Серебряная цепь

— Все равно, вопрос интересный… — Он запнулся, но вопрос остался в его взгляде. — Вы не можете винить меня за любопытство.

— Я разведена, — подчеркнула Дана тот ответ, который дала ему еще на пляже, и оба рассмеялись ее решительности.

— Я видел вас на пляже, я уже говорил вам об этом, и мне стало интересно, кто вы такая. Вы всегда гуляете одна. Я не видел с вами никого.

— Обычно. Я впервые живу так близко к океану. Мне нравится разное время суток, утренний туман и спокойный океан вечером. Иногда не замечаю, что ушла далеко, и приходится долго возвращаться домой.

— Я знаю. Со мной тоже так бывает.

— Вы всегда жили в Калифорнии?

— Нет. Я родился в Огайо, пошел в школу на востоке и поехал жить на запад. Мои родители были фермерами-арендаторами. Я — первый в семье, кто не только закончил школу, но поступил в колледж.

— Невозможно представить вас на ферме. — Дана оценивающе оглядела собеседника. Его загорелое лицо было в морщинах, и он больше походил на воина, чем на писателя и лектора. Возможно, подумала она, это из-за того, что он привык быть лидером и бороться за охрану окружающей среды. Они некоторое время не разговаривали, но молчание не было тягостным. Питер разговаривал с Констанс об архитектуре, и Дана улыбнулась, услышав смех Питера.

— Вы не живете здесь, правда? — спросил Адам, оглядев просторную, удобную комнату. Официанты разносили тарелки, а бармен обходил столы с двумя бутылками вина, наполняя бокалы, когда группы мужчин и женщин с тарелками в руках рассаживались на широких кушетках и мягких креслах. Шум усилился, вечеринка была в полном разгаре. — Хотя здесь неплохо было бы жить. — Он восхищенно оглядел потолок, высокий, как в кафедральных соборах. — Настоящий кедр. Замечательно.

— Я жила здесь, когда впервые приехала сюда, а потом Констанс нашла мне коттедж на самом берегу. Вы живете поблизости? — спросила она, чтобы поддержать беседу.

— Я живу за городом. Построил дом сам, сделал все своими руками и даже провел водопровод. — И как бы между прочим добавил: — Хорошо бы, все так делали.

— Сами строили себе дома?

— Почему нет? Это не так трудно, и гораздо лучше с точки зрения экологии. Когда вы сами строите себе дом, то не используете массу ненужной техники, которая загрязняет окружающую среду.

— Вам не хватает только коробки из-под мыла вместо импровизированной трибуны. — Дана посмотрела на его мокасины.

— Простите. — Адам вовсе не выглядел извиняющимся. — Я не могу не ворчать. Моя бывшая жена говорила, что я как заезженная пластинка. Хотя я не очень-то придаю значение ее словам, — задумчиво проговорил он. Взял у официанта тарелку и салфетку и передал Дане, затем взял еще одну себе. Они сели на маленькую кушетку под карандашным портретом Констанс, нарисованным Дали. Она была изображена в профиль, а ее волосы рассыпались по плечам. Дана и Адам ели молча, потом Адам спросил:

— Это вы пришли со студентом Роудс?

— Да. — Дана поняла, что совсем забыла о Питере, и торопливо огляделась вокруг. Он сидел на одном конце двухместного кресла, держа тарелку с супом на коленях, погруженный в беседу с Констанс. Дана ласково посмотрела на него и объяснила:

— Он мой старый друг из Нью-Йорка.

— Вы из Нью-Йорка? — удивился Адам. — Странно. Не сказал бы. У вас облик классической калифорнийской девушки — загорелая блондинка с ногами в милю длиной.

— Я беременна, — сказала Дана, — и почти не могу разглядеть свои ноги.

— Поверьте мне на слово, они в милю длиной. — Жестом подозвав официанта, который обходил гостей, он вытер хлебом остатки супа со своей тарелки, попросил еще и накинулся на новую порцию так, как будто еще ничего не ел. — На следующей неделе предстоит поездка в горы Санта Моника, там одна лесопилка избавляется от отходов не по правилам. — Он улыбнулся. — Как насчет того, чтобы составить мне компанию? Вы уже были где-нибудь, кроме побережья? Туда скучно ехать, горный пейзаж оправдает все трудности.

— Нет, я нигде не была, — сказала Дана. Она подумала, что, должно быть, интересно наблюдать за известным натуралистом в деле, и с радостью согласилась. Они все еще обсуждали предложенную поездку, когда появился Питер, придвинул к ним стул и сел. В руках он держал тарелку клубники со сливками. Дана протянула руку, вовлекая его в разговор, и сказала:

— Это Питер Крэйн. Питер, это Адам Херрик.

— Студент Роудс. — Адам пожал руку Питеру и сочувственно проследил, как несколько капель с тарелки упало на брюки молодого человека.

— Вы занимаетесь проблемами охраны окружающей среды. Я читал…

—…Мою книгу в колледже. Знаю, — мрачно закончил Адам, и все засмеялись. — Вы раните мне сердце, когда говорите такое, хотя положено радоваться, что кто-то еще читает эту дурацкую книгу.

— А еще я читал вашу статью о Замбии в "Лондон таймс". Она была потрясающей.

Бородатое лицо Адама засияло.

— Вы там были? Вы видели, как рудники разрушают эту и так отсталую страну? Ужасная неразбериха! — говорил он, полагая, видимо, что бывает и хорошая неразбериха.

Лицо Питера оживилось, и он охотно ответил:

— Нет. Но я был в Кейптауне и видел результаты открытого бурения там. Это отдельная проблема, особенно ее юридический аспект.

— Вы собираетесь стать адвокатом после того, как вернетесь из Оксфорда? Почему бы вам не заняться охраной природы? Здесь широкое поле для деятельности, и нам нужны хорошие умы. — Адам закончил обед и поставил тарелки на пол. Взглядом подозвал официанта с клубникой, одну тарелку с ягодами подал Дане, еще одну взял себе. Пронаблюдав, как официант кладет сливки на оба блюда, попросил еще бокал вина и обернулся к Питеру. — Серьезно, подумайте над этим. Дана и я едем в горы на следующей неделе. Поедемте с нами. Там есть одна компания, которая вырубает половину леса и сбрасывает отходы в горную реку. Почти невозможно остановить их без постановления суда, потому что люди в Сакраменто не упустят такой большой бизнес. Вовлечены слишком большие деньги.

— Как с оффшорным бурением? — Питер вытянул свои длинные ноги и с интересом слушал, как Адам распространялся о последствиях бурения для экологии калифорнийского побережья.

Дана слушала их, закончив десерт, и про себя улыбалась, чувствуя, как толкается ребенок. Она впервые слышала, что Питер разговаривает серьезно, как взрослый, обмениваясь взглядами и мнениями, и ей нравилось. Она была довольна, что Адам Херрик, известный своим интеллектуальным подходом к охране природы, уважительно прислушивается к словам Питера. На секунду ей стало жалко, что она не закончила колледжа, но затем посмеялась над собой, вспомнив, что из всех занятий ей нравилось только рисование. Академическая работа была для нее проклятием. От тепла и вкусной еды Дану клонило ко сну, она чувствовала себя в полной безопасности и совершенно спокойной. Ее наполняло чувство благодарности Констанс за это убежище после унижений и ужаса в Гросс Пойнте. Хотя в Малибу ее привез Джосс, именно Констанс приютила и окружила заботой.