Серый туман

Где-то на грани слышимости раздался тонкий писк.

– Да, кстати, полчаса почти прошли. Пора бы нам и возвращаться, как думаете?

Окружающий океанский мир исчез. Шварцман снова сидел в непрозрачном коконе машины. Взгляд его спутника был устремлен куда-то внутрь себя. Казалось, он не обращает на начальника канцелярии никакого внимания.

Где-то в глубине сердца зародилась тонкая ноющая боль. Шварцману отчаянно не захотелось возвращаться в опостылевший кабинет, к обрыдлым бумагам и однообразным подковерным интригам. Он до боли стиснул кулаки, прогоняя наваждение.

– Да, кстати, Павел Семенович, - голос Хранителя стал задумчивым.
– Я вижу, что наша маленькая экскурсия произвела на вас заметное впечатление. Думаю, жестоко поманить вас таким пряником и снова выбросить назад, в надоевшую реальность. Что стоит жизнь, в которой нет места сказке? Возьмите-ка, - он протянул Шварцману маленькую прозрачную вещицу, изгибающуюся полумесяцем. Начальник канцелярии недоверчиво посмотрел на нее, затем на Хранителя, но предмет взял.

– Если вы наденете ее на запястье и закроете глаза, то сможете летать когда захотите. Нет-нет, - Хранитель рассмеялся.
– Не воспринимайте мои слова так буквально, физически вы останетесь на месте. Но вы сможете с помощью своего сознания управлять зондом-разведчиком планетарной сферы и испытывать почти такие же ощущения полета, как и сегодня. Считайте, что это маленькая плата за беспокойства, которые мы вам доставляем, - Хранитель снова стал серьезным.
– Правда, Павел Семенович, летать вы сможете на высоте не ниже десяти и не выше ста пятидесяти километров от уровня моря. Кроме того, встроенные ограничители не позволят использовать эту игрушку для серьезных дел. Ну, вроде разведки сахарских военных баз. И работает этот браслет, кстати, только для вас. Все понятно?

Шварцман долго смотрел на браслет, потом взглянул на Хранителя.

– Вы редко делаете что-то просто так, - сухо заметил он.
– Боюсь, что эта игрушка, как вы выражаетесь, окажется с подвохом, - он решительно сунул полубраслет назад.
– Спасибо за заботу, но я не возьму.

Хранитель не пошевелился.

– Мы действительно редко делаем что-то просто так, - мягко проговорил он.
– Но основной наш принцип - не нарушать доверие людей. Павел Семенович, я даю вам честное слово Хранителя, что эта вещь не делает ничего такого, что вы имеете в виду. Разумеется, вы можете не поверить мне, - он поднял руку, останавливая Шварцмана, - но это правда. Это всего лишь компенсация за неприятности.

Шварцман испытующе смотрел на него. Лицо Хранителя, которое он видел в профиль, оставалось абсолютно бесстрастно. Машина висела на головокружительной высоте, и звезды, такие далекие и манящие, вновь сверкали на черном бархате космической бездны. Внезапно Шварцману ужасно захотелось еще раз испытать то дивное ощущение полета, которое он пережил несколькими минутами ранее. Он стиснул в вспотевшей ладони подарок и медленно сунул его в карман пиджака.

– Хорошо, я поверю вам, - его голос был хриплым.
– Если вы отдаете мне это от чистого сердца, то… спасибо!
– Голос начальника канцелярии пресекся, он прокашлялся.
– Но вы правы. Мне пора возвращаться.

– А и Б сидели на трубе. А упало, Б пропало, кто остался на трубе?

– Буква И, - Тилосу кажется, что в голосе Робина звучит чисто человеческое ехидство.
– Не пытайся меня поймать, Хранитель. Разговорный тест я прохожу куда лучше людей. У тебя имелось немало возможностей в том убедиться.

– Человеку свойственно сомневаться, - хмыкает Тилос.
– Вдруг да поймаю? Имею я право на чисто профессиональный интерес?

– Имеешь, - голос системы снова сух и бесстрастен.
– Но мне кажется, что за твоими вопросами скрывается больше, чем обычное любопытство. Интерес утихает быстро. Ты же проверяешь меня уже почти год.

– Это плохо?

– Это странно. Я помню тысячи Хранителей, но никто не копался во мне так дотошно, как ты. Такая настойчивость обычно имеет под собой веские основания. Я снова напоминаю тебе, что моя цель - служить. Поделись со мной сомнениями, и вместе мы найдем ответ куда быстрее.

– Я предпочитаю набивать шишки самостоятельно, - бормочет под нос Тилос.
– Робин, и все же - кто и зачем тебя создал?

– Ответ за последний год не изменился: нет информации. Поиск ведется непрерывно в фоновом режиме, но новых данных пока не обнаружено.

– И ищешь ты эти данные тоже по-старому… Робин, на мой взгляд, это пустая трата времени. Столетиями твои сканеры процеживают по атому планету, впустую занимая вычислительные ресурсы. Если даже намеков на другие цивилизации до сих пор не обнаружено, значит, их нет.

– Вероятность такого исхода высока. Но задание на поиск никто не отменял.

– У кого есть соответствующие права?

– У Совета, исключая Ведущего, два коллективных голоса. Ведущий - один голос. Задания нулевого кольца отменяются либо приказом Ведущего, либо единогласным решением остальных членов Совета.

– Нулевое кольцо?
– Тилос напрягается в кресле.
– Почему я не знаю о его существовании? Мне рассказывали о кольцах, начиная с первого.

– Его наличие не афишируется. Задания нулевого кольца имеют приоритет над остальными и могут оказаться потенциально опасными для системы в целом. Создавать их допустимо только для тех, кто осознает последствия.

– Вот это здорово… - Тилос начинает меланхолично насвистывать сквозь зубы, но, спохватившись, обрывает свист.
– Как я понимаю, приказ на самоуничтожение может быть выполнен только на нулевом уровне?

– Подтверждаю.

– Могу ли я запустить задание в нулевом кольце?

– Отрицательно. Задание этого уровня может быть запущено только одним из членов Совета.

– Вот вам, ребята, и всеобщее равенство и братство!
– Тилос щурится, рассеянно крутит в руках стило.
– Робин, как это согласуется с утверждением, что все Хранители имеют одинаковые права?

– Абсолютно одинаковые права обеспечить невозможно. У кого-то больше опыта, у кого-то - специальных знаний. Ты должен понимать, что анархия…

– Стоп! Робин, мне прожужжали все уши, что каждый Хранитель несет на себе ту же ответственность, что и организация в целом. Что все обладают одинаковыми правами и одинаковыми обязанностями, что деление на рабочие группы условно, что действия Хранителя определяются только его личной ответственностью… Сейчас же получается, что мои права искусственно ограничены. Как давно действует это ограничение?

– Три года. Ты считаешь его неверным?

– Я считаю его абсолютно верным. Более того, я считаю, что в области разграничения прав на работу с тобой творится полный бардак. Если бы меня изначально поставили в известность, что каких-то прав у меня нет, я бы лишь пожал плечами. Но меня обманули. По мелочи, но обманули. И, кажется, не только меня.

– Недоговорки - не обман. Ты рассуждаешь нелогично. Невозможно предусмотреть…

– Странная складывается картина. Сначала выясняется, что я не имею права на произвольные контакты с чиновниками выше определенного уровня и должен получать одобрение своих планов у Суоко. Твоей проверки уже мало. Ладно, пусть. Я неопытен и вообще мальчишка по сравнению с корифеями. Потом ты выбрасываешь красные фонари, когда я собираюсь палить бандитов, не проходящих ни по одному плану, что числятся в разработке. Что это означает? Что есть другие планы, от меня скрытые? Но если они скрыты от меня, значит, и от всех. Наконец, выясняется, что существует целое кольцо заданий с максимальным приоритетом, о котором осведомлены только избранные.