Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока

Вернувшись в Питер, Сергей обнаружил, что запись в Нанте получилась на славу. Из двух с половиной часов французского шоу Капитан смикшировал шестьдесят минут внятного концертного звучания. Компакт-диск с интеллигентным названием «Ибливый опоссум» был издан на новом курёхинском лейбле «Курицца рекордс», а позднее неоднократно переиздавался. Как написал один из критиков, «те, кто выдержит первые десять минут, оставшиеся пятьдесят прослушают на одном дыхании». В заключение отметим, что это была единственная концертная запись «Поп-механики», вышедшая в России при жизни Курёхина.

Вопреки законам механики. 1991–1995

Рассказы о Ленине

Воображение важнее, чем знания. Альберт Эйнштейн

Эта прекрасная история случилась в тот момент, когда Капитану надоело завоевывать страны и города. Дворцы спорта, концертные площадки и многотысячные залы служили идеальным полигоном для «Поп-механики», но оказались тесноватыми для Курёхина-философа. Понимая, что в период распада СССР музыкальный дискурс теряет свою актуальность, мозг Маэстро требовал иной деятельности. Эпоха взывала к социальной активности, и неожиданно для многих Сергей Анатольевич Курёхин провозгласил себя общественно-политическим деятелем. И, как показали дальнейшие события, это был концептуальный поворот творческой активности Капитана совсем в другую сторону.

Для начала Курёхин принял участие в круглом столе газеты «Советская культура», где активно ратовал за поддержку государством молодых художников.

«Я достаточно хорошо себе представляю то, что в недрах нашей ленинградской культуры движется, — с жаром заявлял Сергей. — Какая творческая потенция — и какой невероятной силы, — которая способна дать мощный толчок всей советской культуре. И если, например, я сам постараюсь взяться за это дело и попытаюсь поднять те пласты, которые являются творческой основой того, что будет в ближайшие годы... Думаю, мне нужно это делать».

В рамках 24-часового благотворительного телемарафона «Возрождение» Курёхин передает в подарок будущему Музею современного искусства картину Роберта Раушенберга и предлагает Западу осуществлять гуманитарную помощь России, сбрасывая подарки с самолетов.

«Очень красивое зрелище: с великолепных боингов на Ленинград сыплются духи «Кристиан Диор», губная помада, банки с тушенкой, мука, книги религиозного содержания, японская видеотехника и презервативы, — заявлял Капитан на страницах газеты «Смена». — Это же грандиозное зрелище! Опять же элемент внезапности. Сидите вы, например, дома, пьете чай. И вдруг к вам в окно влетают женские трусы фирмы «Готье». И никто бы ни на кого не обижался».

В начале 1990-х Капитан регулярно выступал на Ленинградском телевидении — в частности, в новой передаче «Пятое колесо», где неоднократно заявлял о создании им «Института социализма-коммунизма». Перефразируя слова Ленина, Курёхин понимал, что из всех видов современного искусства для него важнейшим является телевидение.

«Мне Ленин гораздо более симпатичен, чем Петр I, — размахивал руками перед телекамерами Капитан. — Я никогда не скрывал, что Ленин — моя слабость, поэтому я яростный противник демонтажа памятников Ленину. Более того, даже считаю, что их было слишком мало. И вообще это совершенно новый вид искусства — лениниана. Ведь раньше даже были люди, специализирующиеся на изображении Ленина. Вот это и есть новейший авангард, а не какие-нибудь эпигоны Кандинского или Филонова».

Непередаваемое на бумаге умение Сергея Анатольевича философствовать на любую тему нашло свой отклик в программах «Пятого колеса». Этот «божий дар» Курёхина стал отличительной чертой телесюжетов журналиста Сергея Шолохова.

«В Капитане меня пленяет то, что он никогда не стоит на месте, — признавался Шолохов в те времена. — При этом он никогда не делает одно и то же. Всегда есть что-то, что он скрывает до поры до времени. Есть в нем заряд какой-то космической энергии, и это меня очень вдохновляет».

Свою подрывную деятельность тандем Шолохов — Курёхин начал с безобидных провокаций. К примеру, в одной из передач они предложили зрителям изобрести новые виды смертной казни. В другой программе объявили войну половому акту. Затем, набрав скорость, задумали сделать пародию на телерасследования и выдали в эфир совсем уж оголтелый бред.

Морозным декабрьским утром 1990 года кандидат наук Влад Кушев стоял на фоне мощных орудий во дворе Артиллерийского музея и нес лютую пургу про грядущую войну в Иране. Глядя в телекамеру, старинный Курёхинский друг предлагал забросать Ближний Восток бомбами, начиненными наркотиками. Эту акцию планировалось предпринять исключительно во избежание массовых жертв во время войны. По теории Кушева, для решения конфликта в Персидском заливе необходимо было запустить психоделическое оружие с психотропным воздействием под условным названием LSD25.

По просьбе Шолохова эти сомнительные инициативы прокомментировал один из заместителей военного прокурора Ленинграда. Пожилой полковник, не моргнув глазом, предложил «испытать такие бомбы на некоторых наших республиках». Это был такой мягкий питерский юмор — как говорится, для подготовленного зрителя. Но когда Шолохов с Курёхиным смонтировали этот сюжет с ультрашизоидным монологом Кушева, то поняли, что поймали жар-птицу за хвост.

Смысл их новой идеи был прост. Синтезируя в рамках одной телепрограммы псевдонаучный бред с уклончивыми (или ироничными) комментариями людей, занимающих серьезные официальные посты, можно было «расследовать» и «доказывать» все что угодно с целью отсканировать реакцию социума. В случае положительного исхода градус медиабезумия можно было резко усилить. «Это будет своеобразная игра разума», — хвастался Сергей знакомым журналистам.

Арт-объектом для очередной «игры разума» послужила архивная фотография Ленина. Идеолог российского пролетариата сидел за рабочим столом, на котором зоркий Курёхин углядел странный предмет. Этот неопознанный объект был не подстаканником, не чернильницей и даже не летающей тарелкой. И тогда Курёхин, почуяв жар научного открытия, решил доказать, что этот предмет имеет прямое отношение к «главной тайне» Великой Октябрьской социалистической революции.

С въедливостью опытного алхимика Сергей изучил массу литературы, начиная от ключевых работ Ленина и заканчивая тамиздатовскими переводами Кастанеды. Читая всевозможные эзотерические доктрины, Курёхин добрался до книги Филипа К. Дика «Трансмиграция Тимоти Арчера». В своем предсмертном романе американский фантаст изложил гипотезу о том, что Иисус Христос, оказывается, был грибом. И не просто банальным мухомором или, того хлеще, подосиновиком, а специальным сакральным грибом эпохи, который ели саддукеи и причащались святым духом.

Как вы догадались, всю эту грибогенную теорию Курёхин не задумываясь спроецировал на образ Ленина. Таинственный объект на столе у Владимира Ильича был объявлен не чем иным, как... грибницей. После этого стало понятно, что границы курёхинской «Поп-механики» безграничны — как во времени, так и в пространстве.

С интонацией аспиранта, защищающего кандидатскую диссертацию, Сергей принялся убеждать коллегу Шолохова, что гриб — это не просто «захиревший в лесу фаллос», а специально направленная из далекой Мексики радиоволна. Когда Шолохов робко пытался возражать, Капитан включал в действие тяжелую артиллерию. В ход пошли цитаты из произведений Лескова, Хармса и книги «Мифы народов мира», актуальные высказывания Циолковского, Попова и Теренса Маккенны, а также телеги про Массачусетский технологический университет, специализирующийся на изучении акустических свойств грибов. Получалось круто и убедительно — не поверить было невозможно.

«Эта история зарождалась у меня на глазах, — вспоминает Александр Липницкий. — Ночью в мастерской у Африки сидели Курёхин, Тимур Новиков и один ученый из их компании. Они сидели и обсуждали, как будет проходить телесъемка про Ленина. Составляли сценарий, пили вино и дурачились. Я, наверное, никогда в жизни так не смеялся. А тот безумный ученый, кажется, всерьез относился ко всей этой истории и искренне верил, что Ленин — это и есть гриб. Он-то и придал этой телепередаче достоверный характер».