Серебряная свадьба

Л о м о в а. Выходит, мы с вами товарищи по несчастью?

С а м а р и н (резко). А что? Есть известие об их гибели? Держите себя в руках, Нина Сергеевна.

К а ш т а н о в (мягко, но настойчиво). Вы, Михаил Иванович, простите. Определяться надо. А вы как-то… ни да, ни нет. Если что знаете, скажите. Доверяйте нам.

Л о м о в а (вдруг, в сердцах). Нельзя же таким каменным быть!

Пауза.

Ш а х м а т о в (осторожно). Если бы это был не Троян, а кто-нибудь другой… я бы давно…

Л я т о ш и н с к и й (неожиданно догадавшись). Михаил Иванович!

Ш а х м а т о в (резко обернувшись). Что?

Л я т о ш и н с к и й. Все-таки был он у вас? Перед выходом в море?

Ш а х м а т о в. Кто?

Л я т о ш и н с к и й. Троян.

Ш а х м а т о в. Был. (После паузы, быстро.) Был, был…

Пауза.

С а м а р и н (осторожно). Это что-нибудь меняет в вашем решении?

Ш а х м а т о в (искренно). Вы думаете — дело в решении? Все серьезнее. (Замолчал.)

Члены бюро переглянулись. Встал Руруа.

Р у р у а. Я позвоню министру! В конце концов, я подчиняюсь ему.

Ш а х м а т о в (повысив голос). Я не договорил.

С а м а р и н (быстро). Сядьте, Роман Шалвович.

Ш а х м а т о в (Серебренникову). Если «Челюскинец» погибнет… Если погибнут шестьдесят моряков, они положат свои жизни за наши с тобой ошибки, Николай Леонтьевич.

К а ш т а н о в. Да какие? Мы-то, в конце концов, при чем? Океан! Порядка девяти баллов шторм!

Ш а х м а т о в (решившись). Идти на смерть или спасаться — могут решать только они сами. У них должна быть свобода выбора.

С е р е б р е н н и к о в. Они там от своего молодечества сложат голову, а весь шум, вся ответственность на нас? Это же государственный вопрос! Порт должен быть сдан в конце концов. Он уже включен как действующая единица в государственный план. Твое слово! Имя, наконец, Михаил Иванович…

Л о м о в а (вскочила). Ребят надо сначала спасти. А потом уж разбираться!

Ш а х м а т о в (себе). Если на фронте командование колеблется, управление потеряно, фронт дрогнул… И здесь важно, чтобы кто-то остался на своем посту.

С е р е б р е н н и к о в (возмущенно). Это наш-то край дрогнул?

К а ш т а н о в. В самых передовых столько лет!

Ш а х м а т о в (чуть повышая тон, но этого достаточно). Не вижу я тут святых. Думаете, я вас учу? Вы тоже меня учите! И хорошему и плохому. А что произошло? В общем-то, в государственных масштабах — частный случай. ЧП! Заметка на двадцать строк в газете. А раскрылось многое. Далеко стало видно. Каждый из нас в чем-то, где-то да поступился своим мнением. Не рискнул положением. Не ответил отказом на глупость. А расплачиваются за это шестьдесят один человек. Троян. И мне хочется, чтобы нам перед ними было стыдно. Всем нам. И больше, и меньше виноватым! (Хлопнул ладонью по столу.)

В кабинете стало тихо. Руруа поднялся и снова сел. Надо расходиться, но ни у кого нет сил.

С е р е б р е н н и к о в (тихо). Ты понимаешь, что на себя берешь?

К а ш т а н о в. Не простит народ.

Ш а х м а т о в. А я сам никого не прощал. Погибнут — отвечу. Спасут судно и груз — спрошу с каждого. За ЧП.

К а ш т а н о в (тихо). С себя придется начать!

С е р е б р е н н и к о в (распрямив плечи). Похоже, что с Михаила Ивановича мы еще сегодня спросим. (Встал, пошел к двери.)

Навстречу входит С и н и л к и н.

Л о м о в а. Уже? Троян?

С и н и л к и н. Нет. Еще три минуты… (Подходит к Шахматову, осторожно и негромко.) Вот! Решение Москвы. Самые широкие полномочия. С Министерством Морфлота согласовано. Можно воспользоваться флотом, авиацией. Всеми средствами. Они ждут ваших распоряжений.

Ш а х м а т о в. Ясно.

К а ш т а н о в. Михаил Иванович! Дорогой…

С е р е б р е н н и к о в. Не будем останавливаться ни перед чем!

С и н и л к и н. Один из вертолетов вышел в квадрат «Челюскинца». С минуты на минуту будет связь. Сейчас, сейчас…

С е р е б р е н н и к о в. Да что значит один вертолет!

С и н и л к и н (продолжая настойчиво). Звонили из парткома судоремонтного. Там собрались рабочие. Просят приехать кого-нибудь из секретарей.

С е р е б р е н н и к о в. Меня?

С и н и л к и н (Самарину). Юрий Васильевич, они просят вас.

Л я т о ш и н с к и й. Мне тоже надо на завод.

С а м а р и н. Едем вместе.

Р у р у а. Надо по радио, по телевидению сказать. Насчет «Челюскинца».

Все смотрят на Шахматова. Он жестом показывает, чтобы они вернулись за стол заседаний.

Ш а х м а т о в (после паузы). Подождем, что скажет Троян.

С е р е б р е н н и к о в (тихо). А что мы ему скажем?

Ш а х м а т о в (смотрит в окно). Ох какой ветер… Вода летит. Как светлый меч…

К а ш т а н о в (усмехнулся, Серебренникову). А не пора ли нам с тобой на пенсию? А, Николай Леонтьевич?

С е р е б р е н н и к о в (тоже пытаясь улыбнуться). Только квартиру сыну Ломовой дадим. На набережной…

Л о м о в а (закрыла глаза). Какая уж квартира. Живой бы вернулся. (Не может справиться с собой, тихо плачет.) О господи!

Включается селектор. Несмотря на то что Троян говорит из радиорубки, слышны глухие удары, могучий рев ветра, радиопомехи. Но голос капитана «Челюскинца» отчетливо слышен и спокоен.