров, нанятых отремонтировать квартиру. Но работа шли медленно: один запил, второй нахватал ещё заказов и Славину квартиру использовал не в качестве объекта ремонта, а как место отдыха. Надо было их выставлять и находить других ремонтников, но это требовало времени и энергии, а этого не хватало, необходимо срочно выпутываться из долгов, налаживать бизнес, пока не растерял старых клиентов. Друг детства Витька Нестеренко выручил с деньгами, дал без процентов и на неопределённое время сумму для подъема, но всё равно, рано или поздно деньги придётся возвращать, а дела не спорились. И снова Слава думал о бывшей жене: он был вдохновителем, генератором гениальных идей, а филигранным исполнителем его задумок была Лида. С горечью Слава подумал, что много лет тяготился своим браком, искал эмоций на стороне, а оказалось, что Лида была ему необходима. И уход её из семьи, скандальный, полный грязных подробностей, начинающихся от связи с любовником дочери и заканчивающихся разорением фирмы мужа, уже не казался Славе таким гнусным, как в начале. Он даже позвонил Лиде проконсультироваться по некоторым финансовым вопросам, а она живо включилась в его проблемы, словно и не она их искусно создавала.

— Папа, я сегодня вечером приеду к тебе, — сообщила Инна. — Я замуж выхожу, хочу с женихом познакомить.

— Поздравляю! В котором часу собираешься приехать?

Слава уже ничего не понимал. Только недавно он с болью смотрел на страдания дочери — не лез с советами и сочувствием, боясь сделать больнее, но видел: девочка страдает из-за расставания с любимым. Инна, всегда такая основательная в своих решениях, и вдруг уже новая любовь её накрыла — замуж собирается. От младшей Слава мог такого ожидать: Алина легко шла по жизни, не оглядываясь назад. Хотя какая легкость, какая безоглядность, когда так мать унизила! Вспомнив о мерзких плакатах, Слава скривился. Страдают его девочки, страдает он сам, и винит некого. Был занят любимым делом, интересными проектами, а в семье что-то самое важное недосмотрел, вот теперь и расплачивается.

Инна ехала к отцу, знакомить его со своим избранником — если решила замуж выходить, всё должно быть по-честному, со знакомством с родителями, с печатью в паспорте, чтобы потом не было соблазна повернуть назад, предать поверившего ей человека. Подходя к дому Мишкин замедлил шаг:

— Инна, а ты не могла бы не обращаться ко мне по отчеству?

— Хорошо, я Вас буду Димой называть.

— И, если нетрудно, то на «ты».

— Трудно, но я постараюсь, — улыбнулась Инна.

Знакомство с отцом прошло у Мишкина спокойно. Слава выслушал историю о том, что Инна со своим женихом знакома давно, вместе работали и после поступления в институт отношения поддерживали. Всё вроде бы было понятно, только зачем бросать всё и, как жена декабриста, не пойми куда ехать следом за этим человеком? Слава видел: не было у дочери ни неожиданно вспыхнувшей страсти, ни просто нежных чувств к этому доктору.

— Куда ты собралась, если тебе ещё три года учиться? — не понимал планов Инны отец.

— Папка, я академку оформила. Ты этой зимой дедом станешь.

Ну вот, Слава решил, что разобрался в ситуации: теперь всё понятно — дело молодое, взыграли гормоны, и теперь за этого доктора дочери приходится выходить замуж; такой вот «брак по залёту».

— Так и училась бы до родов, — Слава не хотел, чтобы дочь уезжала.

— Пап, ты не понял, я замуж выхожу. Распишемся в Даниловске, там до декрета поработаю, а дальше видно будет.

— Вячеслав Владимирович, Вы не беспокойтесь. Я приложу все усилия, чтобы Инна закончила институт и стала врачом, — вступил в разговор Мишкин. — Сейчас в Вашей семье сложный период, и Инне предстоит непростое время. Поэтому мы решили взять паузу сейчас. Поверьте, посещать инфекционные больницы или слушать на акушерстве про тяжёлое течение родов не самые приятные занятия для беременной.

Инна хотела возразить, что эпидемиология начнется только через два года, а на четвертом курсе из заразных только дерматология, но промолчала. Она чувствовала усталость и какое-то не свойственное ей безразличие, и ещё очень хотелось спать.

Уже в дверях, прощаясь, Слава поцеловал дочь, попросил почаще звонить, рассказывать, как у неё идут дела, как себя чувствует, и неожиданно добавил:

— Ты бы с Алиной помирилась. Ты замуж выходишь, делить вам теперь нечего, — Слава внимательно посмотрел на дочь и тихо добавил: — всяких Мить ты в своей жизни ещё сотню повстречаешь, а сестёр новых уже не будет.

— Папа, давай мы сами разберемся, — оборвала отца Инна. — и потом, почему не будет? Может ты мне ещё сестричек и братиков нарожаешь.