Серебряный лебедь

Татум останавливается.

— Это просто странно. Может быть, это совпадение. Это было бы так странно, если бы это было так.

— Может быть. — Я пожимаю плечами. — Но все равно хочу показать ему эту книгу и прочитать остальное, посмотреть, может быть, это так, и тогда мы все сможем пойти и посмотреть! — Я едва сдерживаю волнение.

— История действительно заводит тебя, да? — дразнится Татум, собирая свои волосы в высокий хвост.

— Да, и что более важно, это отвлекает меня от Элли.

Она кивает.

— Хорошо, моя богиня истории, пойдем! — она грустно улыбается.

— Эй, ты в порядке?

— Да, — шепчет Тейт. — Мой папа читал мне старые истории, когда я была маленькой. Вот и все.

— О, ну это очень мило. Почему это заставляет тебя грустить?

Она замолкает, словно размышляя о своих воспоминаниях, а затем выдыхает.

— Я доверяю тебе и знаю, что ты заботишься обо мне.

— Так и есть.

— Мои родители не появлялись дома уже несколько месяцев. Но они в порядке, потому что я открыла банковские выписки и увидела, что они по-прежнему тратят деньги. Позвонила в пентхаус, который постоянно фигурировал в этих выписках, и попросила соединить меня с ними. Конечно, ответила моя мама. Мой трастовый счет все еще велик, и у меня все еще есть к нему доступ. Ипотека и счета все еще оплачиваются. Но им просто все равно, Мэди.

Я в шоке. Мой рот открыт в полном шоке, но, самое главное, мне больно. Больно за Татум.

— Мне жаль, Тейт. Они обычно так делают?

Она качает головой.

— Я имею в виду, их всегда не было дома, но они не уходили дольше, чем на неделю.

— Сколько времени прошло? — Я провожу рукой вверх и вниз по ее руке, когда из уголка ее глаза скатывается слеза.

— Двести одиннадцать дней.

— О, боже! — шепчу я, испытывая отвращение, и именно здесь я решаю, что ненавижу ее родителей.

— В любом случае, — стряхивает она меня, — пойдем посмотрим, нет ли на земле у хижины Бишопа какой-нибудь жуткой истории!

***

Мы садимся в машину Татум, и я поворачиваюсь к ней лицом.

— Ты знаешь, где находится его дом?

— Все знают, где дом Бишопа.

Я смеюсь, качая головой.

— Наверное, это был глупый вопрос.

— Так расскажи мне побольше об этой Кации.

Я начинаю говорить о том, что прочла в книге, а затем поворачиваюсь лицом к Татум.

— Возможно, это звучит глупо, но я чувствую связь с Кацией. Как будто она пережила все эти... темные вещи, а я смогла наблюдать за этим через ее слова.

— Это не глупость. — Татум качает головой, сворачивая на дорогу Бишопа. — Это не неслыханно. Именно поэтому я читаю.

— Ты читаешь? — спрашиваю я, потрясенная.

Татум хихикает.

— Не делай вид, что удивлена, Мэди. Да, я читаю. Религию. Это то, что отвлекает меня от жизни. — Еще несколько минут назад я думала, что у Татум идеальная жизнь. Двое родителей дома, никакого беспорядочного дерьма в ее прошлом. А теперь чувствую себя ужасно, что сделала такое предположение.

— Жаль, что ты не сказала мне раньше, Тейт. У нас могло бы быть гораздо больше ночевок.

Она улыбается.

— Я знаю, — бормочет она, сворачивая на закрытую подъездную дорожку Бишопа.

— Тут будет заперто.

Она подъезжает к тротуару.

— Ну, тогда мы перепрыгнем!

Я смеюсь, толкая дверь с книгой под мышкой.

— Похоже, что так и есть.

Я иду к дереву, которое находится недалеко от дорожки, ветка свисает над верхушкой забора, который окружает дом Бишопа.

— Вот! Держи книгу. Когда подойду, брось ее, я поймаю, а потом ты пойдешь следом.

— Хорошо. — Татум кивает. — Господи, не могу поверить, что мы это делаем. Его отец пугает до усрачки.

— Его отца нет дома. Его не будет до этих выходных. Я слышала, как они говорили об этом, когда мы были в хижине. Давай. — Я цепляюсь ногой за пень поменьше и хватаюсь за грубую кору дерева, приподнимаясь. Перекинув ногу через последнюю ветку, которая свисает с забора, я смотрю вниз на Татум.

— Ты уверена в этом? — бормочет она. — Я имею в виду, знаю, что ты не тяжелая, но эта ветка не выглядит очень толстой.

— Все будет хорошо, и если я упаду, то это не будет очень долгим падением.

— Ха-ха, — сухо смеется Татум.

— С тобой все будет в порядке. Ты — веточка.

— Да, но ты...

— Тейт? Заткнись. Ладно, ладно. — С трясущимися конечностями медленно встаю на ветку, игнорируя скрип, который извлекает из нее вес моего тела. — Черт, — шепчу я. — Это нормально. Я точно смогу. — Я смотрю вперед, не отрывая глаз от толстого ствола, и делаю первый шаг. — Черт, черт, черт. — Делаю торопливые шаги, и как только дохожу до конца, я прыгаю и приземляюсь на вершину ворот. — Видишь? — я ухмыляюсь, глядя на Татум.

— Да, хорошо, поторопись.

Я спрыгиваю вниз с забора.

— Хорошо! Бросай.

Кожаная книга подлетает в воздух, и я прыгаю в сторону, приземляясь на живот, чтобы поймать ее.

— Черт!

Татум спрыгивает с забора, приземляясь на ноги.

— Это было не так уж плохо. Проклятый Бишоп и то, что он не отвечает на свой гребаный телефон. Серьёзно? С каких это пор он перестает отвечать на чертов телефон, когда ты звонишь?

Я качаю головой, отряхиваясь.

— Я не знаю.

Мы идем к его дому.

— Эй, ты что-нибудь слышала от Тилли? — спрашивает Татум.

Я качаю головой.

— Нет, я пыталась позвонить ей вчера вечером, но знаю, что Нейт говорил с ней.

— Что вообще происходит с этими двумя?

— Никто не знает. Они странные. Нейт переспал с другой прошлой ночью, и я вышла из себя, сказав ему, что расскажу ей, если он этого не сделает.

— Я даже не удивлена.

— Но они были такими милыми в хижине, Тейт. Как будто были настоящей парой. Но, очевидно, Тилли не против, чтобы Нейт спал с кем-то другим. Но я ничего о ней не слышала, и она не отвечает на мои звонки.

— Милые как вы с Бишопом? — Татум ухмыляется, и звук его имени и меня в одном предложении заставляет мой желудок трепетать.

— Вроде того, — я улыбаюсь.

Дойдя до его дома, иду по тропинке к его спальне в задней части главного дома, рядом с бассейном.

— Господи, это как дом семьи Адамс, только новее.

Я смеюсь.

— Да, я знаю. — Направляясь к его спальне, останавливаюсь, когда слышу голоса, доносящиеся, похоже, из-под земли.

— Ты это слышала? — Татум подтверждает мою теорию.