Серый пилигрим

Искать другую добычу… Острова диких людей на юге – белокожие зовут их Архипелагом Тысячи Островов – слишком далеко, чтобы наведываться туда регулярно. Северные части материка, где живут рыжебородые дикари – слишком пустынны, а в прибрежных водах столько скал, что плавать там отваживаются немногие. Смерть в морской пучине – тоже позорна для воина.

У воинов Тай не остается противников, с которыми они могли бы сразиться в привычном для них бою. И на своих островах они все больше напоминают хищных пауков, брошенных в кувшин с узким горлышком…

Вдруг снова грянул ро–пай. Рахт вздрогнул от неожиданности – задумавшись, он совсем перестал следить за происходящим. Приветственные церемонии были позади. Вот–вот айна объявит претендентов на Испытания.

Возможно, когда-то Испытания и были не больше, чем ритуалом, и интересовали только желающих побыстрее прославиться юнцов. Но теперь… Рахт смотрел, с каким волнением стареющая айна отвечает на вопросы посланников Храма. Вряд ли это замечал кто-то, кроме него. Но он-то все-таки был ее сыном. И хотя быть сыном айны практически означает быть сиротой, одно преимущество у Рахта и его кровных братьев было – редкие встречи с ней без церемоний – тогда, когда она позволяла себе быть не священной Матерью рода, а просто мамой. К сожалению, чем взрослее становился Рахт, тем реже случались эти встречи. Но тем не менее юноша был одним из немногих, кто мог сказать, что знает Каррейду. И он видел – айна Буревестников дрожит от напряжения. Для нее Испытания значили не меньше, чем для тех, кто будет участвовать в них. А может, и больше.

Когда пауки заперты в кувшине, рано или поздно в живых останется сильнейший. А пока смертельная драка не началась, в наибольшей безопасности тот, кто страшнее раздувается и шевелит жвалами. Нельзя выглядеть добычей.

Айна, наконец, начала называть имена.

Все более или менее предсказуемо. Юркий и стремительный, как маленькая ящерка, Сейн. Могучий Авер – почти на голову выше своих сверстников, с такими широкими плечами, что голова кажется слишком маленькой. Сероглазый Райс – гордость рода, несомненно, будущий победитель Испытаний. Юноши по очереди выходили из строя и становились рядом с помостом. Рахт, замерев, наблюдал за их лицами. Держатся все хорошо, лишь замершие на скулах желваки выдают волнение…

— Рахт! – зашипели на него из заднего ряда. – Ты чего?

Он снова вздрогнул и даже чуть мотнул головой, отбрасывая ненужные мысли. Посмотрел на замершую в ожидании айну, зацепился взглядом за алые ленты, трепещущие на крышах опустевших паланкинов Старейшин. Было тихо, и Рахту вдруг показалось, что все сотни людей на площади смотрят только на него. Будто он сделал что-то неописуемое, невероятное, постыдное.

Рахт оцепенел, не понимая, что происходит.

— Да иди же ты, болван! – снова прошептал кто-то позади него и ощутимо толкнул в спину. – Айна назвала тебя!

Рахт только сейчас заметил, что стоящие впереди него юноши чуть расступились, освобождая проход. Чуть пошатываясь, будто идя по натянутому канату, он двинулся вперед, к помосту, встал рядом с Авером.

— Да будет так, – кивнула айна и отступила на шаг назад, давая слово одному из Старейшин. Тот обвел взглядом четверку претендентов, но говорить ничего не стал, лишь сделал знак барабанщику.

Ро–пай бухнул в последний раз, объявляя начало Испытаний.

4

— Почему?! Почему я?

Рахт яростно утирал рукавом белоснежного ритуального санно бегущие из глаз слезы, но они продолжали литься сплошным потоком. Ему было стыдно, от злости на самого себя хотелось бить кулаком в глиняную стену, однако он ничего не мог с собой поделать.

— Тише, тише, брат! Да что с тобой? – шипел Райс, то и дело оглядываясь через плечо – не зайдет ли кто. Он стиснул плечи черноглазого, хорошенько встряхнул юношу, так что у того голова мотнулась назад.

Рахт оттолкнул его, едва не свалив с ног. Раздраженно прошелся по тесной комнатушке с голыми стенами и циновками из высушенных водорослей на полу. Замер у крохотного, забранного деревянной решеткой окна.

— Прости, – сказал он, не оборачиваясь.

— Успокоился? – скрестив руки на груди, спросил старший.

Рахт не ответил.

— Ты объясни – чего ты так взвился? Хорошо хоть, мозгов хватило помалкивать там, на площади! Опозорил бы айну перед всем поселком, перед посланниками…

— Да знаю я! – отмахнулся черноглазый. Он по–прежнему стоял неподвижно. Падающий наискосок сверху свет располосатил его санно узором оконной решетки.

— Ты не рад решению айны? Ты ведь так хотел отличиться, вчера сам говорил! И вот – ты самый молодой Буревестник, которого когда-либо выставляли на Испытания! Это большая честь!

— Знаю я.

— Ну, так что тогда?! – не выдержал Райс.

— Я хочу… стать Клинком Храма, – глухо, будто выдавливая из себя слова, произнес черноглазый.

Райс вздохнул. Вслед за братом промерял шагами комнату, остановившись у противоположной от окна стены.

Они довольно долго стояли молча, слушая доносящиеся снаружи оживленные голоса Буревестников, стук молотков, радостные вопли ребятишек. Испытания скоро начнутся – идут последние приготовления.

— Знаешь, брат… – сказал, наконец, Райс, оборачиваясь к окну. – Я должен стать Клинком. Все этого ждут, и я не могу подвести айну. Поэтому я постараюсь пройти через все, что там приготовят Старейшины. Но если у меня что-то не получится…

Рахт чу ть повернул голову, но так и не оглянулся. Замер, широко расставив ноги и стиснув кулаки.

— Если боги распорядятся так, что мне не быть Клинком, – продолжил сероглазый, – то я даже рад, что ты сегодня будешь рядом. Если постараешься – сможешь занять мое место.

— Не займу я твое место, – пробурчал Рахт. – Я, как всегда, буду вторым после тебя.

Райс снова вздохнул. Подошел к брату, встал в шаге от него.

— Неужели все из-за той девчонки из Нарров?

— Не только.

Старший улыбнулся:

— Ну да. Тебе ведь подавай все и сразу, и на меньшее ты не согласен. Ты всегда был таким.

Рахт не ответил, только сильнее поджал губы.

— Все у тебя будет. Со временем. Но не о том ты сейчас думаешь. Для нас сейчас главное – это Испытания. А уж что кому уготовано и кто на что способен – будет понятно на закате.

— Знаю, – кивнул Рахт. Голос его стал мягче.

— Ну так что? Удачи, братишка? – Райс наклонил голову, пытаясь заглянуть брату в глаза.

Взгляды серых и черных глаз, наконец, встретились, и черноглазый вдруг осветился изнутри искрящейся открытой улыбкой.

— И тебе удачи, брат!

Они обнялись, и Райс, рассмеявшись, потрепал младшего по бритой голове. Снаружи гулко громыхнул ро–пай – один раз, второй, третий.

— Пора! – встрепенулся Рахт.

Они бросились на площадь.

Солнце взошло уже высоко. В узких проходах между зданиями все равно царит тень и прохлада, но центральная площадь залита светом. От алых лент рябит в глазах. Народу на площади и вокруг нее – не протолкнуться. Основная часть населения поселка – здесь, даже рыбаки и сборщики черепашьих яиц и яиц нарров, обычно по несколько дней пропадающие на промысле.