Серебряная Соколица

– Волчонок показывает зубки?

– Похоже лэрт был прав, от тебя никакого толку. – нарочито безразличным тоном произнесла она, отмахнувшись.

До актерского мастерства Лисары ей было далеко и Заклейменный должно быть читал её как раскрытую книгу. Мысль о контракте внушила чувство уверенности и защищенности.

– О Ниобе толком ничего не слышно, если и говорят, что о скорой свадьбе и наследниках. Серые в них заинтересованы. Старый князь с ними рассорился и теперь его ищут по лесам и весям, а тот, как сквозь землю провалился. В то же время, поговаривают, что искать стоит, его кости на дне какой-нибудь ямы.

– Плевать я хотела на князя и волка. – отмахнулась она.

Больше всего ей хотелось встретиться с дедушкой, узнать живы ли родители, но показывать свой интерес Заклейменному не стоило. Придется повременить. Если дедушка в городе, он придет за ней. Нужно только подождать.

Эта мысль воодушевила девушку и в хутор она вернулась в припрыжку.

Первые несколько ночей Заклейменный ходил в клинику один. Искал лаз или слабость в стенах, любую возможность проникнуть внутрь. Увы, возвращался он они с чем.

Потянулись долгие, безрадостные дни. Пришел в себя Зар, но был на столько слаб, что даже ложки удержать в руках не мог. Помощь Тишины он решительно отверг и ел кашу сам, уляпываясь словно маленький ребенок. Видя сколько огорчений это приносит другу, Тишина не знала, как поступить. Оказалось, сложно убрать кашу, не задев чьей-то гордости.

Заклейменный весь день пропадал в поселке, вечером играл в карты с батраками, а ночью уходил в клинику. В прочем толку от этого было никакого и когда Зар предъявил это Заклейменному, тот изобразил самое искреннее возмущение.

– Я работаю!

– Что-то толку от этой работы не видно. – до синевы бледный и резко похудевший Зар, смотрел на Заклейменного как покойник, вылезший из могилы. В прочем его собеседника суровыми взглядом, немощного магистра, было не пронять.

– Не стоит волноваться, я профессионал.

– Чем скорее мы вытащим Ниобу, тем лучше. – решилась подать голос Тишина, что последний час сидела у окна, изображая мебель.

– И что вы будете делать, когда вытащим её? – приподнял брови Заклейменный.

Зар хмуро промолчал и Тишина решилась ответить:

– Сбежим. Возможно, вернемся в Кондому.

– Угу. Не думал, что ты на столько сильная, чтобы утащить на своём горбу двух взрослых людей. – с неприятной улыбкой отозвался он – Или думаете, Серые не устроят погоню? Не спустят на вас всех собак, от местной милиции, до Заклейменных? Что вы тогда будете делать, а?

У Тишины ответа не нашлось.

– И это повод ничего не делать? – осведомился Зар.

– Я делаю!

– Что делаешь? Проигрываешь деньги батракам?

– Ты мне так и не заплатит. – фыркнул Заклейменный.

– Зато Вилинарий заплатил. – хмуро отозвался Зар – И на сколько мне известно не мало. Он оставил записку. К слову, ты так и не раздобыл полезных сведений о Ниобе и планах Серых, а значит оплачивать эту часть нашего соглашения я не должен.

Задохнувшись от возмущения, Заклейменный не сразу нашелся с ответом.

Заметив движение за окном, Тишина шикнула на своих спутников и спор на время затих. Пришли из Триединой церкви. На монахов, каких в Империи видела Тишина, в серых рясах и с бритыми головами, местные совсем не походили. Они были ближе к магистрам Кондомы, в костюмах с иголочки. Не духовных наставники, а профессора и ученые.

Они тут же вежливо, но настойчиво попросили Тишину и Заклейменного удалиться. Отведя девушку в сторону, он шепнул:

– Я нашел небольшой лаз, нужно его проверить, но я в эту дыру не пролезу. – сунув руку в карман, он достал несколько монет – Сходи завтра на ярмарку, купи пару куриц.

– Почему Зару не рассказал? И с чего это я должна идти за курами?

– Потому что я привлекаю слишком много внимания. Есть несколько лазов, что выглядят подозрительно легким способом пробраться внутрь, надо их проверить. Нечего пока магистру рассказывать.

Так и поступили. Тишина сходила на рынок и под видом молодушек, ей продали старых, теряющих перья куриц. Днем она подкармливала их кашей, которую не съел Зар, с трудом дождавшись ночи.

До клиники они шли пешком чуть больше двух часов. К счастью, вокруг была не бескрайняя Степь, а облагороженный чахлыми деревьями все еще не лес. Березам и осинам оказалось сложно прижиться в песочной почве степи, зато низкие, колючие кусты, разрослись без всякого порядку.

Издалека клиника напоминала поместье. Высокий кованый забор, с лицевой стороны и красный кирпич там, где не должны пройти посторонние. Вдоль забора коротко косили траву и вырубили все кусты, оставив выжженный солнцем пустырь.

В лаз, под кирпичной стеной, в лучшем случае могла бы протиснуться собака, она же скорее всего его вырыла. Опустившись на четвереньки, Тишина заглянула внутрь. Со стороны домов, лаз прикрывали кусты.

– Давай сюда первую счастливицу.

Вытащив курицу из коробки, Тишина протолкнула её в лаз. Пришлось помочь старушке, раздвинув кусты, протолкнуть дальше. Даже в темноте была заметна разница, на сколько гуще и зеленее трава по ту сторону забора, потому птица с воодушевлением поспешила вперед.

Приложив палец к губам, Заклейменный замер.

Было тихо.

В момент, когда Тишине надоело ждать, она уже открыла было рот, спросить, чего они ждут, когда курица в панике закудахтала, вскрикнула и замолкла. Послышался треск ломаемых костей и чавканье. Тишина сглотнула, боясь пошевелиться.

Вновь стало тихо.

Выждав пару минут для верности, они осторожно поднялись и отошли подальше от стены.

– Отпусти оставшихся. – тихо произнес Заклейменный, не сводя взгляда с лаза.

– А если еще один найдем?

– Одна курица - это случайность, а две уже странная закономерность. Отпусти их тут. Пусть думают, что при перевозке бежали.

Подчинившись, Тишина вытряхнула оставшихся кур, когда из лаза показалась собачья морда. Крупный пес, греб лапами по земле, с трудом протискиваясь в узкий туннель. Бросив кур Тишина, развернулась и со всей доступной скоростью бросилась бежать.

Собака неслась следом, не произнося ни единого звука и игнорируя кур.

Заклейменный быстро обогнал Тишину и ей хотелось бросить упрек ему в спину, напомнить о контракте, но не стоит бивать дыхание и тратить силы на пустые слова.