Серебряный лебедь

— Так мы играем, детка.

— Во что играете? — спрашиваю я, подаваясь вперед, когда Нейт встает, выпивает остатки пива одним махом, а затем бросает бутылку на землю. Он берется за воротник и срывает рубашку, все его мышцы напрягаются от этого действия, и его татуировки — чуть больше, чем у Бишопа — становятся видны.

Нейт ухмыляется, глядя на меня сверху вниз.

— Стрельба в пейнтбол.

— В самом деле? — Я мгновенно встаю. — Я в деле!

Все парни снимают рубашки, и мои глаза мгновенно находят глаза Тилли. Мы обмениваемся взглядами, похожими на «черт возьми», а затем обе смеемся. Я чувствую, как напряжение с моих плеч спадает под нашим смехом, а затем оглядываюсь на Бишопа, который одаривает меня самой сексуальной злобной ухмылкой, которую я когда-либо видела за всю свою жизнь.

— Не-а, — поддразниваю я его, проходя мимо Нейта и подходя к Бишопу. Обводя указательным пальцем его левую грудь, я улыбаюсь ему в ответ. — Ревнуешь?

Он хватает мою руку, а затем засасывает мой палец в рот, прежде чем грубо прикусить его.

— Ты моя, и я не делюсь.

— С каких это пор появилось правило «не делиться»? — я насмехаюсь над ним.

Парень обнимает меня за талию и притягивает к себе.

— Пару дней назад.

— Изменение правил? — Я поднимаю голову и смотрю на него.

Он показывает на свою грудь.

— Создатель правил.

Я улыбаюсь, а затем смотрю на сумки у его ног, как раз когда Нейт подходит к нам и берет одну из них, протягивая мне жилет.

— Надень это.

— Вы, ребята, не носите жилеты.

— Мы никогда не носили, — отвечает Нейт, а затем сильнее прижимает жилет к моей груди. — Надень его.

Я беру жилет у него и снимаю куртку, а затем натягиваю жилет на майку.

— Как давно вы, ребята, играете?

Они все делают паузу, и между нами повисает неловкая тишина. Я смотрю на Тилли, которая смотрит на Нейта, а затем неловко на Сента.

Бишоп усмехается, его глаза сверкают, как темные шары.

— Это своего рода традиция, детка. Надень жилет. Только мне позволено помечать тебя.

— Тебе нужна помощь. — Кэш качает головой в сторону Бишопа.

— Не, не думай, что это только ты, Китти, — рычит Брэнтли с другой стороны костра. — Хейлс приходила со всевозможными отметинами и синяками на ней. Если ты спросишь меня, твои довольно скромные. — Он смотрит на Бишопа, у которого изо рта идет пена. — Что? Эта просто не попала в точку, как Хейлс?

Я застегиваю жилет.

— Я не... — Я смотрю на Бишопа, но его там нет.

— Если ты скажешь ей еще хоть одно гребаное слово, и я сломаю твою гребаную челюсть. — Иду к Бишопу, собираясь успокоить его, когда Кэш берет меня за руку и тянет назад. Я смотрю вниз, туда, где находится его рука, затем поднимаю взгляд на его лицо. Он качает головой. Бишоп продолжает, стоя грудью к груди с Брэнтли: — Ты забыл, кто управляет этим шоу, щенок? Или мне нужно напомнить тебе, кто я, бл*дь, такой?

Брэнтли смотрит Бишопу в глаза, прежде чем бросает взгляд через плечо на меня.

— Нет, я в порядке. — Он наклоняется, поднимает пистолет и перекидывает его через плечо.

Что, черт возьми, у него за дела со мной? Ни для кого не было секретом, как сильно он меня ненавидит, но я подумала, что он это пережил. У нас был хороший период, но с тех пор, как мы здесь, он снова стал первоклассным придурком. Я уже знаю, что Брэнтли винит меня в том, почему он здесь, но Бишоп сказал, что это не имеет большого значения, что они здесь только для того, чтобы заставить его отца гадать. Чтобы он продолжал преследовать нас. Я не…

— Мэди! — Бишоп рычит, его глаза по-прежнему устремлены на Брэнтли.

— Да?

— Жилет надела?

— Да.

Бишоп усмехается.

— Хорошо. — Он наставляет на меня пистолет, и прежде чем я успеваю спросить, какого хрена он делает, он нажимает на спусковой крючок, и тяжелый удар обрушивается мне на грудь.

— Ай! Бишоп! — ругаю я его.

— Ты в отключке. Сядь, бл*дь, на место.

— Но я…

— Я сказал, садись, бл*дь, на место. — Он показывает на бревно.

Хмыкаю и сажусь. Нейт подходит к Тилли и показывает на меня, а потом она начинает подходить, ее нижняя губа слегка поджата. Плюхнувшись рядом со мной, она вздыхает.

— Интересно, в чем тут дело?

Я пожимаю плечами.

— Кто, черт возьми, знает этих парней? — Бишоп уходит, заряжая пистолет, а Нейт и еще несколько человек следуют за ним. Я смотрю на Тилли и ухмыляюсь. — Кто сказал, что мы не можем присоединиться?

Ухмыляясь, она встает с бревна и протягивает мне руку.

— Вот именно.

Как только все парни исчезают в глубине темного, мрачного леса, Тилли достает пистолет из сумки, которая у нее была. Я подхожу к ней, наклоняюсь и забираю свой из сумки, которую Бишоп тоже оставил.

— Черт, мы сделаем это? — спрашивает она, натягивая жилет и оглядываясь слева направо, осматривая окрестности.

— Что? — бормочу я, загружая пейнтбольные шарики в пистолет. — Конечно!

Тилли смеется, качает головой, но следует за мной.

— Мэди, ты такая бунтарка. Разве Бишоп не рассердится?

— Именно поэтому я и делаю это, — я ухмыляюсь ей.

Она снова качает головой, пока я перекидываю пистолет через плечо.

— Ты такая плохая.

Мы начинаем на цыпочках пробираться в лес, толстые ветви мгновенно прикрывают нас от солнца.

— Я пойду за тобой, — шепчет Тилли.

Я закатываю глаза.

— Да. Иди за мной, но эти пули не могут убить никого, кто попытается убить нас, так что если, например, горный лев или кто-то еще придет за нами, я не смогу нам помочь.

Тилли останавливается как раз в тот момент, когда мы проходим через поляну.

— Но на самом деле ты не охотишься на горных львов, не так ли?

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней лицом.

— Конечно, нет! Но я бы выстрелила, чтобы убить любого человека, который это сделает.

Ее рот захлопывается, а затем она смеется надо мной.

— О, ты это несерьезно.

Я смеюсь вместе с ней, хотя очень серьезна. Моему отцу пришлось физически сдерживать меня после того, как какая-то глупая пустышка и ее тупая семья загрузили фотографию на Facebook с мертвым львом, которого они убили, гордо держа его безжизненное тело. Однажды я собираюсь повторить эту фотографию, только с их первенцем в руках.