Сёрфер. Вкус холода

Сзади, совсем рядом, доносится звук редких хлопков ладоней, изображающий аплодисменты. Я резко выпрямляюсь, оборачиваюсь и холодею. Прямо за мной стоит Маша, которая держит под руку того, кого я сейчас хотела бы видеть здесь меньше всех остальных мужчин на свете. Аплодирует именно он. Беляева загадочно улыбается.

Это что ещё за …? Какого …?

У меня нет цензурных слов, чтобы сформулировать свои эмоции.

– Хороший удар! – спокойно произносит Кир и медленно переводит взгляд с меня на Вадима и снова на меня.

– Привет! А вот и мы! – радостно восклицает Маша, отпускает его локоть и с кошачьей грацией перемещается ко мне для приветственного поцелуя.

Беляева приобнимает меня одной рукой за талию, становясь между мной и своим спутником лицом к Вадиму, который сейчас находится у противоположной стороны стола, и, к счастью, не видит моего окаменевшего лица. Второй рукой она держит перекинутую через плечо зелёную кожаную куртку.

Автоматически сканирую, что мы с ней обе одеты в узкие чёрные джинсы, и похожие спортивные свитшоты: оба длиной до середины бёдер, с длинными рукавами, широкими горловинами и говорящими надписями на груди. Мой – красный с чёрным текстом «Surround yourself with those who make you happy»27. Её – чёрный с манящими красными буквами «Welcome to Wonderland!»28 Судя по одинаковому со мной росту, она как всегда на высоких каблуках, чтобы казаться выше. Я сегодня в зимних красных кроссовках на белой двухсантиметровой платформе. Длинные волосы распущены у обеих.

И ещё мой сканер определяет, что Терновский одет точно так же, как вчера, и этот факт заставляет меня начать строить нерадостные предположения о причинах. Хотя, с другой стороны, почему он не может два дня подряд одеваться в ту же одежду?

Пока я мрачно размышляю на эту тему, Маша представляет мужчин друг другу, поясняя Вадиму, что я с Кириллом уже знакома по работе. Наконец, овладеваю выражением собственного лица, превращая его в нейтрально-приветливое и наблюдаю, как они оба одновременно направляются навстречу друг другу, чтобы пожать руки. В это время Беляева слегка сжимает мой локоть в успокаивающем жесте и тихо говорит.

– Расслабься, подруга. Это не то, о чём ты думаешь!

Это не то, о чём я думаю? Надеюсь, так оно и есть! Только даже если это и не то, я всё равно не знаю, что мне думать и как это понимать.

Обменявшись приветственным рукопожатием, мужчины останавливаются там же где и встретились – у дальнего от меня торца стола. При этом Кир встаёт как раз у той лузы, в которую я собиралась забить чёрный шар.

– Кирилл, ты хорошо играешь в пул? – интересуется Вадим.

– Вполне, – откликается тот.

– Отлично! Милая, давай – прикончи эту партию, и мы разыграем следующую с Кириллом, а вы с Машей пока выпьете чего-нибудь и поболтаете.

«Тоже мне, нашёл себе достойного соперника по игре!» – удручённо думаю я, перемещаясь к противоположному борту стола. Удар простой, но мне надо сначала успокоиться, чтобы от волнения не дрогнула рука. Поэтому, оценив расположение шаров, я дольше чем следует натираю резинкой наклейку на конце кия. Наконец наклоняюсь и прицеливаюсь, сосредоточенно уставившись на шары и вымеряя угол, но перед тем как ударить мои глаза всё же невольно поднимаются вверх и сталкиваются с голубыми глазами напротив.

Так бы и засветила сейчас чёрным шаром ему кое-куда, чтобы стереть с лица эту еле заметную ухмылочку! Вот прямо руки так и чешутся!

Снова опускаю взгляд на стол и сильным ударом забиваю шар в лузу. Мне казалось я била с оттяжкой, но белый шар медленно катиться вслед за чёрным, подкатывается к самому краю лузы, зависает на пару секунд и всё-таки падает вниз. Я выпрямляюсь и в сердцах ударяю рукой по борту.

Ну надо же! Так бездарно продуть такую удачную для меня партию! А всё из-за этого голубоглазого «чудовища», отвлекшего внимание на себя и сбившего с толку: удар то выцелила, но видимо угол наклона кия вернулся к центру шара, пока я отвлеклась и не заметила этого – вот и результат. Чёрт! Чёрт бы его побрал! Как же мне, наконец, сделать так, чтобы он перестал маячить у меня перед глазами?

– Бывает, – коротко по-философски изрекает Терновский.

Мне же в ответ хочется коротко и совсем не по-философски послать его – далеко и надолго. Но вместо этого я прислоняю кий к борту, делаю широкий приглашающий жест (мол, играйте) и направляюсь в сторону столика за бильярдным столом. Вадим перехватывает меня по пути, обнимает за талию, улыбается ободряющее, шепчет на ухо: «Не расстраивайся, любимая!» Я пытаюсь улыбнуться ему в ответ, но у меня не получается.

– Да что с тобой? Ты так напряжена! Это всего лишь любительская партия в бильярд, а не международный турнир. Расслабься. Присядь и отдохни. Хорошо?

Я киваю, благодарно сжимаю его руку, и сажусь за столик. Маша направляется ко мне, проходит мимо Кира, кидает на него мимолётный загадочный взгляд, который я не могу определить, вешает на стойку для верхней одежды свою куртку. Кир снимает свою кожанку и вешает её рядом, а я сразу же вспоминаю вчерашний его финт с этой же курткой. И снова задаюсь вопросом, был ли в нём скрытый подтекст или у меня просто слишком богатое воображение?

Тем временем Вадим начинает доставать шары из луз. Кир принимается ему помогать. Беляева присаживается рядом со мной. Мы обе молчим, в ожидании пока Вадим соберёт шары в треугольник.

– Это не то, о чём ты думаешь, – тихо повторяет она, наблюдая, как разлетаются по столу шары, как только мой муж разбивает пирамиду.

Один из полосатых закатывается в лузу. Кир стоит недалеко от Вадима с той же стороны стола, напротив нас, и наблюдает за дальнейшими действиями соперника по игре.

– Тогда какого хрена ты с ним делаешь и, тем более, притащила его сюда, подруга? – чётко выговаривая слова, холодно спрашиваю я, выделяя слово «подруга».

– Так, спокойно, подруга! – выделяет это же слово она, зеркаля мой тон, – Ничего я с твоим «волшебным» не делаю! Надеюсь, ты не сомневаешься в моём дружеском расположении к тебе?

– Не сомневалась. До сегодняшнего дня.

Муж забивает второй шар, но промазывает с третьим и направляется к нашему столику.

– Вот и не начинай! Я всё объясню. Но, не сейчас.

Вадим отпивает свой безалкогольный мохито, наблюдая, как сплошной синий шар точным ударом отправляется в лузу.

– Мне надо отойти ненадолго, – Маша встаёт и красноречиво спрашивает меня, – Тебе не нужно?

– Кстати, да. Пойдем.

***

Мы выходим из бильярдной и молча пересекаем зал ресторана в сторону туалетов, Я понимаю, что туалет – это только предлог, чтобы уйти из поля зрения мужчин и прояснить ситуацию. Но начинать разговор посреди зала не вариант. Попадаем в небольшой коридор за витражной перегородкой. Перед нами две двери с надписью «W/C». Туалеты здесь рассчитаны на одного посетителя. Маша тут же проверяет обе двери за ручку. Левая закрыта. Правая поддаётся и открывается.

– Я первая, ладно? Меня поджимает, – весело заявляет она.

Нет, вы только посмотрите – весело ей!

– Иди. Я не хочу. В тамбуре подожду. Там и объяснишь мне, что за фигня происходит, когда выйдешь.

Помещения туалетов в этом ресторане состоят из двух комнат: просторного входного тамбура, а также собственно отдельной туалетной комнаты. Мы обе заходим в правую дверь. Я закрываю её за собой на замок.

На противоположной от входной двери стене в низкой столешнице утоплена раковина. Над нею вмонтировано огромное зеркало во всю стену. На столешнице слева стоит плетёная корзина со свёрнутыми махровыми белоснежными полотенцами. Справа стоит такая же для использованных. Здесь всегда идеально чисто. Складывается впечатление, что уборщица приводит помещение в порядок чуть ли не после каждого посетителя.