Серебряный лебедь

Я останавливаюсь.

– Что? Теперь ты хочешь размять плечи?

– Конечно, - бормочет она.
– Папина черная карточка вот-вот получит тренировку.

Выйдя из школы, мы ждем, когда Сэм заедет за нами. Сэм - другой водитель моего отца, но она больше мой водитель, когда папа уезжает и берет с собой Гарри. Со вчерашнего дня я игнорирую Нейта и его желание подвезти меня в школу. Мне действительно нечего им сказать, и я не доверяю никому из них, тем более с тех пор, как они похитили меня. О чем Татум до сих пор не знает.

Мы садимся, и Сэм улыбается мне в зеркало заднего вида.

– Хорошо провели день?

Я пожимаю плечами.

– Могло быть и лучше.

– Но...
– подсказывает Сэм, зная, что я из себя представляю. Сэм была нашим водителем, сколько я себя помню. Она пятидесятидвухлетняя афроамериканка, которая практически воспитывала меня с самого детства. Она и Джимми. Джимми почти шестьдесят, и я уже много лет пытаюсь свести их вместе. Если вы спросите меня, я бы сказала, что они уже много лет немного влюблены друг в друга, но ни один из них не хочет предпринимать никаких шагов.

Татум перебивает:

– Но у нее проблемы с парнями.

– О, - язвительно замечает Сэм, выезжая на улицу.
– Какого рода? Такого, для которого мне понадобится лопата и алиби, или такого, для которого я должна испечь пирог и пригрозить отрезать ему яйца, пока он не простит тебя?

Я хихикаю, и Татум смеется.

– Нет, ни то, ни другое. Я не хочу, чтобы ты пекла пироги для кого-то из них.

– Будь осторожна, детка. Я знаю, ты думаешь, что тебе все равно, и ты закрываешься от всех своих чувств, но в один прекрасный день это может укусить тебя за задницу.

– Что?
– я фыркаю, откидываясь на спинку сиденья.
– Как будто я могу начать слишком сильно беспокоиться?

Сэм качает головой.

– Нет, малышка, скорее всего ты никогда не сможешь снова включить эмоции. Ты слишком молода. Живи, чувствуй, занимайся сексом - не говори своему отцу, что я это сказала, - но никогда не отказывайся от чувств. Вот что делает тебя Мэдисон.

– Я чувствую, Сэм, - шепчу я, глядя в окно. Вижу, как Татум смотрит на меня краем глаза, без сомнения, обдумывая сто один вопрос, которыми она собирается меня забросать.
– Просто пытаюсь выбрать, куда направить свою энергию и кто этого заслуживает.
– Сэм знает о моем прошлом и о том, что там произошло. Она единственный человек на этой земле, который знает об этом, и я предпочитаю, чтобы так было и дальше. Она знает только потому, что однажды я пришла домой пьяной с вечеринки и все ей рассказала.

– Эй.
– Татум толкает меня локтем.
– Что случилось, что ты проводишь так много времени в библиотеке?

– Я не знаю. Я всегда любила книги.

– Не-а, - говорит Татум.
– Есть еще кое-что.

Сэм смотрит на меня с улыбкой.

– Мэди всегда любила книги. Мы читали ей все подряд, когда она была маленькой, а когда ей исполнилось шесть лет, она уже самостоятельно читала. Умная девочка, в некоторых аспектах.

Мы подъезжаем к дому, и я выскальзываю.

– Спасибо, Сэм. Можешь передать Джимми, что я, Татум и Тилли будем дома сегодня к ужину?

– А как насчет Нейта?
– спрашивает Сэм, когда я выхожу из машины.

– К черту Нейта.

– Мэдисон Мари Монтгомери!

– О, Сэмми, ты просто втройне ударила меня!
– Я поворачиваюсь к ней лицом с улыбкой на лице и иду обратно к дому.
– Возьми свои слова обратно!
– Три «М» - это мои инициалы. Я презираю тот факт, что мое имя все три раза начинается на «М». Я думаю, это был способ моей мамы наказать меня еще немного. Когда она была жива, я шутила по этому поводу, но теперь, когда ее не стало, эта мысль заставляет меня чувствовать себя виноватой.

– Не ругайся на меня, маленькая леди!
– Сэмми не любит ругательства, и ее передергивает, когда кто-то выражается рядом с ней. Возможно, именно поэтому у них с Джимми ничего не получилось, потому что у итальянца нецензурная речь. Это одна из многих причин, почему я всегда любила его.

Он иногда ругается по-итальянски, и долгое время, когда я была моложе, мы оба ругались по-итальянски рядом с Сэм, чтобы она не знала. «Scopare questa merda!» (прим. с итал. К черту это дерьмо!) Сэмми не понимала, о чем, черт возьми, мы говорим. Это было забавно.

Я захожу внутрь с Татум на хвосте и направляюсь на кухню, открывая боковой шкаф, чтобы достать ключи от машины. Беру ключи от GMC, и мы обе идем в гараж.

– Знаешь...
– начинает Татум, когда мы обе опускаемся на свои места.
– Как Бишоп в постели?

Я смеюсь, заводя машину.

– Я не рассказываю о своих похождениях, Тейт.

– Ооо, конечно.

Качаю головой и смеюсь, выезжая с длинной подъездной дорожки.

– Я серьезно.

***

Подъезжая к школе Хэмптон Бич, Татум шепчет:

– Я давно здесь не была.

– Все не так уж плохо. Я ожидала немного большего.

Татум покачала головой.

– Хотя люди здесь очень грубые.

Тилли выходит за ворота, сжимая в руках рюкзак, рядом с ней идет еще один парень.

– Горячо на четыре часа, - объявляет Татум, глядя на подругу Тилли.

Я пихаю ее.

– Не будь занудой.
– Но потом я пробегаю глазами вверх и вниз по его телу.
– Хотя он очень сексуальный.
– У него бритая голова, на шее и руках красуются татуировки. Его темные глаза и оливковая кожа наводят меня на мысль, что он немного испанец. Может быть? Но опять же, у него красивые черты лица. Острый нос, челюсть, которая могла бы сравниться с челюстью Бишопа.

– Ты только что сказала мне не таращиться, а потом обслюнявила всю центральную консоль?
– Татум толкает меня.

Тилли открывает заднюю дверь и опускает стекло.

– Девочки, это мой друг Ридж, который, кстати, раздражает, - объявляет она, со злостью глядя на него.

Ридж ухмыляется, и будь прокляты все горячие плохие парни. Он показывает Татум свои глубокие ямочки и жемчужно-белые зубы.

– Нет, я не раздражаю.
– Он смотрит на нас с Татум.
– Ей просто нужно быть очень осторожной.

Тилли закатывает глаза.

– Я всегда осторожна. Ты просто властный.

– Я Татум.
– Машет подруга рукой с переднего сиденья.

Он смотрит на нее и кивает головой.

– Привет.

– Я Мэдисон, - улыбаюсь парню.

Он наклоняет ко мне голову.

– Ладно, мне пора идти.

– Кто это?
– Татум мурлычет, когда мы отъезжаем от школы.
– Пожалуйста, скажи мне, что ты спишь с ним.

– Да, - кивает Тилли.
– Но это полностью взаимно, и мы не заинтересованы в том, чтобы когда-нибудь пойти дальше отличного секса друг с другом.