Сергей Рахманинов. Воспоминания современников. Всю музыку он слышал насквозь…

Боясь, что Риземан умрет от волнений, и зная, что он очень ограничен в средствах и рассчитывал на книгу как на источник дохода, Сергей Васильевич на собственный счет произвел все изменения и сокращения в книге, так как издатель отказывался сделать это после второй корректуры. Стоило это удовольствие Сергею Васильевичу несколько сот долларов, но, даже выкинув целую главу и изменив многие фразы, Сергей Васильевич не переставал возмущаться книгой. Она казалась ему неприемлемой. Он был недоволен потому, что ожидал другого от Риземана. Он рассчитывал, что Риземан как профессионал, как критик обратит все внимание на композитора и деятельность артиста, а не на Рахманинова-человека и что он не ограничится простым описанием жизни еще здравствующего художника.

Встреча Сергея Васильевича с Риземаном в Клерфонтене повела еще к одному событию, изменившему уклад жизни Сергея Васильевича и его семьи. Уезжая из Клерфонтена, Риземан уговорил Сергея Васильевича и Наталию Александровну приехать к нему в Швейцарию. Уже много лет Сергей Васильевич мечтал о покупке небольшого имения. Он тяготился тем, что у него нет собственного угла; он устал от бродячей жизни; ему хотелось осесть на землю и забыть обо всех этих дачах и ежегодных переездах с места на место. Но он все не мог сделать выбор, в какой стране ему поселиться, что считать своим домом. Одно время он думал о Германии, но Наталия Александровна, никогда не любившая немцев, умоляла его не покупать ничего в Германии. Чехословакия, о которой говорили некоторые знакомые, казалась слишком далекой. Семья склоняла его остановиться на Франции, но Сергей Васильевич как-то не доверял ее порядкам, и проекты о покупке участка один за другим откладывались в сторону. Но когда он попал в Швейцарию, ему так понравилось одно место, что неожиданно для себя и семьи он сразу купил там участок земли. Участок этот находился недалеко от Люцерна, на берегу Фирвальдштетского озера. Покупка эта не встретила сочувствия в семье. И жене и дочерям казалось, что это слишком далеко от всех друзей во Франции. Наталия Александровна, выросшая в степной полосе России, любила приволье, открытое место; мысль, что придется жить в горах, тяготила ее. Тем не менее пришлось примириться с совершившимся фактом. Купленный участок являлся, собственно говоря, большой скалой, величиной около двух с половиной гектаров. Сергей Васильевич знал, что придется истратить много денег, чтобы привести участок в порядок. Прежде всего надо было выровнять его для постройки дома, для разведения сада, а это можно было сделать, только взорвав часть скалы. На все это Сергей Васильевич шел с охотой и увлечением и не жалел денег. Дав с 25 октября по 10 декабря 1930 года двадцать два концерта в Европе (Скандинавия, Голландия, Англия, Франция, Бельгия, Германия, Австрия, Чехословакия), он с 23 января по 27 марта 1931 года выступил в двадцати четырех концертах в Америке. Во время сезона он деятельно переписывался с архитекторами, банком, адвокатом, следившими за делами по новому имению в Швейцарии, утверждал планы, изучал проекты и т. д.

Согласно принятому решению, следовало прежде всего снести трехэтажный старый дом, принадлежащий купленному участку, и приняться за постройку нового дома. Место для дома находилось около обрыва над озером, и для фундамента его надо было взорвать часть скалы. Одновременно рабочие должны были с помощью взрывов приготовить участок для будущего большого луга перед домом и для сада.

Сергею Васильевичу очень хотелось переехать в Швейцарию немедленно по окончании сезона, чтобы следить за работой, но ему негде было там жить, и поэтому пришлось опять поселиться на лето в Клерфонтене.

Зная, что постройка большого дома и приведение участка в порядок возьмут не менее двух-трех лет, Сергей Васильевич решил безотлагательно приступить к постройке флигеля при гараже и поселиться в нем, как только он будет выстроен. В то же лето, к началу августа 1931 года, флигель был готов, и Сергей Васильевич с женой поспешили в Швейцарию, где прожили около двух недель. Им нельзя было оставаться там дольше, так как приближался концертный сезон и надо было готовиться к отъезду в Америку.

Концертный сезон 1931/32 года Сергей Васильевич провел большей частью в Америке. В этот сезон Сергей Васильевич 7 ноября 1931 года играл в Нью-Йорке впервые свое новое сочинение для фортепиано – Вариации на тему Корелли ор. 42. Несмотря на явный успех и на хорошие отзывы в печати, произведение это с тех пор, насколько помнится, никогда больше пианистами не исполнялось.

И. Яссер в статье от 10 ноября 1931 года в газете «Новое русское слово» предсказывал, что сочинение это, бесспорно, «займет одно из величайших мест в фортепианной и вариационной литературе» и, «конечно, будет заигрываться пианистами всего мира, что называется, до потери сознания».

Дав в Америке с 12 октября по 8 февраля двадцать семь концертов (один из концертов происходил в Школе Джульярда, Нью-Йорк), он уехал в Европу, где играл 16 марта в Париже. Весь сбор (50 000 франков) с последнего recital он отдал русским безработным Парижа. В сезоне 1931/32 года Сергей Васильевич, выступая в семи симфонических концертах, опять играл только свои Второй и Третий концерты под управлением Соколова (в Кливленде), Орманди (в Миннеаполисе), Стока (в Чикаго) и Г. Вуда (в Лондоне).

Дождавшись с нетерпением окончания сезона, Сергей Васильевич с женой поспешили в Швейцарию, чтобы иметь возможность лично следить за кипевшей в имении работой. Имение это Рахманиновы назвали «Сенар», взяв первые слоги от своих имен (Сергей и Наталия) и прибавив начальную букву фамилии (Рахманинов). Поселились они в своем новом флигеле.

С шести часов утра начинались грохот, шум и суета. Вслед за каждым новым взрывом происходила уборка камней. И фундамент для дома, и площадь для луга очищались от них. Надо было засыпать землей образовавшиеся от взрывов воронки. В этих ямах развелись лягушки, всюду валялся мусор, строительный материал. Когда площадь была очищена и выровнена, начали привозить хорошую землю для посадок и для посева травы. Наталия Александровна постоянно дразнила Сергея Васильевича, говоря, что он собирается из Швейцарии сделать Ивановку, приготовляя такое ровное, плоское место для луга и сада. От всей этой работы, грязи, непрекращающихся дождей и суеты Наталия Александровна была в отчаянии, Сергеи Васильевич же – в восторге. Он с трудом заставлял себя идти заниматься и радовался той спешке, которая царила кругом. К концу лета участок сделался неузнаваемым. Надо отдать справедливость Сергею Васильевичу, когда через год или два дом был выстроен, сад посажен и луг засеян, имение это сделалось одним из самых красивых мест в Швейцарии. Пароходы, на которых совершались экскурсии из Люцерна по озеру, делали специальный крюк, чтобы показать экскурсантам с озера вид Сенара с его деревьями, розами и необычайным домом. Перед громадными воротами имения постоянно останавливались пешеходы, чтобы полюбоваться на розы в саду. Рахманиновы, оба большие любители цветов, великолепно распланировали сад, посадив более тысячи разновидностей роз, много других цветов и цветущих кустарников, различные деревья. Любимыми деревьями, которые Сергей Васильевич посадил около дома, были три березы. Они не особенно хорошо принялись и причиняли ему много хлопот и волнений. Сравнительно небольшой участок был отведен в конце сада для фруктовых деревьев, земляники, малины и смородины. Первые два года Сергей Васильевич просил всех, кому не лень, очищать луг от осколков скалы и камней и сам принимал участие в этой работе. Делал он это очень методично. Когда же посеянная трава принялась расти, его постоянным занятием было очищение луга от сорных трав. Он вырывал ненавистный ему сор, а во время редкой засухи поливал свой зеленый луг и с интересом и завистью следил за садовником, косящим электрической косилкой быстро растущую траву. Сам он не мог этого делать из-за боязни повредить руки. Цветы, по уговору с садовником из Люцерна, постоянно заменявшиеся новыми, вьющиеся розы, обсаженные вокруг пергола, – все это благоухало и вместе с чистым горным воздухом Швейцарии действительно производило впечатление на окрестных жителей, экскурсантов и на изредка приезжающих к Рахманиновым гостей и музыкантов.

Кроме постройки дома и разведения сада, Сергею Васильевичу пришлось много повозиться с осыпающимся берегом над озером. В конце концов он выложил большими камнями всю прибрежную полосу обрыва, чтобы остановить оползни. Место это в шутку было прозвано Гибралтаром.

Много удовольствия получил Сергей Васильевич, когда выстроил пристань и купил себе в 1932 году моторную лодку. Часто он уезжал очень надолго, катаясь по громадному озеру и проводя часами время на солнце и свежем воздухе. Благодаря лодке сообщение с Люцерном брало только пятнадцать минут времени. Катаясь на лодке, Сергей Васильевич не упускал случая, чтобы состязаться в быстроте с пароходами, возившими по озеру экскурсии. Он искренно огорчался, когда ему не удавалось их перегнать.

Выстроенный в стиле модерн, дом являлся последним словом комфорта. Плоские крыши были устроены на верхнем этаже для солнечных ванн. Отапливался дом маслом, автоматически. Имелся даже лифт; ванная при каждой спальне, замечательная кухня, прачечная, комната, чтобы сушить белье и т. д. Но самой лучшей комнатой была студия Сергея Васильевича. С громадными окнами, вся залитая солнцем, она была так расположена, что вид из нее открывался на озеро, на Монте Пилатус и снеговые горы. Неудивительно поэтому, что, когда через четыре года все было выстроено, куплено и налажено, Сергей Васильевич почувствовал большое удовлетворение и, полюбив свой чудный Сенар, отказывался ехать куда бы то ни было на курорты, на море, в санатории и прочие места. Он чувствовал там себя дома. Каждое утро до кофе он обегал весь сад, следил за ростом посадок, за распускающимися один за другим цветущими кустарниками и с восторгом вдыхал воздух. Ему все нравилось в Сенаре, даже климат находил в нем защитника, несмотря на то что, по Бедекеру, окрестности Люцерна считались одним из самых дождливых мест в Европе. Для устранения этого «осложнения» Сергей Васильевич купил большое количество гравия, и утрамбованные дорожки в саду были густо им посыпаны, так что после дождя в дом не заносилась никакая грязь.

Из гостей, посетивших Рахманиновых в их новом имении, можно назвать дирижеров В. Менгельберга, А. Тосканини, затем В. Горовица с женой, В.А. Маклакова, В. Верхоланцева, Эмилия Метнера. Ежегодно Сергей Васильевич выписывал в Сенар и брата Наталии Александровны, жившего в Дрездене.

Даже расстояние от Сенара до Парижа оказалось не таким большим, как представлялось вначале. Переезд из Парижа в Сенар (или в обратном направлении) совершался всегда на автомобиле и являлся, собственно говоря, большим удовольствием для путешественников. Правил всю дорогу сам Сергей Васильевич. Выезжали утром рано, часов в шесть, и приезжали на место около пяти вечера, делая короткие остановки, чтобы выпить кофе и съесть сэндвичи. Ездили таким же образом в Дрезден, в Байрейт на представление, в Италию. Все налаживание жизни, конечно, потребовало около четырех лет, но по окончании этой подготовительной работы Рахманинов действительно, впервые со времени отъезда из России, почувствовал, что у него есть дом, что он может, как он мечтал, осесть на месте.

В сезоне 1932/33 года число концертов было значительно больше. Происшедшая финансовая депрессия в Америке, от которой сильно пострадал и Сергей Васильевич, и расходы по имению, на которое потребовалось гораздо больше денег, чем это казалось по предварительному расчету, привели к тому, что Сергей Васильевич подписал контракт на пятьдесят концертов в Америке и на четыре весной в Европе. Шесть симфонических концертов в Америке шли под управлением И. Добровейна (два – в Нью-Йорке и один – в Филадельфии), В. Гольшмана (два – в Сент-Луисе) и В. Дамроша (в Нью-Йорке). Последний концерт был устроен в громадном Madison Square garden в пользу безработных музыкантов Америки. Кроме Сергея Васильевича и Дамроша, в нем участвовал Ф. Крейслер. Весь сбор был передан специальному комитету, ведающему этой помощью. Из четырех концертов, данных в Европе, один прошел в Риме, где Сергей Васильевич под управлением Б. Молинари играл 24 апреля свой Третий концерт, и три других (recitals) – в Лондоне (29 апреля), Брюсселе (3 мая) и Париже (5 мая). Сборы с двух последних концертов Сергей Васильевич отдал в пользу русских студентов в Бельгии и различных русских благотворительных учреждений Парижа.

Этот сезон 1932/33 года ознаменовался чествованием Рахманинова в Нью-Йорке и Париже. Инициаторами чествования в Нью-Йорке были И.И. Остромысленский и Е.И. Сомов. Русская колония с радостью откликнулась на их призыв отметить две даты в жизни и деятельности Рахманинова и отпраздновать одновременно сорокалетие его артистической деятельности и шестидесятилетие со дня его рождения. Зная хорошо, что Сергей Васильевич всегда отмахивался от всяких торжеств в его честь, и боясь, что он и на этот раз будет протестовать, инициаторы решили скрыть это от Сергея Васильевича и приготовить все втихомолку. Разноликая русская колония объединилась на этот раз в горячем желании хоть как-нибудь выразить свою любовь и уважение к большому русскому соотечественнику.