Серебряный змей в корнях сосны

– … рин, бёу, тоу, ся, кай, дзин, рэцу, дзай, дзэн. Рин, бёу, тоу, ся, кай, дзин, рэцу, дзай, дзэн [20] …

Хизаши вгляделся в сгусток осорэ и увидел человеческую руку, иссохшую, сморщенную и потемневшую. Она плавно двигалась, подзывая наивную жертву, длинные пальцы шевелились подобно водорослям в текущей воде.

Куматани вдруг сбился, и призрачная рука растопырила пальцы и рванулась из стены, метя ему в лицо. Има покоилась за поясом, и, занятый четками, Кента не успевал ее обнажить. Мадока схватился за меч, и Хизаши, выхватив веер, быстро начертил в воздухе решетку-доуман. Отражающее заклятие столкнулось со злым духом и оказалось сильнее. Дымка осорэ на миг поредела, и стал виден остов человеческой руки, пытающийся спрятаться внутри перегородки.

20

Самое известное боевое заклинание от демонов, примерный перевод «все, что движется ко мне, пусть движется от меня».

– Сейчас! – приказал Хизаши, и Кента вытянул руку, второй обхватил ее за запястье и направил ки на цель.

– Кай!

– Мэц! – почти одновременно с ним выкрикнул Хизаши и взмахнул раскрытым веером. Дух призрачной руки заметался, но двойное заклинание уничтожения упало на него раскаленной пентаграммой, и все было кончено.

Кента выдохнул, ссутулив спину, свечение ки в его глазах, делающее их похожими на спелую вишню, погасло. Он едва не упал, успел схватиться за плечо Хизаши.

– Джун, проверь, как она там.

Мадока вздрогнул, но подчинился. Зло развеялось, осталась лишь человеческая кисть без плоти и крови, только пожелтевшие кости. Мадока пнул их носком таби и сразу отскочил.

– Смотреть на это не могу, – вздохнул Хизаши. – Рука? Серьезно? В следующий раз нас пошлют изгнать дух безымянного пальца?

Куматани выпрямился и без его помощи подошел к костям.

– Почему только рука?

– Ее отрубили, и она озлобилась? – предположил Мадока и потер собственную кисть.

– Может быть. Надо забрать ее с собой.

Кента наклеил на кости талисманы и осторожно убрал в мешочек. Предстояло еще объяснить ситуацию перепуганному семейству Сакума и обсудить между собой. Хизаши посматривал на мешочек и уже знал, что стоит спросить в первую очередь.

Глава семейства был уже немолодым мужчиной с потухшим взглядом, его супруга все еще не могла подняться с постели, с ней оставалась старшая из дочерей, а два сына сидели с отцом перед оммёдзи, которые были лишь на несколько весен старше.

– Нас прокляли? – первым делом спросил Сакума-старший. – Какой подлец это сделал?

– Дело не в проклятии, – мягко ответил Кента, незаметным жестом прося Хизаши пока не вмешиваться. – У вас красивый дом. Скажите, давно вы его построили?

– Дом? – растерялся Сакума. – Он достался мне от родителей, а тем от их родителей. Но по весне кое-что пришлось ремонтировать.

– Той же древесиной, что пошла на ограду для деревни? – спросил Хизаши.

– Что? Нет… Нет, мы срубили старое дерево на северной стороне.

– Мы?

Хизаши вопреки всем правилам приличия поднялся, повернулся к хозяину спиной и медленно прошелся по комнате, скользя пальцем по перегородкам. В этом жилище тоже не было дзасики-вараси, хранители дома ушли, бросили все, будто их прогнали или очень сильно напугали.

– Дерево было очень большое, – словно оправдываясь, ответил Сакума.

– Но не такое уж старое, – заметил Мадока, до этого напряженно молчавший.

– Деревенский глава сказал, что мы можем его использовать.

– И снова глава, – пробормотал Хизаши и потерял интерес к беседе. То, что надо, он уже понял, теперь пора было действовать.

– Мацумото! – яростно прошипел Мадока вслед Хизаши, а тот уже добрался до порога и быстро влез в как попало сброшенные гэта. И, что удивительно, вскоре он услышал позади топот шагов.

– Мацумото, ты свинья, – Мадока весь покраснел и с трудом держал себя в руках. – Нас впервые отправили на такое важное задание, а ты… Ты…

– Свинья? – подсказал Хизаши. – Для вежливых бесед у нас есть Куматани и Сасаки, к чему торчать там всем четверым?

– Потому что нельзя подрывать авторитет Дзисин!

Мадока все-таки поравнялся с Хизаши, схватил его за отворот кимоно и дернул на себя. Хизаши пришлось наклониться, чтобы Мадоке было удобно рычать ему прямо в лицо.

– Хочешь ударить? – оскалился Хизаши. – На что еще годится сын бывшего даймё.

Широкое лицо Мадоки угрожающе побагровело, и тут позади раздался голос Куматани.

– Я собираюсь закончить расследование, а вы можете продолжать ругаться, если это то, что у вас получается лучше всего.

Он, не останавливаясь, прошел мимо, за ним вприпрыжку проскакал Арата, при этом так низко опуская голову, словно хотел провалиться сквозь землю. Пальцы Мадоки разжались, и он, по-лошадиному фыркнув, пошел следом за ними. Хизаши такое отношение ничуть не смущало, он спокойно поправил одежду и, обмахиваясь веером, продолжил путь.

Деревня занимала не слишком большую площадь, но даже так заселена оказалась весьма скудно. Дома стояли далеко друг от друга, окруженные хозяйственными постройками. Между ними бегали чумазые дети, но даже их смех и громкие голоса не придавали Суцумэ жилой вид. Хизаши не нравилось это ощущение, он не знал источника беды, а группа соучеников только тормозила его. Он с раздражением закрыл веер и вдруг споткнулся.

Впереди чувствовалась энергия смерти. Смерти старой и страшной, успевшей сгуститься настолько, что легко могла породить злого духа. Собственно, она уже это сделала.

– Какой ужас, – выдохнул Сасаки и прикрыл нижнюю половину лица ладонями. Хизаши не стал над ним потешаться, вместо этого поступил похожим образом – спрятал лицо до самых глаз за раскрытым веером, так притаившееся зло будет иметь над ними меньше власти. У оммёдзи постарше были изготовленные по заказу ритуальные маски, ученики обходились тем, что имели.

– Она уходит под землю, – Куматани подошел ближе и опустился на одно колено, пачкая хакама в грязи. Заткнутая за пояс Има вздрогнула, заключенному в меч духу здесь не нравилось. – Надо проверить.

Он достал мешочек и ослабил тесемки. Хизаши нашел место почище и встал там, привалившись спиной к дереву. Куматани никогда не останавливался, даже если все летело к они в пасть, умудряясь не только не терять головы, но и оставаться возмутительно мягким и сопереживающим даже по отношению к тем, кого изгонял. Вот и сейчас он позволил руке вести их.