Сёрфер. Вкус холода

– Тихонравова? Да уж, совсем «тихо-нравова»! – фыркает, но тут же следом удивляется, – Почему не меняла? У супруга некрасивая фамилия?

– Нормальная. Много документов надо было переоформлять, не стала заморачиваться. Пусти! – снова дёргаю рукой в попытке освободиться.

– И он не настоял?

– А должен был? Какая вообще разница?

– Большая! Но, речь не об этом. Так вот, если бы я хотел «Просто Потрахаться», предпочёл бы не замужнюю. Никогда не связываюсь с замужними женщинами.

– Как похвально! Ну, значит, ты хочешь «Очень Круто Потрахаться», а это вакантное место в моей жизни уже занято. Так что, я тебе уже сказала и повторяю снова, если недопонял – иди к чёрту!

Он, наконец, отпускает мою руку, и я быстро выхожу из бара.

***

Возвращаюсь в зал, где продолжают гулять корпоратив сотрудники и гости фирмы Максима. Подхожу к Барычеву, благодарю за прекрасную вечеринку и сообщаю что мне уже, к сожалению, пора ехать – завтра работа рано с утра. Он сожалеет, что не успел уделить мне больше внимания, восхищается тем, как мы с Артёмом зажгли в танцевальном конкурсе. Мы целуемся, обнимаемся на прощание, желаем друг другу всяческих благ и успехов, обещаем держать связь. Я присаживаюсь за тот же столик к Маше, наливаю себе стакан воды, заказываю такси, в ожидании, когда подъедет таксист, беседую с подругой и соседками. К счастью, Кир в зал пока не возвращается.

– Мы действительно что-то последнее время отдалились друг от друга, подруга. Надо бы пересечься в ближайшие дни, сходить куда-нибудь, поболтать. Как насчёт завтра вечером? – предлагает Маша.

– Завтра вечером? Давай. Куда сходим?

– Можно в наш любимый ресторан с бильярдом. Помнишь, как мы там рубились в пул раньше?

– Конечно, помню! Да, было бы здорово!

– Значит, договорились, – кивает она и тут же замечает, – Ты странно себя ведёшь сегодня, подруга. Что с тобой?

– Странно? Ты о чём?

– Все эти взгляды, танцы. Убежала как золушка сразу после конкурса. Твой «волшебный принц» за тобою следом. Туфельку не забыла потерять по дороге?

– Маш, я тебя умоляю – перестань нести чушь!

– Чушь? Ладно – пусть чушь. Так что насчёт встречи завтра?

– А, да. Часов в шесть вечера тебя устроит?

– Вполне. И Вадима с собой прихвати – его я уже вообще сто лет не видела. Тогда встретимся прямо там. Надо только столик заказать.

– Я сейчас закажу, пока буду ехать в такси.

– Уже поедешь? А как же твой «волшебный принц»? Кстати, где он?

– Понятия не имею! Может, уже уехал. И прекрати его так называть!

– Ладно, не нравится «волшебный принц» – будет просто «волшебный». Не против?

Даже если я и против, возражать смысла нет – прозвища, с лёгкостью придумываемые Беляевой новым знакомым, закрепляются навсегда.

– Да нет, не уехал. Вон его куртка лежит за тем столиком, рядом с его приятелем.

Наблюдательная какая!

– Тихонравова, вот знаешь что? Если хочешь знать моё мнение…

Ой, нет! Когда Маша начинает именно с этой фразы, предваряя её моей фамилией – это всегда не к добру. Далее вещи и явления называются своими именами, не размениваясь на сантименты и чувство такта. И, надо признать, её наблюдения всегда оказываются верными, даже там, где мне бы не хотелось, чтобы она совала свой вездесущий нос.

Но, к счастью, она не успевает высказать свою мысль – рядом присаживается Ира.

– Ты куда пропала? Я тебя потеряла. – капризно начинает она.

– Выходила. А что?

– Да ничего. Просто хотела тебя кое о чём спросить.

– Спрашивай.

Она косится на Машу, наклоняется к моему уху и тихо задаёт вопрос.

– Вот ты, как я понимаю, быстро находишь подход к … разным людям. И знакома с Кириллом. Как считаешь, что мне такое ему сказать, чтобы обратить на себя внимание?

Офигеть вопрос! Разве у меня на лбу написано «Специалист высшей категории. Раздаю бесплатные советы, как завлечь в свои сети шикарных блондинов с нордическим характером?26» Да и, вообще, что с мозгами у этой девицы, если она такое спрашивает!

В этот момент в зале появляется Кир, и целенаправленной походкой направляется в нашу сторону.

Ну, ничем его не прошибёшь! Хоть кол на голове теши.

– Скажи ему, что тебе нравится, когда грубо и жёстко! – неожиданно для себя, даю ценный совет, не позаботившись высказать его так же тихо, как она свой вопрос.

Беляева скептически приподнимает бровь, делая вид, что смотрит в сторону. Слышала? Да, плевать! Ира широко раскрывает от удивления глаза, а я мысленно представляю озадаченное лицо Кира, когда она ему это ляпнет. А так же, как он усмехнётся, как только до него дойдет «откуда ветер дует».

В моей руке вибрирует мобильный. Таксист приехал. Со словами: «Ну ладно, таксист ждёт. Я поехала.» – целую на прощание Машу, встаю. Терновский уже стоит рядом. Опасаюсь, как бы он не увязался сейчас за мной. По всей видимости, у него совсем как у Беляевой с её мужчинами, тоже включился в отношении меня девиз «вижу цель – не вижу препятствий». Поэтому я выдаю первое, что приходит в голову, чтобы как-то его задержать и отвлечь.

– Кир, тут Ира хочет кое-что у тебя узнать. Поговори с ней, пожалуйста! Всем пока!

Блондинка делает мне «страшные глаза», а я быстро ретируюсь прочь, подальше от преследующего меня последний час по пятам «греха» и предоставляя девушке шанс воспользоваться моим сомнительным советом. Даже если она не достигнет своей цели, сказав ему эти слова (а она, скорее всего, не достигнет – его в женщинах явно возбуждает иная внешность и наличие мозгов), всё равно будет забавно. Жаль только, что я этого уже не увижу.

Шесть

А из северных морей

Серебристые уста.

Я тону и вязну в ней,

И во рту моём вода.

Молвить слово не могу –

Выплесни меня скорей!

Не везёт с тобою мне

Нимфа северных морей.

(Nova «Нимфа»)

***

Здесь всё покрылось толстым слоем пыли и пахнет запустением. Каждый раз, когда я оказываюсь в этой квартире, тут никого нет. Я одна и просто слоняюсь по комнатам, касаясь всего, что попадает в поле зрения, стирая пальцами пыль с корешков книг, статуэток на полках, старого телевизора. В моей детской всё так же стоит деревянный письменный стол, над которым висит полка со школьными учебниками. На стене канцелярскими кнопками прикреплены мои детские рисунки, на которых нет домиков и счастливого семейства – улыбающихся мамы, папы и детей, взявшихся за руки. Там изображены море, облака, солнце и корабли. На одном даже нарисовано подобие шторма: грозовое небо, молния и маленький кораблик бросает в волнах. Во мне уже с детских лет жил маленький Айвазовский. На кровати сидят всё те же поношенные и испорченные игрушки: штопанный-перештопанный белый заяц и красивая кукла в белом платье с густо разрисованным ручкой лицом. Как всегда, они вызывают у меня острое чувство любовной жалости и отторжения – это единственные предметы в комнате, которые я не трогаю. И вообще стремлюсь скорее уйти отсюда – здесь мне не по себе. То ли дело гостиная – просторная светлая комната, в которой я любила играть и проводить время вместе с мамой и изредка с папой.