Серые будни

Ринала с детства до жути боялась волков. Не из-за того, что они загрызли кого-то из ее родных или набросились на маленькую девочку в лесу. Все было куда проще и не так трагично, как можно было сперва подумать.

Маленькая Рина родилась в семье обычного крестьянина. Ее отец был деревенским пастухом. Весь день с утра до вечера, а иногда и ночь, он проводил в поле сторожа огромное стадо. В этом ему помогал старший брат девочки, а сама она была слишком мала для этого. Да и ее матушка считала, что это неженское занятие. Тем не менее Ринала частенько навещала отца и изредка оставалась ночевать с ним в поле.

В один из летних дней пятилетняя тогда Рина решила остаться на ночевку с отцом, пасшим стадо на дальних лугах в нескольких верстах от деревни. Вернее, он, решил ее оставить, заметив с какой радостью девочка бегает и играет с Одуванчиком — маленьким ягненком.

Летние ночи коротки и к тому же теплы. Так что пастух не стал разжигать костер, тратя последние дрова, которых посреди луга было не найти. С наступлением ночи отец Риналы согнал стадо поближе к небольшому открытому навесу, который заменял ему жилье, уложил дочку и помогавшего сына спать, а сам остался караулить скот.

Толи дневная жара все же вымотала пастуха, толи еще что, но ближе к полуночи мужчина незаметно для себя уснул. И не заметил подбиравшегося к скоту волка. Тот был худ, морду его украшали старые шрамы и пара свежих ран, а переднюю левую лапу он поджимал к груди из-за чего прихрамывал. Затравленно озираясь, припадая мохнатым брюхом к земле, зверь приближался к стаду. У него не было сил чтобы справиться с крупной добычей, вернее оттащить ее в лес после убийства. Поэтому его выбор пал на спящих возле матери молодых ягнят.

Ринала сама не знала почему она тогда проснулась, хотя много раз после думала об этом случае. Выбравшись из-под овчины, девочка заметила, что отец спит и решила его разбудить. Идя к нему Рина заметила движение в паре десятков саженей от себя возле края стада. Взглянув туда она ничего не разобрала в ночной темноте — луну как раз скрыло облако, а света звезд было недостаточно. Замерев на месте, девочка продолжила вглядываться в крадущуюся к стаду тень. Она не чувствовала опасности в его осторожных, пусть и немного рваных движениях.

В следующее мгновение со стороны неизвестного девочке зверя, уже приблизившегося к стаду, раздалось чуть испуганное и скорее вопросительно блеяние маленького ягненка, тут же перешедшее в крик боли, чтобы спустя еще мгновение оборваться. Облако наконец-то отплыло в сторону заливая луг бледным лунным светом. Перед маленькой Риналой предстал исхудавший, израненный, но все еще опасный хищник. Клыки волка были сомкнуты на тоненькой шее ягненка, его маленькая головка безвольно свисала из пасти зверя, а на траву капала темная, почти черная в ночном сумраке кровь.

Громкий визг Риналы разбудил ее отца и брата. Ничего не понимающий пастух вскочил на ноги и шаря заспанным взглядом вокруг бросился к дочери. Лишь спустя несколько секунд мужчина заметил убегающего в сторону леса зверя. В зубах волк все так же сжимал бездыханное тело ягненка, безвольно мотающее головой из стороны в сторону с каждым скачком лесного хищника.

По иронии судьбы тем ягненком оказался Одуванчик, что еще сильнее ударило по неокрепшему сознанию маленькой девочки. Возможно, будь она старше и вместо страха в ее сердце поселилась бы злоба или по крайней мере обида на зверя, который, по правде говоря, всего лишь пытался выжить, но тогда Ринале было лишь пять. По итогу даже спустя почти полтора десятка лет уже ставшая взрослой девушка до сих пор боялась волков. За свою короткую жизнь она успела повидать куда более жутких тварей, но именно волки до сих пор пугали ее так же сильно, как и когда-то в детстве.

Новых завываний не было слышно уже давно и успокоившись Ринала начала засыпать. Редкие мысли вяло проплывали в ее голове. Иногда девушка пыталась их поймать, но они ускользали, не давались в руки. Отличить явь от сна уже было практически невозможно.

Неожиданно слух почти уснувшей девушки уловил громкий крик плохо различимый в полудреме, к тому же его почти сразу заглушил собачий лай. Приподняв голову Ринала начала непонимающе озираться, а спустя несколько секунд по ушам ударил новый возглас, сопровождаемый звоном колокола:

— Тревога!

***

С момента начала караула прошло около часа. Первое время Хакар еще о чем-то болтал с Гуртом, но вскоре их разговор сам собой затих. Малознакомым друг с другом Охотникам было не о чем говорить, хотя старший их них и пытался найти новые темы для общения, но Хак в большинстве своем отвечал коротко и ни о чем не спрашивал. А вот наемники все не замолкали и постоянно находили новые темы для разговора. Хотя скорее всего болтовней они просто отвлекались от постоянно наваливавшейся дремы.

Изо всей силы зажмурившись и чуть прикусив губу Хакар глубоко вздохнул и усевшись попрямее вновь уставился в сторону леса. Спать хотелось безумно, не смотря на царивший вокруг холод. Чтобы хоть как-то отвлечься парень начал пристальнее вглядываться в темноту. Ночь сегодня была безлунная, так что даже острое брильемское зрение не особо выручало — Хакар мог хоть что-то различить лишь в нескольких саженях от границы лагеря — все остальное скрывала кромешная тьма.

Устало вздохнув парень взял в руки чехол с луком и от нечего делать стал разглядывать украшавшую его вышивку. Простые и в чем-то банальные сцены охоты украшали потрепанной временем изделие, но его ценность для Хакара заключалась не в этом. Отец подарил его Хакару, когда тот прошел обряд Становления и как он рассказывал ему этот чехол достался точно также от его отца, который сам его и стачал, а затем попросил жену украсить новенькое тогда изделие вышивкой.

Неожиданно Добряк, до этого спавший, приподнял голову и тихонько зарычал, уставившись в лесную тьму выше по холму. Хак насторожился и тоже начал подниматься, пытаясь разглядеть хоть что-то впереди. Вдыхая через раз, он попытался прислушаться, но болтовня «коршунов» сбивала с толку. Парень уже приоткрыл рот чтобы заговорить, но Гурт его опередил:

— Заткнитесь, олухи, — шикнул мужчина и судя по всему тоже начал вставать.

Шерсть на загривке Добряка вздыбилась, а сам он напряженно замер на месте, продолжая с каждой секундой все громче рычать. Хакар открыл чехол и начал вынимать лук, и лишь тогда он наконец-то увидел пару глаз, горящих оранжевым огнем из-за отражавшегося в них света костра. А затем еще одну и еще. В сторону лагеря с холма спешило около двух десятков волков, Хакар был уверен, что это они. Добряк зашелся звонким громким лаем, а Хак одновременно с ним закричал:

— Тревога!

Наемники не ждали ни секунды. Один из них подхватил свой щит и топор и выскочил вперед одновременно с уже сбросившим шубу Гуртом. Второй, как и Хакар, принялся натягивать тетиву, но в отличии от парня на арбалет. Третий же подскочил к небольшому колоколу, подвешенному на треноге из собранных возле лагеря жердей и начал звонить в него, попутно крича: “Тревога!”.

— Добряк, к ноге! — крикнул Хакар чуть не сорвавшемуся вперед псу.

Выхватив стрелу, парень выстрелил в ближайшую пару глаз. Самих волков еще не было видно, но ворваться в лагерь они должны были в ближайшие секунды.