Серебром и солнцем

– Что же во мне особенного?
– несмело спросила Мира.

– Я полагаю, всё потому, что ты, тридцатилетняя carere morte, до сих пор чужда Бездне и противишься ей. Покров не распознал в тебе носительницу пустоты, ты – нелюбимое дитя Макты. Странность твоя и счастье, Мира, в том, что будучи вампиром ты ухитрилась не потерять качеств человека. Обычно ваши сильнейшие, старейшие предпочитают именоваться богами, ты же, как и они, подчинила себе проклятие, но не полюбила его. Цитадель ордена не увидела в тебе carere vitae. Ты исцелена, насколько это возможно для carere morte, и для этих стен ты - не «истинный вампир». Здесь ты человек, как все мы... А если принять, что дар способен исцелять carere morte, - тише, заговорщическим тоном добавил он, - получается, охотники убивают людей, а не пародии на людей, для которых нет возврата. Тогда, как ни цинично это звучит, на счету некоторых из нас не меньше отнятых жизней, чем на твоём. Я с тобой тягаться не смею, но вот Марк Тэго догонит тебя лет через пять. Так кто возразит, что твоё посвящение невозможно?

Мира молчала. Она только всё смотрела на Латэ: удивлённо, испуганно, поражённо… долго. Губы вампирши дрожали, она хотела что-то сказать.

– Говори, - нетерпеливо потребовал он.

– Нет, ничего.

– Что ты хочешь спросить? Через час твоё посвящение и между нами не должно быть недоговорённостей. Спрашивай.

– В пятьдесят шестом году я и мои друзья впервые осмелились напасть на группу охотников. Мы убили троих, и недавно я вспомнила имя одной охотницы: Паулина, – Мира опять опустила голову.
– Я помню, на собрании, посвящённом моей судьбе в ордене, Аспер выкрикивал имена и фамилии тех охотников, которых я убила. Я помню, он крикнул: Паулина Латэ. Кем она была вам? Она была совсем молоденькой... Дочь? Сестра?

– Племянница, - он обнаружил, что впервые сказал это без сухости, с теплотой. – Это случилось всего через два месяца после её посвящения.

– Мне жаль… - вампирша вовремя остановилась. – Нет, вру. Не жаль: тогда я не знала, чем моя месть обернётся в дальнейшем. Но непонятно: почему вы так печётесь обо мне, убийце дорогого вам человека? Моё посвящение - это… ваша месть?

– Месть? Через года? – он засмеялся. – Никогда не думал об этом. Месть не приносит радости, Мира. А что до личной неприязни – мне пришлось отодвинуть её в сторону. Ты очень нужна нам, Мира Вако. Лишённая смерти необходима ордену, особенно после предательства одной из наших охотниц.

Мира вскинула на него удивленные глаза и снова неловко, медленно склонила голову, выражая согласие. Латэ довольно откинулся на спинку скамьи.

– Первым моим посвящением в качестве главы ордена было посвящение Лиры Диос, - задумчиво и успокоенно заметил он. – Последним, вероятно, будет твоё. Есть в этом что-то роковое…

Вампирша бормотала про себя молитву, которыую глава посоветовал ей прочитать перед посвящением. Выучила наизусть… Надо же! – Латэ незаметно усмехался, глядя на неё. Такая маленькая и замерзающая в холодном подземном зале – в ней не было сейчас ничего вампирского.

– Твоё имя? – спросил глава ордена.

– Мира Вако.

– Кто ты?

– Лишённая жизни, живущая чужими; несущая проклятие; мать многих carere morte. Я – вампир, - ровно, спокойно, бесстрастно. Мира закрыла глаза.

– Зачем ты здесь? – скрывая улыбку, спросил Латэ.

– Я хочу служить вам, - выдохнула вампирша.

Почувствовав присутствие лишних, Латэ поднял голову. Да, так и есть: в конце зала у выхода собралась группа людей. Всё охотники с тренировок Миры: радостные Ангелика и Диана, смущённый, но довольный Алекс, и даже Доминик Конор, который так и ел Миру взглядом. Его губы то и дело кривились в усмешке.

Мира не могла увидеть друзей, и Латэ за них ободряюще улыбнулся ей.

«Ты не знаешь одну важную деталь, carere morte. Не знаешь, и никогда не узнаешь. Покров слушается слова того, кто его накладывает, ритуальная формула гласит: «Защита стен, повинуйся словам тех, кто поклялся освободить наш край от проклятия Макты», -

О проклятии Макты говорят часто, о проклятии Арденса почти никогда. Но проклятие Макты – это только вампиры, многочисленное потомство Бездны. Проклятие Арденса – сама Бездна. На той церемонии наложения покрова я был зол: я только что узнал о участии первого Арденса в создании первого вампира. И со злости я проговорил «проклятие Арденса» вместо «проклятие Макты»... Эта ошибка позволила тебе, Мира Вако, проходить на территорию ордена. Она, а не мифическое: «Ты – не истинный вампир!». Мира Вако – главная защитница дара, способного избавить мир от проклятия Арденса, и послушный покров повиновался ей, избранной освободить наш край от Бездны…»

В глазах Миры мелькнул страх, но скоро Латэ понял: страх не за себя и успокоился - вампирша не сбежит. Мира опять вспоминала Винсента. Она уговаривала себя: этот шаг – вступление в орден – для него... Но на лице вампирши читалась неуверенность. Её молчание затягивалось, и Латэ с Краусом встревожено переглянулись.

– Клянусь… - беззвучно подсказал Родерик Бовенс, стоявший по правую руку Миры.

– Клянусь служить ордену всем своим разумом, всем сердцем своим и всей силой, быть послушной воле вашей и тех, кого вы назначите старшими надо мной, - торопливо подхватила кандидатка. В конце зала появилась ещё одна фигура, но это опять заметил только Латэ. Высокий молодой человек с красивым, но как маска застывшим лицом, неестественно бледный. Отражение Миры, о котором она не знает. Когда-то его звали Винсент.

– Нареките меня охотником, Щитом Человечества пред Созданиями Ночи, и по слову вашему я встану на страже с последним лучом заката, – без выражения закончила Мира древний текст, и Винсент улыбнулся, подбадривая её. Тогда резко, как по приказу, вампирша обернулась. На мгновение она встретилась взглядом со своим отражением, но Винсент тотчас же отступил в темноту.

Мира рванулась за ним, напрочь забыв о посвящении. Бовенс и Краус удержали её, и вампирша мотнула головой, возвращаясь в реальность. Она тяжело дышала, как смертная после долгого бега.

Латэ сделал знак, и Бовенс и Краус подвели Миру к нему. Латэ отомкнул серебряный ошейник на шее вампирши и снял его. Мира, ещё не веря, робко вздохнула и потёрла место, прежде закрытое полоской серебра. На её шее навсегда остался след от ошейника – тонкая серебряная линия.

– Теперь ты охотник. – невозмутимый Латэ начал первую из трёх заключительных формул.
– Глаза твои всегда должны быть открыты и взор ясен, ибо твой рубеж единственный, первый и последний. Ты одна стоишь на пути проклятия, древнего зла, пришедшего, чтобы пожрать мир. Зло это хитро, многолико и скрывает суть свою от людей, но тебе, охотнику, она открыта, и Господь даёт тебе Силу, побеждающую древнее проклятие. Клянись же бороться и уничтожать это зло, какие бы обличия оно не принимало, помня о единой его сути.

– Клянусь, – быстро сказала Мира, более не смея обернуться к выходу, хотя всем существом стремилась к своему «избранному».

– Теперь ты охотник. Древнее проклятие не властно над тобой, и древнее зло не коснётся тебя. Но в вечной битве с порождениями Бездны не забывай о первой и главной из ценностей – человеческой жизни, ибо ты – не убийца бессмертных, прежде всего, но защитник смертных. Клянись же ничто не ставить выше ценности человеческой жизни.

– Клянусь, - с горькой усмешкой пообещала Мира.

– Теперь ты охотник. Один из многих служителей тайного ордена. Мы скрываем лица под масками и дела под покровом ночи с тех пор как мир, забывший свою ось, оказался во власти хитрого, мудрого проклятия. И покров ордена – вечная, неуничтожимая преграда Бездне, пока существуют защитники, создающие его. Клянись же хранить в тайне, хотя бы и ценой жизни, имена и дела всех тех, кто стоит с тобой рядом – Щитом Человечества пред Созданиями Ночи.

– Клянусь, - ровно сказала Мира, бесстрашно, доверчиво глядя ему в глаза. Её посвящение в охотники совершилось. И Латэ улыбнулся, ободряя не ее - себя. Из-за предательства охотницы Диос он потерял когда-то дар, кто, как не предательница-вампирша вернет его? Она - его верная стрела, и ничто не собьет ее с пути.