Серебро ночи. Трилогия

— Глупости! — он отмел в сторону ее возражения. — Я не буду унижать тебя недостойным предложением. Ты станешь моей законной супругой! — И, не вынеся больше пустых, как ему казалось, разговоров, прильнул к ее губам.

Она не возразила, уступив собственному сердцу, и они довольно долго стояли, прижавшись друг к другу.

— Пойдем ко мне? — нескио знал, что Агнесс не согласится, но все-таки попросил, осознавая, что отказа он не примет. И что тогда ему делать? Насилия не хотелось, но и смириться с ее отказом он не сможет. Нежно попросил, вкладывая в эту просьбу всю свою душу: — Очень тебя прошу. Я безумно люблю тебя.

— Хорошо, — прозвучал тихий ответ.

Он не поверил своим ушам. Отстранился и внимательно посмотрел на нее. Она грустно улыбалась чему-то своему.

— Мне нужно переодеться и привести себя в порядок. — Ласково провела рукой по его щеке и вполголоса попросила: — Подождите меня у себя.

— Но ты в самом деле придешь? — нескио не верилось в ее согласие. Неужто она обманывает его?

Она чуть помедлила, но твердо пообещала, не глядя ему в глаза:

— Да.

— Я тебя жду! — он вышел, посмотрев на прощанье сумрачным взглядом.

Выйдя, заколебался. Может быть, оставить у ее дверей стражника? Но это то же, что сообщить всему поместью об их близости. Это было недостойно, а для Агнесс и вовсе постыдно, и он неохотно пошел к себе, то и дело оглядываясь на ее дверь. Но на середине остановился, чего-то испугавшись, и решительно двинулся обратно.

Распахнул дверь ее покоев и ворвался внутрь. Прошел по одной комнате, потом по другой.

— Агнесс! — вопль ушел куда-то вдаль, не встречая преграды.

Нескио бросился в последнюю комнату. Там было пусто, только чернело распахнутое настежь окно. Он подбежал к нему, хотел было выскочить следом, но пошатнулся и ухватился за раму. Силы оставили его, и он понял, что далеко еще не поправился. Или это потому, что теперь с ним рядом не было Агнесс?

Он посмотрел в темный безмолвный парк, окружающий дом, и с отчаяньем прошептал:

— Зачем же ты так, моя дорогая? И где мне теперь тебя искать?

Глава девятая

Граф Контрарио осторожно покрутил правой рукой. Боли не было. От заживших ран остались только небольшие красноватые шрамы. Мельком решил поблагодарить лекаря, и тут же о своем намерении забыл. Взял в руку меч, сжал рукоятку, напрягая сухожилия до синевы. Испытывая себя, несколько раз им взмахнул, со свистом рассекая воздух. Рука отозвалась легкой дрожью. Сила в ней восстановилась еще не полностью, но это не беда. У него есть чудный меч, подарок той жуткой крысы.

Он припомнил показавшую ему дорогу к тайнику с оружием огромную черную крысу и содрогнулся. Она и ему внушала почти панический страх. Это было не безмозглое животное. Крыса была разумна, весьма разумна. И стояла во главе огромного крысиного воинства. Доставка сообщений от шпионов по всей стране тоже ее заслуга.

Интересно, кому она подчинялась? Тетриусу? Но когда она вела его по страшным подземельям замка в полной темноте, кольца с камнем на нем уже не было.

Возможно ли, чтоб она подчинялась ему, графу Контрарио? Или это он подчинялся ей? Он вспомнил ее злые глаза-бусинки, фосфоресцировавшие в полной темноте мерзким желтоватым сиянием, и передернулся от отвращения. Нет, он ничуть не жалеет о ее гибели. Без нее хоть и труднее, но как-то спокойнее.

Хотя наказать ее убийцу все же нужно. Кто мог отрубить ей голову? В его замок пробрались четверо. И каждый из них мог это сделать. Они все подлежат смерти. Жаль, что нет Сильвера, застать его безоружным в постели Домины было бы самым простым и естественным делом. Не он первый бы погиб от кинжала соперника.

Но его главный враг все же Феррун. Это его нужно благодарить за обрушение моста. И за то, что ему, графу Контрарио, пришлось просидеть там лишнюю неделю именно тогда, тогда как он позарез нужен был здесь, в столице.

И в набеге разбойников из соседней Фарминии виновен Феррун, недаром его приметили возле постоялого двора в его деревне как раз наутро после нападения. Спасибо стражнику, геройски перебившему этих жалких бродяг и не позволившему им увезти из замка награбленные ценности. Жаль, стражник погиб тоже, останься жив, он стал бы сотником за свою доблесть.

Но сейчас настала пора отомстить тому, из-за кого он не смог добраться до бывшей невесты и к тому же был вынужден терпеть неимоверную боль. Граф вынул из сундука свой меч и любовно погладил рукоятку. Этот чудесный меч быстро научит почтению этого жалкого бродягу. И дорога к Фелиции станет свободна. Но в этот раз он станет умнее и не позволит ранить себя ни стрелой, ни мечом.

Криво усмехнувшись, Контрарио встал за высокую конторку и написал на гербовой бумаге пару строк своим небрежным стремительным почерком:

«Если не струсишь, Роуэн, жду тебя возле королевской площади перед главным мужским монастырем сегодня в семь часов вечера. Можешь взять с собой трех человек. Я тоже возьму троих. Ты сможешь сражаться честно или тебе это не по силам?»

Контрарио запечатал письмо своей печаткой и позвал сенешаля.

Тот явился быстро, но смотрел на своего господина исподлобья.

Контрарио это было не по нраву, но он сделал вид, что ничего не заметил. Все равно скоро он со всеми сочтется. И с Фонсо одним из первых. Вот только найдет Агнесс и заберет у нее свое кольцо.

Подал письмо и приказал:

— Отправь человека в монастырь Дейамор, и поскорее. Пусть передаст это послание Роуэну. А сам прикажи окружить королевскую площадь подле мужского монастыря. И чтоб ни одна гусеница не проползла! Туда к семи придет этот мерзкий Роуэн со своими людьми. С ним их будет четверо, больше не пропускать.

Сенешаль понятливо взглянул на графа и поклонился. На взгляд Контрарио недостаточно низко, и он с силой сжал челюсти. Злоба мешала дышать, но он сдержался. В последнее время он заметил, что сдерживать ярость не так уж и трудно. Не то что в те времена, когда у него был Тетриус, и неистовая злоба раздирала его на части, неистово требуя выхода.

Подошел к окну. Во дворе со своей камеристкой вдоль длинного ряда хозяйственных построек важно вышагивала Амелия в пышном шелковом платье сияющего изумрудного цвета и широкополой шляпке в тон с пестрыми искусственными цветами на полях.

Руки Контрарио непроизвольно сжались, будто он снова схватил кузину за шею. Вчера на его имя пришли счета от модистки, шляпницы и белошвейки. Суммы в них были такими, что он искромсал от злости дорогую шпалеру на стене.

Опомнившись, подумал о сэре Паккате, который, раз уж избавился от ненужной жены, вполне мог бы нести расходы по ее содержанию. У Контрарио даже мелькнула заманчивая мысль переслать непомерные счета кузины ее законному супругу. Но по здравому размышлению ему пришлось с горечью от нее отказался. Объяснять Паккату, какими путями Амелия оказалась у него в доме, не хотелось совершенно. В данном случае объяснения слишком смахивали бы на оправдания, а оправдываться граф не любил.