Сестра огненной ведьмы

Неожиданно это оказалось просто. Только подумала – и уже смотрела на мир глазами лисицы. И выглядело все довольно странно. Красный цвет исчез, огонь стал каким-то желто-серым.

«Лисы не различают красное, - пояснила мать. – Зато хорошо видят в темноте».

Впрочем, потеря красного была ничтожной платой за то, что я вдруг получила. Будучи огнем, я не видела и не слышала, а каким-то образом знала, что происходит и что находится рядом. Не видела тот же красный цвет, а знала: передо мной цветок, он красный. Но в одно мгновение все изменилось, и это было… необыкновенно!

Я по-настоящему видела и слышала, и не только. Запахи! Целый волшебный мир запахов! Откуда-то мне было известно: так пахнет снег, так – хвоя, а вот так – дым от огня. Теплый ветерок ерошил и гладил мех, а лапам было мокро и холодно на сырой земле. Но самым чудесным оказалось именно ощущение собственного тела – того, что оно может двигаться, что-то чувствовать. Я высунула язык, облизала морду, пытаясь распробовать вкус кожи и шерсти.

«А как вернуться?» - мне понравилось быть лисой, но я не хотела оставаться ею надолго.

«Точно так же. Представить, что ты выходишь из нее и снова становишься огнем».

Но стоило мне сделать это, и я сразу стала скучать по новым ощущениям телесности.

Если так приятно быть лисой – то каково же быть человеком? И этого меня лишила та, которую я считала матерью?!

Я снова пожалела, что не могу плакать. Интересно, а лисы могут?

«Только учти, Эста, эта лиса не стареет и не может умереть от болезни, но ее можно убить. И если в это время ты будешь находиться в ней, вместе с ней и умрешь. Не станешь снова огнем, а умрешь по-настоящему. Поэтому… я бы не стала подходить близко к людям».

«Но… как же я тогда найду свою сестру? Если ты забрала меня из дома, значит, знаешь, где она живет? Может, я проберусь туда ночью?»

«Нет, я не знаю, - пламя взметнуло языки до вершин деревьев и снова прибилось к земле. – Я попала в дом через камин, где горели дрова. Но ты так не сможешь, потому что еще не вошла в полную силу хозяйки огня. И разговаривать с людьми тоже не сможешь. А в городе тебя если не заметят люди, то разорвут в клочья собаки. Не думаю, что встреча с сестрой, с которой даже не сможешь поговорить, стоит жизни».

***

Я много думала о словах матери. Да, желание увидеть сестру захватило меня, но… умереть ради этого я, пожалуй, готова не была. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь это все же случится. Как-то иначе. Может быть, когда я сама стану хозяйкой лесного огня и смогу приходить в дома людей. Но когда это будет? Я не знала, сколько живут хранительницы, но наверняка наша жизнь была подлиннее человеческой.

Я полюбила бродить по лесу в лисьем обличье. Мать не раз предупреждала, что я должна быть осторожной, сторониться людей, волков и медведей, однако прогулки эти мне не запрещала.

Лето в этом году пришло рано, но, несмотря на жару, в лесу до сих пор стояла вода – талая и от разлива реки. Для пожаров время еще не настало. Даже в отсутствие тела я испытывала что-то вроде слабости, поскольку лишь огонь давал нам силы. И тем приятнее было чувствовать упругую крепость звериных мышц, ловкость и гибкость. А еще мне нравилось… есть. Ловить зайцев и мышей, грызть, жевать, глотать, наслаждаясь острым вкусом мяса.

Однажды днем я охотилась неподалеку от реки, и вдруг откуда-то словно подуло теплым ветром. Насторожившись, я прислушалась и принюхалась, но нет, это был не ветер. Это ощущение тепла походило на речную волну, оно словно растекалось, разливалось в воздухе. И только потом до меня долетел запах – человеческий. Я, следуя наставлениям матери, обходила людей стороной, но могла отличить женский запах от мужского или детского. Где-то рядом была совсем молодая женщина или девушка.

Осторожно выглянув из-за куста, я увидела ее. Она шла по дороге – и правда, почти девочка. Наверно, ей было не больше лет, чем было бы сейчас мне. Ее длинные темно-рыжие волосы падали на плечи, зеленое платье напоминало цветом молодую хвою. И… да, тепло, захватившее меня, текло от нее.

Это была моя сестра! Кристель…

Мать так и сказала: если я окажусь рядом с ней, сразу пойму это.

Луч солнца отразился от медальона на ее шее, на мгновение ослепил, и тут же Кристель заметила меня. Остановившись, она стала подзывать меня к себе. Я понимала каждое ее слово – так же, как понимала мысли матери.

Как же мне хотелось броситься к ней, тереться о ее ноги, лизать руки и лицо. Хотелось, чтобы она гладила меня, говорила что-то ласковое, может быть, взяла на руки и прижала к себе. И я даже сделала несколько шагов, но…

Наверно, лучше не надо. Она же не заберет меня с собой. Да и я не могу пойти с ней. Уйдет – и я буду тосковать. И так буду, но если приласкает, то еще сильнее.

Мне ведь хотелось увидеть сестру. Ну вот, увидела, мечта сбылась.

Я бросилась обратно за кусты, но… словно что-то держало, не давало убежать. Кристель шла к реке, а я пробиралась следом, вдоль дороги, прячась за деревьями. Так мы дошли до берега, где она остановилась, разглядывая в замешательстве снесенный половодьем мост.

Не надо, хотелось крикнуть мне, не ходи. Если б я только могла!

Кристель, подобрав подол, ступила на оставшиеся доски. Замерев и умирая от страха, я смотрела, как она перебирается с одной на другую, а те прогибаются под ее ногами. Вот она остановилась, не зная, идти вперед или возвращаться, но доска позади вдруг упала в воду, отрезав путь назад. Кристель попыталась прыгнуть вперед, но сорвалась, и волны сомкнулись над ее головой.

Пожалуйста, умоляла я, подбежав к самому берегу и переступая с лапы на лапу, пожалуйста, вынырни.

Ее голова показалась над водой и тут же скрылась снова. Она пыталась бороться, но река тянула ее на дно. Я отчаянно скулила, понимая, что ничем не могу помочь. Даже если Кристель уцепится за меня, мы утонем обе.

И вдруг ветер донес из-за деревьев мерную поступь копыт и запах – мужской и конский. Двое всадников неторопливо приближались к мосту. Сейчас увидят, что он разрушен, развернутся и уедут, не заметив Кристель.

Я бросилась в воду и поплыла, отчаянно сражаясь с течением. Волны несли меня от моста, и когда я выбралась на берег, всадники действительно уже повернули коней. Не раздумывая, я бросилась за ними.

– Смотри, Грайн, лисица! – присвистнул один из них, выхватив из ножен кинжал. – Мокрая, как крыса. Сейчас я ее!

– Прекрати, Феннор! – крикнул другой, но лезвие уже вонзилось в землю рядом со мной. Я даже толком не успела испугаться и, рискуя попасть под копыта, бросилась к лошади другого. Визжала, взлаивала и подвывала, скакала рядом, отбегала, останавливалась, смотрела на него, умоляя мысленно идти за мной.

– Она зовет куда-то, Фен, - тот, которого звали Грайном, спрыгнул на землю.