Сеть 2.0

Старик чеканил фразы, будто отдавал приказы.

– Еще?

Он затушил сигарету, ловко выудив из кармана следующую, и тут же ее подкурил. Данила покачал головой, давая понять, что вопросов пока больше нет.

– Хорошо, – еще одно облако дыма. – Костя выдаст одежду, покажет, где будешь есть, справлять нужду, мыться и тренироваться. Смотрины закончены, можешь идти.

***

Едва Данила вышел, а его шаги стихли за тонкой пластиковой дверью, Слава Ларионов глухо произнес:

– Может, его поселить отдельно? Не дай Бог парни расшалятся. Его ж соплей перешибить можно!

– Здравая мысль, – поддержал коллегу Горлов. – В оружейной и каморка подходящая есть.

– Не сейчас. Дайте ему время, – донесся хриплый, словно стук несмазанных шестеренок, голос Старика. Сам он встал и отвернулся к столу, налить себе чая.

– Ты введешь его в курс дела? – нервно спросил Юсупов.

Старик кивнул, повернувшись с массивной кружкой в руках.

– И когда?

– Постепенно, – уклончиво ответил он.

Пятеро мужчин переглянулись.

– Но ведь он не совсем идиот, – произнес Волошин после долгих раздумий. – У нас тут вовсю подготовка идет. Думаешь, не заметит?

– Заметит – нам же проще.

– А если он откажется? – затараторил Калинин, слегка картавя. – Если допрёт, что ему предстоит сделать?

– К тому времени, когда парнишка все узнает, отказаться он точно не сможет, – поставил точку в разговоре Старик.

– Расскажешь, как умер его дед? – не унимался Юсупов.

Старик лишь мрачно посмотрел на него, отчего командиру сделалось не по себе.

***

А потом начались тренировки. После третьего круга бегом по залу, Данила пожалел о плотном завтраке. Костя нещадно гонял его минут двадцать, и только после дал отдохнуть. Обессилевший Данила рухнул на маты, сложенные аккуратной стопкой у стены. Горло и легкие горели, мышцы сводило судорогой, язык стал шершавый, а слюна превратилась в вязкий комок, застрявший в глотке. Костя, скучая стоял напротив, прислонившись спиной к бледной, покрытой пластиком стене. Он и сам проходил через такое, давно, когда еще молоко не обсохло.

Обычный парень, отличный солдат, Костя, как и другие бойцы из охраны Старика, быстро пошел вверх. Прошел подготовку наемника на военной базе. Одно задание, другое, третье, и вот его пригласили к Юсупову, вывели из семерки, дав персональный заказ. Он с блеском выполнил его, а потом еще пять таких же. Через год парня перевели в непосредственное подчинение к Старику, и те, с кем он служил несколько лет, разом превратились в завистливых недругов. Никто не поднимался так быстро из солдат в личную охрану босса. Поговаривали даже, что Костя поставил себе импланты, улучшив реакцию, силу и выносливость. Да только Старик бы не потерпел такого. Он всегда говорил: впихнул в себя электронику – рано или поздно станешь сетевой подстилкой. Его бойцам даже запрещалось пользоваться визорами дольше часа в день. Но пока Данила ничего этого не знал. Он лишь гадал, сможет ли дожить до заката, жадно ловя ртом воздух. Ромка не отступал от него ни на шаг. Даже теперь, он сидел рядом, раскрасневшись и обливаясь виртуальным потом.

Когда бег закончился, Данила хотел лечь, свернуться калачиком и долго плакать от счастья. Костя не позволил. Едва дыхание восстановилось, он заставил его принять «упор лежа», со словами: «Давай посмотрим, на что ты годишься». Данила понялся на трясущихся, будто сухие травинки на ветру, руках один раз. Потом плюхнулся на бетонный пол, больно ударив скулу. Серая футболка насквозь промокла.

– Кончай расслабляться, – хохотнул Костя, ткнув парня носком ботинка.

Данила злобно глянул на него с пола, и постарался подняться второй раз. Руки отказали на полпути, сложившись, как ножки походного стульчика.

А дальше он качал пресс, приседал, колотил тонкими плетями рук по боксерскому мешку до изнеможения. Казалось, прошла целая вечность, но, когда они закончили, едва перевалило за полдень. На обед у Данилы не было сил. Он едва дотащился до столовой на втором этаже, плюхнулся за стол, где было меньше всего народу, взял ложку и тут же ее уронил.

– Тебя покормить, принцесса? – Язвительно вставил лысый солдат с раздувшейся и посиневшей половиной лица. Говорил он невнятно.

– Это тебя скоро через трубки кормить будут, – огрызнулся Данила. За пару часов тренировок он превратился в сплошной комок раздражения и гнева.

– Чё ты сказал?

Лысый вскочил на ноги. Данила хотел отпрянуть, не сообразив, что сидит на одной скамье еще с четырьмя бойцами, зацепился ногой и повалился на спину. Обессилевшие, гудящие напряжением ноги теперь комично торчали кверху. Лысый заржал, а следом и остальные. Данила неуклюже поднялся, взял поднос с едой и пересел за другой стол.

– Вали давай, чучело, – донеслось из-за спины.

Ромка лишь сочувственно глядел на друга, как бы говоря, что все утрясется. Подавать голос в присутствии других людей он не решался.

***

После обеда Данилу опять привели к Старику. В этот раз в кабинете, кроме него, никого не было.

– Как прошло утро? – Мягко спросил он.

– Неплохо, – выдавил из себя Данила. Тело его гудело, будто по нему пустили электричество.

– Это хорошо, – Старик потянулся за сигаретой, достал ее, но так и не закурил. – У меня к тебе вопрос. Совсем забыл о нем утром. Вчера ты рассказывал, что провел ночь в доме у Сэма. Значит, этот старый робот все еще на острове обитает?

Данила кивнул, поняв, что Старик еще не закончил.

– У тебя с ним осталась какая-то связь?

– Нет, – удивленно вскинул брови парень. – А что?

– Да машина его незаметно как-то уехала, пока мы тут разговоры говорили. А мне бы она пригодилась. Ему-то зачем – он ведь робот!

Старик хохотнул, будто хотел прокашляться, покрутил в руках незажженную сигарету.

– А если эти штуки снять, – он указал на черные браслеты на запястьях Данилы, скрывающие его от Сети, – получится с Сэмом связаться?

– Не знаю. Вряд ли.

– На острове, значит, говоришь, – протянул Старик, словно разговаривая с собой.

Данила кивнул, быстро глянув на Ромку. Тот лишь непонимающе пожал плечами.

– Хорошо, можешь идти.

И он ушел.

Воспоминание о Сэме больно кольнуло его под ребра в районе сердца, куда даже Косте с его изнуряющими садистскими тренировками не удалось добраться. О Сэме он сегодня и думать забыл. Недавние события казались далекими, но теперь вспыхнули так ярко, будто случились только что: Мира, испуганная и решительная посреди двора его дома, дед Сережа на экране визора… Тут Данила понял, ради чего должен терпеть эту боль, издевательства Кости и подколки солдат. Стальной стержень, что он ощутил однажды в лесу, приставив к голове пистолет, возник вновь.