Серебром и солнцем

– Вы всё-таки плохо представляете себе вампиров, - Мира оседлала любимую тему.
– Вы мало знаете, ещё меньше понимаете. Кого вы ловите в Доне? Только дикарей. Владыка не причисляет их к Бессмертным. Против взрослого carere morte, хотя бы как я, в действительности выйдет мало кто из вас. И вы всё равно будете обречены на неудачу. Вампирам, отметившим тридцатилетие, шуточки Ордена не страшны. Это правило, и исключений из него я, пожалуй, не припомню.

– Ты считаешь, тридцатилетнего опыта достаточно, чтобы избегать всех ловушек Ордена?
– заметил Карл. Он почти не принимал участия в разговоре и часто покидал арсенал: уходил то на встречу с Латэ, то с Бовенсом. Мира чувствовала: его держит в арсенале только... она. Охотник беспокоится, как вампирша покажет себя в первом рейде.

– Интересно. А следующий критический возраст?

– Сто лет.

– Грызня за право войти в число старейших?
– Карл улыбался. Не простив ей замечаний о честности охоты вампиров и охотников, он также старался поддеть её словом. Мира не осталась в долгу.

– Да. Грызня...
– с удовольствием повторила она, - примерно, как у вас за пост главы.

– Не угадала. Бремя ответственности за Орден слишком тяжело. Охотники избегают его и не стремятся заполучить власть. А ты слышала про средний срок жизни бессмертных?

– Это уж слишком, - пробормотала Диана.

Мира не повела бровью:

– Нашу вечность не измерить!

– Триста лет. Дальше - помрачение рассудка, подобное старческому слабоумию. Человеческое тело не приспособлено к вечности, что бы вы себе ни воображали.

– Печально!
– огорчилась Диана.

– Калькары и Дэви уже старше этого возраста, - нахмурилась вампирша.

– Калькары - да, а Дэви ещё нет, Владыка вампиров только приближается к нему, - заметил Краус-младший, сын судьи.

– В любом случае, это в восемь раз больше среднего срока жизни смертных.

Карл покорно развёл руками, соглашаясь, и отступил. Диана успокоено вздохнула:

– Если вы не прекратите ссориться, мы начнём делать ставки, кто победит в вашей грызне. Но лучше я разведу вас. Мира, хочешь, я проведу тебя на бал?

– А платье, причёска?

– Мы с Анной что-нибудь придумаем.

– Вампирша на самом безопасном балу Доны!
– шутливо возмутился Краус-младший. Мира мечтательно улыбнулась.

– Вы в Академии совсем не умеете веселиться! Знаете ли вы, что carere morte творят на менее безопасных балах Доны? Ещё двадцать лет назад...
– она закрыла глаза и тихонько напела мелодию танца.
– Знаете "Солнце и Луну"?
– Вампирский танец! В Карде его называют "Охотник и жертва". Да, его любят carere morte! В нём недаром так затянуты некоторые паузы: за их время расторопный carere morte успевает полакомиться кровью партнёра, не выходя из круга! А если танцевать со сменой партнёров...

– Можно попробовать многих, - ляпнул Тони.

– Совершенно верно. Из тебя бы получился расторопный carere morte!

– И это говорит наша новая кандидатка!
– Карл, уже собравшийся вновь уйти, опять не удержался от замечания. Он скорым шагом возвратился к ним.
– "Солнце и Луна?" Не верю! Покажи.

– С удовольствием!

Охотники расступились, но танцевать в кругу Карл и Мира не захотели. Он увёл её подальше, за стойки с мечами.

– Ну, что это за загадочное па в танце?
– спросил Карл. Вампирша хитро прищурилась:

– Начнём с третьей части.

Без грохочущей музыки оркестра, в полутёмном, гулко-пустом зале, провожаемые взглядами десятка людей, они, тем не менее, увлеклись. Это был не танец, а поединок! Зачем Мира выбрала ураганную третью часть? Быстрая смена движений, повороты... Она убегала вперёд, заманивая, дразня, партнёр догонял её. Оказалось, охотник неплохо танцует, правда, без изящества, отличающего человека, которому это умение прививали с детства. Мира подумала: на любом балу она бы быстро заскучала с ним.

– Чем же в танце наносится удар?
– спросил Карл, когда их руки на миг сплелись.
– Кинжал или игла? А партнёр не испугается?

– Партнёр под чарами и не почувствует боли.
–

Мира взлетела на поддержку, а когда охотник вновь опустил её на землю, задержала руку на его плече. Дождавшись воображаемой паузы в музыке, вампирша коснулась шеи мужчины над воротничком и прошептала: - "Удар иглой"! Не дав партнёру опомниться, она быстро потянулась к его шее, но Карл остановил её, невежливо придержав за ошейник.

– Достаточно. Я понял.

Она разошлись, будто не танцевали только что вместе, и поодиночке вернулись к охотникам.

– Значит, вот как ты развлекалась двадцать лет назад?
– строго спросила Диана и протянула, то ли с осуждением, то ли с завистью.
– Да-а...

– По правде сказать, нет, - созналась Мира.
– У меня нет такой силы, чтобы зачаровать весь зал. Пожалуй, я не уверена, что мне б удалось зачаровать хотя бы своего партнёра. В Доне этот танец танцуют только смертные, дурачатся. Истинное исполнение "Солнца и Луны" я видела на балу у Дэви, но не танцевала тогда, стояла у стены.
–

Последнее было сказано извиняющимся тоном, специально для Карла. Но тот не смотрел на неё. Похоже, он наконец решил вспомнить о главном правиле заговорщиков: "Никто не должен видеть нас вместе". Мира вздохнула и зачем-то потрогала серебряный ошейник, о котором ей совсем не напоминали несколько лет. Она и сама почти забыла о нём. Недавнее краткое прикосновение серебра к коже, когда её удерживал охотник, теперь ощущалось как ожог.

– Per signum crucis, - равнодушно-отстранённо Мира начала ритуальную формулу.
– De inimicus nostris libera nos, Deus noster.

Что ж, и для неё наступил момент посвящения! "Охотник и жертва" - и сейчас Мира была охотником. Вампира удерживали, прижав к стене дома, Карл и Тони. Доминик наблюдал за ритуалом со стороны. Мира встала напротив вампира, достала кинжал из ножен. Carere morte, которому всё происходящее до сего момента, видимо, представлялось сном, безумно захохотал, увидев серебряный клинок. Меж туч мелькнул месяц, белый и тонкий как кость.

Мира, примерившись, вонзила кинжал точно вампиру в сердце.