Сесиль Родс и его время

— Вот ради таких мгновений и стоит жить!

Вокруг пяти-шести виднейших индун расположилось множество других повстанцев. Никто из них жизни Родса не угрожал, но на него обрушился шквал обвинений. Ему пришлось выслушать, какие бесчинства творили его комиссары по делам туземцев, его «пионеры» и его полиция. Как убивали женщин и даже детей. Как с самыми уважаемыми людьми обращались «как с собаками». Как отнимали землю и скот.

Так в английских учебниках для Родезии изображались переговоры Родса с повстанцами

Это были обвинения самому Родсу: ведь он сам устанавливал порядки. В отношении поселенцев к африканцам отражались и его взгляды, и его девиз, что ему важна земля, а не туземцы. Но тут, на переговорах, он, конечно, говорил о том, что все это лишь злоупотребления и что совершались они вопреки его воле.

В какой-то момент Родс отошел от своих спутников и сел среди ндебелов, стараясь подчеркнуть, что он целиком с ними. И стал говорить об уступках. Что он, Родс, на стороне африканцев. Что он сам, лично, займется реорганизацией управления страны. Все злоупотребления, сказал он, «в прошлом — с ними покончено. Они не повторятся». Индуны не понесут кары за восстание, и им будет передана вся та полнота власти, что была у них при Лобенгуле.

Встреча продолжалась четыре часа, и Родс добился своего: было решено продолжить переговоры.

Миру стала сразу же — и в каких красочных подробностях — известна легенда о подвиге Родса в скалах Матопо, о том, как он пришел в логово своих врагов и, ежеминутно рискуя жизнью, добился прекращения кровавой воины. Великий строитель империи приходит безоружным в стан дикарей, чьи руки обагрены кровью белых женщин и детей, — такая сцена еще много десятилетий приятно щекотала нервы британского обывателя.

А сам Родс, наверно, казался себе Наполеоном на Аркольском мосту, когда тот, ровно столетием раньше, в 1796-м, бросился вперед со знаменем в руках. Судя по всему, Родс сильно преувеличивал угрозу своей жизни. В его сознании вполне мог стоять образ черных дикарей, исходящих в своих поступках из стимулов, непонятных белому человеку. Это был привычный в Европе стереотип. И именно он в ту минуту должен был внушать Родсу особый страх. Как многие политики, он был рабом стереотипов, созданных его же собственными стараниями.

В действительности ндебелы такими дикарями не были. Об этом уже много говорилось выше. Их восстание было весьма продуманным. Каждый из воинов знал свои обязанности и права, знал, что можно и чего нельзя. Каким бы ненавистным ни был для них Родс, они понимали, что за его спиной — целая армия. Понимали, чт о мирные переговоры нужны им самим, ндебелам. И видели, что у англичан есть такой надежный союзник, как голод.

Надо ли удивляться, что Родса не убили? Нет, конечно. Никто ведь даже не покусился на его жизнь, хотя возле индун стояли молодые воины, такие, казалось бы, «горячие головы».

Родс, вероятно, был вполне искренним, когда сказал: «Вот ради таких мгновений и стоит жить!»

Но в этих мгновениях не было той опасности, того риска, как он думал.

В чем же тогда величие этих мгновений? В торге с людьми, которым ты сдавил горло петлей голода? И на которых навел жерла своих пушек? Родсу все это, конечно, виделось иначе. Скалы Матопо стали казаться ему полем его славы.

Древняя старуха, вдова Мзиликази, которая помогла Родсу устроить первую встречу с индунами, — ее портрет Родс повесил у себя в спальне. Это был единственный женский портрет, когда-либо украшавший жилище Родса, кроме разве что картин Рейнолдса, английского художника, которого он любил с юности.

И на еще одну мысль навело его захоронение Мзиликази, отца Лобенгулы. Во время переговоров несколько волонтеров обнаружили в одной из пещер скелет. Окружавшие его предметы явно указывали, что это — священное место. Бесшабашные «пионеры» обокрали и изгадили захоронение, опрокинули скелет. Индуны пожаловались Родсу. Он приказал помочь привести захоронение по возможности в прежний вид. А впоследствии завещал похоронить себя там же, неподалеку от Мзиликази, на месте своих переговоров с индунами.

Через неделю, 28 августа, состоялась вторая встреча. Она оказалась более бурной, чем первая. Индуны Длизо и Бабиян перечисляли все новые и новые несправедливости, Обстановку особенно накалили выкрики и краткие выступления молодежи.

Один из молодых воинов спросил Родса:

— Где же мы будем жить, когда все это кончится? Ведь белые люди считают себя хозяевами всей земли.

Родс ответил:

— Мы выделим вам районы поселения. У вас будут отдельные зоны, мы дадим вам землю.

Воин закричал в лицо Родсу:

— Вы дадите нам землю в нашей собственной стране! Какой же вы добрый!

Увидев в руках этого воина ружье, Родс запротестовал. В ответ получил:

— Вы потому только и разговариваете со мной, что у меня в руках ружье. Я понял, что белые люди обращают на мои слова куда больше внимания, когда видят у меня ружье. Как только я положу ружье, я — никто. Тогда я — только пес, которого можно пинать ногами.

Среди ораторов на этой встрече оказался и один из секретарей Лобенгулы, еще сравнительно молодой человек, которого корреспондент «Таймса» называет Карл Кумало. Он рассказал, как его арестовали в Булавайо. По его словам, доказательством его участия в восстании — единственным, но вполне достаточным — сочли то, что он «образованный туземец». Его застрелили «при попытке к бегству». Но рана в голову оказалась не смертельной, он отполз, спрятался и затем действительно пришел к повстанцам.

Выступление Кумало и вообще его «воскресение из мертвых», как писали английские газеты, было очень неприятно Родсу. Не только из-за того озлобления, которого не могло не быть у этого человека, но и потому, что он довольно хорошо знал обстановку в английском стане, противоречия, разногласия. Знал даже, что ведомство верховного комиссара готовило расследование действий администрации Родса и что сэр Ричард Мартин должен этим заниматься. Кумало потребовал, чтобы Мартин встретился с повстанцами.

Карла Кумало поддержал Бабиян. Он сказал о слухах, что «Белая королева» прислала в страну своего индуну для расследования дел. Это хорошо, заключил он, теперь, может быть, наконец перестанут скрывать правду.

Знакомство с этим «индуной королевы» состоялось 9 сентября, на третьей встрече. На этот раз с английской стороны вместе с Родсом был новый администратор Родезии лорд Грей и «королевский индуна» Ричард Мартин. Но вряд ли встреча с ним оправдала надежды нбеделов. В отличие от Родса, который терпеливо выслушивал, Мартин сам прочитал ндебелам предлинную лекцию. Особенно попрекал Бабияна. Сказал, что британское правительство недоумевает, как это такой человек, как Бабиян, побывав в Англии и собственными глазами увидев могущество королевы, все-таки решил восстать. Разве он не понимает бессмысленности этого, разве до него не доходит, что королева не оставляет такие действия безнаказанными? Но королева милостива, она прощает всех, кто сражался на поле боя. Судить будут только тех, кто совершал убийства, нападая на мирных поселенцев.