Серый туман

– Не любите вы нас, Пал Семеныч, - грустно покачал головой Хранитель, - ох, не любите, - на его лице появилось выражение искренней грусти, но глаза по прежнему оставались ехидными.
– Или боитесь, что отравим по злобе душевной? И за что вы нас так? Вроде одно дело делаем, к одной цели идем, и даже дорогу вам никак не перебегаем…

– Ну уж увольте, - мрачно ответил Шварцман.
– Дел у нас с вами общих нет. И насчет дороги лучше помолчите. Кто на Южном Берегу моих людей до полусмерти избил? Кто Полуянова подсидел? Кто жучков, в конце концов, мне даже дома в сортир напихал? Если врете, так хоть врите убедительно.

– Ну, Павел Семенович, - с видом оскорбленной невинности развел руками Хранитель, - тут уж вы кругом неправы. Ну ладно, на Берегу ошиблись мы, с кем не бывает. Информацию как следует не проверили, поторопились. Как же мы должны настоящих наркоторговцев от ваших агентов отличать? Особенно если учесть, что половину захваченного товара они налево сбывают, а суммы, от этого дела вырученные, неподотчетными остаются. Ну-ну-ну, не кипятитесь так, Павел Семенович, - Хранитель успокаивающе махнул рукой, - представим мы вам доказательства, как обычно, всему свое время. Потерпите чуток. Да и Полуянова мы подсидели… хм, почти случайно. На том самом Южном Берегу он и погорел. И вообще, он уже по работе лыка не вяжет, а у нас на примете способный паренек имеется. Грех таким шансом не воспользоваться. Ну, сами подумайте, как бы вы поступили на нашем месте?

Несколько секунд Шварцман мрачно сопел, навалившись на стол и уставившись на Хранителя тяжелым взглядом, неизменно приводившим в замешательство чересчур нахальных гостей. Тот отвечал ему невинно-честным взглядом широко распахнутых глаз. Наконец Шварцман махнул рукой и откинулся на спинку кресла.

– Вот видите, Павел Семенович, сами все понимаете, - улыбнулся Хранитель.
– Да и насчет наших с вами дел вы погорячились. Сами посудите, что нам надо? Чтобы воровать перестали, чтобы землепашец мог хлеб спокойно вырастить да сдать на элеватор, чтобы заводы заработали как положено, чтобы директора под себя грести перестали, расценки и нормы чтобы обоснованны были. В общем, чтобы и держава стояла, и люди хорошо жили. Вы разве не к этому стремитесь? Ну, а столкновения между нами - да какие там столкновения, так, деловые конфликты. Кто это там сказал, что когда деловые конфликты прекращаются, дело умирает?

– Враг сказал, - с удовольствием сообщил ему Шварцман.
– Махровый такой враг, буржуазный. Противник народного самоуправления, Бей Амир-дол его фамилия, - сделав короткую паузу и не дождавшись внятной реакции собеседника, он добавил: - Вообще какая-то странная у вас идеология, дорогой господин Хранитель!
– Конечно, употребить бы сейчас имя - куда больший эффект вышел бы, но ведь кто их разберет, этих Хранителей, как их зовут. Не представляются ведь или представляются вымышленными именами. На лицо, правда, один в один с тем, что тогда в контакт входил, а по поведению - совершенно другой человек… - Перед прогнившим Югом низкопоклонствуете. Так, глядишь, и южную идеологию насаждать начнете. Это, что ли, наше с вами общее дело выходит? Ну уж нет, не дождетесь!

Шварцман с интересом посмотрел на собеседника из-под прикрытых век. Интересно, как выпутываться будет?

Хранитель весело рассмеялся.

– Уели вы меня, Павел Семенович, уели. Старому волку, я гляжу, палец в рот не клади. Правильно, так меня за мою самоуверенность! Так, говорите, жучки в сортире? Да уж… - Он опять рассмеялся, потом как-то сразу посерьезнел.
– Вот насчет жучков я вам со всей… как это принято говорить?… со всей ответственностью заявляю: не ставили мы вам никаких жучков, ни в сортир, ни на балкон, ни в настольную лампу. Необходимости у нас такой нет. Так что ищите, кто на самом деле виноват.

Он искоса посмотрел на Шварцмана, наклонив голову.

– Вижу, не верите. Ну что же… - Хранитель несколько секунд что-то прикидывал про себя, наконец решительным движением поднялся из кресла.
– Павел Семенович, вы высоты боитесь?

– Что?
– удивился Шварцман.
– Какой высоты?
– Его брови поползли на лоб.

– Обыкновенной высоты, - терпеливо разъяснил Хранитель.
– Высокой. Километров пять, например. Или пятнадцать.

Неожиданно Шварцман представил себя парящим в воздухе на высоте пяти километров. Или, скажем, пятнадцати. Он вообразил, как размахивает руками аки крыльями, чтобы держаться в восходящем потоке, словно горный орел, и непроизвольно хихикнул. Нет, дружок, горного орла из тебя по комплекции не выйдет. Разве что горный пингвин, да и то вряд ли.

– Похоже, что высоты вы не боитесь, - заявил внимательно рассматривающий его Хранитель.
– Во всяком случае, реакция на тест положительна. Это хорошо. У вас ничего серьезного на ближайшие полчаса, надеюсь, не запланировано? Тогда давайте-ка немного полетаем.

Не дав Шварцману опомниться, Хранитель стремительно скользнул к двери. Наполовину просунувшись в приемную, он что-то скороговоркой сообщил секретарше, щелкнув пальцем по шее - Шварцман отчетливо расслышал смешок Марицы - и захлопнул дверь. Раздался отчетливый хруст закрываемого замка. Пока Шварцман судорожно пытался вспомнить, в каком кармане лежит единственная связка с ключами от кабинета, Хранитель снова оказался у стола и внимательно его оглядел. Зачем-то он взял фляжку с коньяком и аккуратно положил ее плашмя на стопку бумаг.

– Ну как, готовы?
– обратился он к недоуменно смотрящему на него Шварцману.

– К чему готов?
– брюзгливо отозвался тот.
– Откуда у вас ключ?

– К полету готовы, я имею в виду, - любезно разъяснил Хранитель.
– А ключ мне не нужен. Электроника помните?

– Куда лететь, как лететь? Что за чушь?
– Шварцман явно стал раскаляться.
– Какой еще электроник?

Пару секунд Хранитель как-то странно смотрел в пустоту.

– Из другой жизни прорезалось. Не обращайте внимания, - наконец отмахнулся он.
– Не беспокойтесь, это даже не совсем полет будет…

С этими словами Хранитель вышел на середину комнаты. Какое-то время он тихо бурчал себе под нос, затем сделал странное движение рукой. В глаза Шварцману ударила резкая голубая вспышка. Бумага на столе, придавленная флягой, протестующе зашелестела под порывом невесть откуда взявшегося ветра, но благородный напиток в добротной тяжелой фляге не подвел, надежно удержав документы на месте.

– Прошу прощения, Павел Семенович, побочные эффекты. Никак не можем избавиться, - извинился Хранитель.
– Не удается точно подобрать контуры объема для перемещаемого объекта. А голубая вспышка - это электроны тормозятся на границе возникающей в процессе перемещения вакуумной полости, ничего опасного. Конечно, если часто на это смотреть, можно ожог сетчатки получить, но на то существуют правила тэбэ…

Шварцман его не слушал. Посреди комнаты висела в воздухе машина Хранителей. Та самая, за которую он сам отдал бы правую руку и обе ноги впридачу. Матовая, серо-стальная, она излучала почти физическую угрозу, и в то же время - непонятные уют и надежность. Как бы крыша от такого сочетания не поехала, мелькнуло в голове у Шварцмана. Заметив свою непроизвольно отвисшую челюсть, он быстро закрыл рот.

– Прошу, Павел Семенович, - Хранитель коснулся рукой гладкой стенки машины, в которой послушно протаяла дверь.
– Занимайте свое место, поезд отправляется на экскурсию, опоздавших не ждем.

Заметив, что Шварцман не проявляет ни малейшего желания следовать его приглашению, Хранитель подошел к нему.

– Павел Семенович, не бойтесь, это абсолютно безопасно, - склонившийся к нему Хранитель был само участие. Шварцман почувствовал, что его начинает бить мелкая дрожь. Стар я уже для таких фокусов, пронеслось у него в голове.
– Там нет никаких перегрузок, все тысячи раз испытано и проверено. Ну, давайте, вы же давно мечтаете на такой прокатиться! Сколько сил потратили, чтобы ее заполучить… Я же знаю, что в детстве вы так мечтали стать летчиком! Не ваша вина, что отрасль признали малоэффективной…