Серебряный Плащ

Доблестный постучал в дверь гостиницы рукоятью своего меча.

– Лонгберри!
– крикнул он.
– Осберт Лонгберри! Именем короля!

Осберт должен спать крепко. Он был не четой Шервину в части мозгов -- не самый быстрый парень на лугу, как сказал бы Змей -- но все же он был аккуратным и честным.

– Я знаю тебя, - раздалось рычание из окна наверху.
– Ты -- сир Доблестный.

– У вас прекрасное зрение!

– Узнал твой голос. Ты дал мне серебряный грош, если помнишь.

– Так и было. Сегодня вечером, получишь золотую корону.

Осберт крякнул, но остался у окна.

– Спешишь догнать короля, вероятно? Он назвал меня по имени. "Удачи, мастер Лонгберри", - сказал он. Его Величество, да благословят его духи, всегда помнит обо мне.

Слишком много усилий приложено Бандитом для безопасности!

– И я еду по его делам. Но скажите мне, приходил ли кто-то еще после короля и Клинков этим вечером?

– Ну, старый Вилл и фермер...

– Незнакомец?

– О, незнакомец... тёмненький парнишка, нос крючком? Один одинешенек. Очень нервный тип, постоянно осматривался.

– Похоже на него, - сказал Доблестный.
– А что на счет лошадей?

Или рассвет застанет его замерзшим на пороге.

– Ничего. Им нужно поспать, лошадям. Прошли длинный путь.

– Две золотые короны?
– взятки не должны сработать. Осберт любил лошадей больше, чем деньги.

– Ладно, есть Лумкин, - с неохотой ответил конюх.

– Что не так с Лумкином?

– Ничего. Большой, сильный мерин. Просто кое-кто считает его рысь тяжелой.

– Пойдет. Он поможет мне оставаться бодрым. Теперь, прошу вас, мистер Лонгберри!

Итак, Йекис нашла свое сухое стойло, с овсом и хорошим уходом -- Осберт не поскупился. Он торжественно поклялся, что оставит кобылу Доблестному и не продаст её. Юноша оседлал Лумкина, который и правда оказался горою мышц. И имел очень тяжелую рысь.

Доблестный заплатил две короны и отправился по болотистой тропе, чувствуя себя так, словно он скакал на заборе.

***

Ночь была загадочно неподвижной. Ледяная тишина нарушалась лишь постоянным стуком лошадиных копыт. Небо было усыпано звездами. Минула полночь, прежде чем юноша увидел громаду Айронхолла, поднимающуюся впереди.

Вдалеке сиял фонарь. Насколько ему было известно, - что значило, почти не известно, - гвардия никогда не патрулировала за стенами. Он надеялся, что его огонек заметят, потому что подкрасться к королевской Гвардии -- хороший способ оказаться очень мертвым. Не то, чтобы он был так уж жив. Холод и ощущение провала глубоко проникли в его кости. Все долгие часы цок... цок... цок... Не говоря уж о шаге Лумкина.

Ужас! Мерин поднял голову и заржал, а затем метнулся в сторону, удивляя этим своего всадника. Это была первая искра характера, которую выказал скакун.

– Полегче, мальчик, полегче! Лумкин! Нечего бояться, - Доблестный уже взял лошадь под контроль, хотя мерин все еще боялся.
– Что тебя испугало, парень?
– затем, в высь взмыла сова, и юноша рассмеялся.
– Никогда прежде их не видел?

Доблестный решил обойти ворота. Прибытие через Королевскую Дверь будет менее заметным. Разумеется, она охранялась, но факт, что кто-то обладал достаточным количеством информации, чтобы пройти через неё, должен был вызвать некоторые мысли.

Юноша свернул на едва видимый путь, который шел позади Главного Корпуса. За окнами королевских апартаментов горели свечи. Гербы, вывешенные в них, размывались в синие и красные пятна. Вход в покои для кандидатов был закрыт, но за приемной был балкон. Где могла бы пройти белка -- пролезет и юный Доблестный. Цепляясь за решетку и болтая ногами, он уже заглядывал в эти окна -- умудрившись даже глянуть в окно следующей комнаты. Каким же безумным он был!

Огни означали, что за стенами королевской спальни находились Клинки. На самом деле, они растянулись на полу, играя в кости. Не важно. Во главе либо Бандит, либо Дредноут. Доблестный мог кинуть пару камешков в дверь и обнаружить себя. Но тогда он мог бы разбить одно из королевских окон или разбудить самого толстого человека. А Его Величество может быть очень неприятен, когда захочет. Лучше придерживаться первоначального плана.

Когда он добрался до башни, она встретила его темнотой. Он ожидал увидеть свет в окнах рядом с Королевской Дверью. Удивительно, но свечи все еще горели в кабинете Великого Магистра, так что либо старый брюзга еще не спит, либо причиной этому - Гвардия.

Юноша застонал, слезая с седла. Никогда прежде он не был так рад закончить свое путешествие. Привязав поводья к коновязи, он погладил шею мерина.

– Молодец, большой мальчик. Я попрошу овса...

Лумкин опять взволновано взвизгнул и переступил ногами.

– Стой, - засмеялся Доблестный.
– Спокойно! Ты слишком большой, чтобы стать ужином совы.

Оставив фонарь, чтобы успокоить животное, он подбежал к двери. Над и под дверью просачивались лучи света, а потому окна были задрапированы. Он заколотил по доскам, а затем с надеждой попробовал потянуть за щеколду. И почувствовал движение. Аккуратный толчок заставил дверь скрипнуть и приоткрыться на ширину пальца. Это казалось подозрительным, если даже не вызывало мурашек по коже. Обычно этот вход оставался открытым для тайных посетителей, но ведь сегодня его должны были перекрыть, не так ли?

– Друг!
– сказал он.
– Доблестный из королевской Гвардии. У меня срочный отчет для командира Бандита или сира Дредноута.

Ответа не последовало.

Думай! Вперед! Он приставил ногу к двери и толкнул её. Она открывалась хуже, чем он ожидал. Юноша толкнул сильнее. И взлетел. Он потерял равновесие.

После столь долгого пребывания в темноте, даже свечи могли ослепить на мгновение. Достаточно длинное мгновение. Чьи-то руки дернули его вперед. Он споткнулся и хлопнулся лицом вниз. Прямо на пол. Дверь за его спиной захлопнулась, задвижка встала на место.

Кончик меча колол его спину, прямо над сердцем.

– Одно движение, и ты -- труп, - сказал Дракон. Невидимая рука вытащила Ловкость из ножен и убрала прочь.

– Я помню кандидата по имени Доблестный, - заметил глубокий голос.
– Не знал, что его связали.

– Его не связывали, - это был Пантера.
– Он шел следующим за нами тремя.

Руфус:

– Должен был быть Первым.

– Но он сбежал, - закончил Дракон.

– Чооо?
– фыркнул незнакомец.
– Ты говоришь, что Первый удрал? Бред какой-то! Я бы про это слышал.