Сергей Михалков

Чужая беда

От шума за окном проснувшись на заре. Испуганный Степан спросонья догадался. Что это наглый волк к соседу в хлев забрался И режет у него скотину на дворе. «Я думал, что тебя, Петрович, дома нет, — С укором поутру встречал его сосед. — Чего же ты с ружьем на улицу не вышел? Волк ночью у меня теленка уволок!» «А я намаялся и спал без задних ног! — Зевнул в ответ Степан. — Я ничего не слышал…» Урок тому сей басней дан. Кто глух и слеп к соседским бедам. Но может ведь иной Степан Сам стать Степановым соседом.

Дальновидная самокритика

К начальнику явился подчиненный И заявленье положил на стол. Престранной просьбой очень удивленный, Начальник вслух прошение прочел. А эта просьба излагалась так: «Прошу меня уволить. Я — дурак». Был сух и строг начальника ответ: «Нам лучше знать, дурак вы или нет». Из кабинета подчиненный вышел И обратился с той же просьбой выше. Здесь на прошенье был ответ таков: «У нас в системе нету дураков!» «Но я — дурак! И самый настоящий! Прошу меня освободить от дел!» «А нам виднее!» — бас руководящий Из-за стола угрюмо прогудел. Настойчив был дурак самокритичный. Он про себя сказал: «Не унывай! Ты — феномен. Твой случай не типичный! Ходи. Пиши. И дальше пробивай!» Во всех инстанциях он побывал с прошеньем И был освобожден. Однако… с повышеньем!

Бюрократ и смерть

За Бюрократом Смерть пришла. Полдня в приемной прождала. Полдня в приемной просидела. Полдня на очередь глядела. Что все росла, а не редела… И, не дождавшись… померла! «Что-о? Бюрократ сильнее Смерти?» Нет! Но живучи все же, черти!

Добрые советы

У Прова Лукича на ферме заболели Шесть племенных молочных поросят: Два почему-то дышат еле-еле, А четверю все время голосят. Пров — через двор, к соседу за советом: «Приятель, помоги! Пришел к тебе с бедой!» Начитанный сосед не задержал с ответом: «Не надо поросят поить сырой водой!» Сказал как отрубил! Вот человек ученый! (А кто из нас друзьям не доверял?) Пров свинок стал поить водою кипяченой — Двух порюсят наутро потерял… Опять к соседу Прюв: «Скажи, как быть, дружище?» Сосед собрал морщины на лице: «Гм-м-м! Думается мне, что в поросячьей пище Нехватка витаминов А, В, С!» Пров раздобыть что нужно постарался — Стал поросят кормить, как друг ему велел. На следующий день двоих недосчитался, А через сутки пятый околел… Пров снова впопыхах туда же за советом: «Приятель! Я пропал! Как хочешь, выручай!» — «Ты греешь поросят лечебным синим светом?» — «Не пробовал!» — «Попробуй! Облучай!» Пров «синий свет» достал, но… рвется там, где тонко! Сам по себе совет, быть может, был не плох. Да он не уберег шестого поросенка. При свете синих ламп и этот тоже сдох… «Ну, как твои дела? — спросил сосед у Прова. — Здоровы хрюшки-то?» — «Какое там здоровы! — Ответил грустный Пров. — Уж их в помине нет!» «Ах, жаль! Я мог бы дать еще один совет!» Что этой притчей я сказать хочу Для тех, кто сам не может догадаться? Что надлежало Прову Лукичу К ветеринарному врачу, А не к соседу обращаться!

Лев и ярлык

Проснулся Лев и в гневе стал метаться. Нарушил тишину свирепый, грозный рык — Какой-то зверь решил над Львом поиздеваться: На Львиный хвост он прицепил ярлык. Написано: «Осел», есть номер с дробью, дата, И круглая печать, и рядом подпись чья-то… Лев вышел из себя: как быть? С чего начать? Сорвать ярлык с хвоста?! А номер?! А печать?! Еще придется отвечать! Решив от ярлыка избавиться законно, На сборище зверей сердитый Лев пришел. «Я Лев или не Лев?» — спросил он раздраженно. «Фактически вы Лев! — Шакал сказал резонно. — Но юридически, мы видим, вы Осел!» — «Какой же я Осел, когда не ем я сена?! Я Лев или не Лев? Спросите Кенгуру!» — «Да! — Кенгуру в ответ. — В вас внешне, несомненно, Есть что-то львиное, а что — не разберу!..» — «Осел! Что ж ты молчишь?! — Лев прорычал в смятенье. — Похож ли я на тех, кто спать уходит в хлев?!» Осел задумался и высказал сужденье: «Еще ты не Осел, но ты уже не Лев!..» Напрасно Лев просил и унижался. От Волка требовал, Шакалу объяснял… Он без сочувствия, конечно, не остался, Но ярлыка никто с него не снял. Лев потерял свой вид, стал чахнуть понемногу. То этим, то другим стал уступать дорогу, И как-то на заре из логовища Льва Вдруг донеслось протяжное: «И-аа!» Мораль у басни такова: Иной ярлык сильнее Льва!

Ослы

За чтением газет я проводил досуг. Когда услышал вдруг за дверью странный звук. Я тотчас дверь открыл и вижу: на пороге Стоит Осел. Да, да! — Осел четвероногий! Откуда взялся он и как сюда попал?! Я был в своем уме. Был трезв. И я не спал! В квартирах городских ослов я видел многих — В чинах и без чинов. Но не четвероногих! Когда, придя в себя, я снова речь обрел, «Чем вам могу служить?» — спросил я осторожно. «А только тем, чтоб впредь не освещать нас ложно! С металлом в голосе ответил мне Осел. — Вы в баснях пишете: «Один Осел когда-то…», А под Ослом имеете в виду Тупицу, неуча, невежду, бюрократа. И получается, что мы в одном ряду?! Нам аллегории осточертели эти! Мы честно трудимся. У нас есть тоже дети! Не могут отвечать ослы и ишаки За то, что среди вас пасутся дураки!..»

Неврученная награда

За честный труд и поощренья ради Один из Муравьев представлен был к награде К миниатюрным именным часам. Но Муравей не получил награды: Вышесидящий Жук чинил ему преграды. Поскольку не имел такой награды сам! Ах, если бы прискорбный этот случай Был ограничен муравьиной кучей!

Журавль и Хавронья

В «Лесных Пенатах» На выставке картин художников пернатых Произошел неслыханный скандал: Портретом Журавля Хавронья возмутилась, Как на базаре, с ним при всех сцепилась, И тот в сердцах ей по загривку дал! Все началось, как я сказал, с портрета. Хавронья хрюкнула: «Как выставляют это!» «Что именно?» — послышалось в ответ. «Да всю эту мазню, включая ваш портрет!» — «Позвольте!..» — «Да! Да! Да! Вы не туда идете!» — «Помилуйте» — «Погрязли вы в болоте!» — «Да как вы смеете!» — «Как смела до сих пор!..» Печально кончился «дискуссионный» спор… Но что, по существу. Хавронью так задело? Хотите знать? Туг вот в чем было дело: Журавль был графиком — он клювом рисовал. Хавронья пятачком картины малевала. Мазков на полотне — Журавль не признавал. Штрихов на полотне — Свинья не признавала.

Сплетня

Веселый Чиж в пансионате «Клен» Не ведал, что творит, когда однажды он По простоте душевной на скамейке Спел песню на ушко знакомой Канарейке. Наутро загудел лесной пансионат: «Она ведь замужем) А он, поди, женат!» «Вы видели, как он ей лапку жал. Когда ее на ванны провожал!» «Он так влюблен, — вовсю злословят Куры, — Что пропускает даже процедуры!» «Она меняет каждый день наряды, — За туалетами ее не уследишь!..» Чиж ловит на себе с утра косые взгляды, И слышит за спиной, и слышит где-то рядом: «Чиж с Канарейкой!», «С Канарейкой Чиж!» «Они прошли!» — стрекочет вслед Сорока. «Они идут!» — шипит жена Орла… Затравленный вконец. Чиж улетел до срока, А Канарейка в клинику слегла… Мещанское гнилое любопытство, Как будто бы за нравственность борясь. За дух морали выдает бесстыдство И все хорошее затаптывает в грязь!

Гусеница и бабочка

Навстречу Бабочке, присевшей на цветок, Червяк мохнатый полз, он Гусеницей звался И, несмотря на кучу мелких ног, Довольно медленно по стеблю продвигался. Зато у Бабочки с боков по два крыла Диковинного радужного цвета — Она самой природою была. Так празднично, нарядно разодета. «Мне неприятно на тебя смотреть! — Сказала Гусенице Бабочка-красотка. — Такая у тебя противная походка. Что так и хочется скорее улететь!..» И Бабочка вспорхнула над цветком. И в солнечных лучах затрепетала, А Гусеница двинулась ползком И вскоре тоже Бабочкою стала… Моя мораль сама сошла с пера: Не забывай, каким ты был вчера!

Орлы и воробьи

Гнездятся беркуты в горах, бог знает где! — В заоблачных краях, на неприступных скалах И беркутят воспитывают малых. Как и положено, в своем родном гнезде. У крупных хищников обычаи свои — Орлы и Львы не любят мелочиться! Пронюхав это, стали Воробьи С орлиною семьей в одном гнезде селиться. Орлиное гнездо настолько велико, Что Воробьишке в нем пристроиться легко — И есть где жить, и есть чем поживиться… Орел домой с охоты прилетит — Накормлены прожорливые детки. А там, глядишь, и Воробьишко сыт — С орлиного стола ему идут объедки. До этого Орлу и дела нет. Лишь был бы у него у самого обед… — Как можешь ты иметь таких соседей? — Однажды у Орла спросил Медведь. — Признаюсь откровенно, мы, медведи. Таких нахлебников не стали бы терпеть! — Орел сказал: — Как видно, я привык К тому, что по утрам я слышу: «Чик-чирик!» Есть люди, как такие Воробьи, У них для жизни правила свои. Попробуй ухватить такого за полу. Он тотчас завопит: «Пожалуюсь Орлу!»