Сети (Первая книга стихов) (издание 1923 года)

Эпилог

Что делать с вами, милые стихи? Кончаетесь, едва начавшись. Счастливы все: невесты, женихи, Покойник мертв, скончавшись. В романах строгих ясны все слова, В конце — большая точка; Известно — кто Арман, и кто вдова, И чья Элиза дочка. Но в легком беге повести моей Нет стройности намека, Над пропастью летит она вольней Газели скока. Слез не заметит на моем лице Читатель-плакса, Судьбой не точка ставится в конце, А только клякса.

Ноябрь 1906-январь 1907

III Разные стихотворения

На берегу сидел слепой ребенок…

На берегу сидел слепой ребенок, И моряки вокруг него толпились; И, улыбаясь, он сказал: «Никто не знает, Откуда я, куда иду и кто я, И смертный избежать меня не может, Но и купить ничем меня нельзя. Мне все равны: поэт, герой и нищий, И, сладость неизбежности неся, Одним я горе, радость для других. И юный назовет меня любовью, Муж — жизнью, старец — смертью. Кто же я?»

1904

Любви утехи

К рассказу С. Ауслендера «Вечер у г-на де Севираж»

Plaisir damour-ne dure qu'un moment,

Chagrin d'amour dure toute la vie. [3]

Любви утехи длятся миг единый, Любви страданья длятся долгий век. Как счастлив был я с милою Надиной, Как жадно пил я кубок томных нег! Но ах! недолго той любови нежной Мы собирали сладкие плоды: Поток времен, несытый и мятежный, Смыл на песке любимые следы. На том лужке, где вместе мы резвились, Коса скосила мягкую траву; Венки любви, увы! они развились, Надины я не вижу наяву. Но долго после в томном жаре нег Других красавиц звал в бреду Надиной. Любви страданья длятся долгий век, Любви утехи длятся миг единый.

3

Наслаждение любви длится лишь миг,

Печаль любви длится всю жизнь (фр.)

Ноябрь 1906

Серенада

К рассказу С. Ауслендера «Корабельщики»

Сердце женщины — как море, Уж давно сказал поэт. Море, воле лунной вторя, То бежит к земле, то нет. То послушно, то строптиво, Море — горе, море — рай; Иль дремли на нем лениво, Или снасти подбирай. Кормщик опытный и смелый Не боится тех причуд, Держит руль рукой умелой Там сегодня, завтра тут. Что ему морей капризы, — Ветер, буря, штиль и гладь? Сердцем Биче, сердцем Лизы Разве трудно управлять?

Август 1907

Флейта Вафилла

К рассказу С. Ауслендера «Флейта Вафилла»

Флейта нежного Вафилла Нас пленила, покорила, Плен нам сладок, плен нам мил, Но еще милей и слаще, Если встречен в темной чаще Сам пленительный Вафилл. Кто ловчей в любовном лове: Алость крови, тонкость брови? Гроздья ль темные кудрей? Жены, юноши и девы — Все текут на те напевы. Все к любви спешат скорей. О, Вафилл, желает каждый Хоть однажды страстной жажды Сладко ярость утолить, Хоть однажды, пламенея, Позабыться, томно млея — Рвися после жизни нить! Но глаза Вафилла строги, Без тревоги те дороги, Где идет сама любовь. Ты не хочешь, ты не знаешь, Ты один в лесу блуждаешь, Пусть других мятется кровь. Ты идешь легко, спокоен. Царь иль воин — кто достоин Целовать твой алый рот? Кто соперник, где предтечи, Кто обнимет эти плечи, Что лобзал один Эрот? Сам в себе себя лобзая, Прелесть Мая презирая, Ты идешь и не глядишь. Мнится: вот раскроешь крылья И без страха, без усилья В небо ясное взлетишь.

Февраль 1907

«Люблю», сказал я, не любя…

«Люблю», сказал я, не любя, Вдруг прилетел Амур крылатый И, руку взявши, как вожатый, Меня повлек во след тебя. С прозревших глаз сметая сон Любви минувшей и забытой, На светлый луг, росой омытый, Меня нежданно вывел он. Чудесен утренний обман: Я вижу странно, прозревая, Как алость нежно-заревая Румянит смутно зыбкий стан; Я вижу чуть открытый рот, Я вижу краску щек стыдливых И взгляд очей еще сонливых, И шеи тонкой поворот. Ручей журчит мне новый сон, Я жадно пью струи живые — И снова я люблю впервые, Навеки снова я влюблен!

Апрель 1907

О, быть покинутым — какое счастье!

О, быть покинутым — какое счастье! Какой безмерный в прошлом виден свет — Так после лета — зимнее ненастье: Все помнишь солнце, хоть его уж нет. Сухой цветок, любовных писем связка, Улыбка глаз, счастливых встречи две, — Пускай теперь в пути темно и вязко, Но ты весной бродил по мураве. Ах, есть другой урок для сладострастья, Иной есть путь — пустынен и широк. О, быть покинутым — такое счастье! Быть нелюбимым — вот горчайший рок.

Сентябрь 1907

Мы проехали деревню, отвели нам отвода…

Мы проехали деревню, отвели нам отвода, В свежем вечере прохлада, не мешают овода, Под горой внизу, далеко, тихо пенится вода. Серый мох, песок и камни, низкий, редкий, мелкий лес, Солнце тускло, сонно смотрит из-за розовых завес, А меж туч яснеет холод зеленеющих небес. Ехать молча, сидя рядом, молча длинный, длинный путь, Заезжать в чужие избы выпить чай и отдохнуть, В сердце темная тревога и тоски покорной муть. Так же бор чернел в долине, как мы ездили в скиты, То же чувство в сердце сиром полноты и пустоты, Так же молча, так же рядом, но сидел со мною ты. И еще я вспоминаю мелкий лес, вершину гор, В обе стороны широкий моря южного простор И каноника духовный, сладко-строгий разговор. Так же сердце ныло тупо, отдаваясь и грустя, Так же ласточки носились, землю крыльями чертя, Так же воды были видны, в отдаленности блестя. Память зорь в широком небе, память дальнего пути, Память сердца, где смешались все дороги, все пути — Отчего даже теперь я не могу от вас уйти?

Июнь 1907

При взгляде на весенние цветы…

При взгляде на весенние цветы, желтые и белые, милые своею простотой, я вспоминаю Ваши щеки, горящие румянцем зари, смутной и страстно тревожащей. Глядя на быстрые речки, пенящиеся, бурливые, уносящие бревна и ветки, дробящие отраженную голубизну небес, думаю я о карих, стоячих, волнующих своею неподвижностью глазах. И, следя по вечернему небу за медленным трепетом знамен фабричного дыма, я вижу Ваши волосы, не развивающиеся, короткие, и даже еще более короткие, когда я видел Вас последний раз. Целую ночь, целый день я слышу шум машин, как биенье неустанного сердца, и все утра, все вечера меня мучит мысль о Вашем сердце, которое, увы! бьется не для меня, не для меня!

Май 1907

Часть вторая

В. А. Наумову

I Ракеты

Две маленькие звездочки

— век суетных маркиз.

Валерий Брюсов

Маскарад

Кем воспета радость лета: Роща, радуга, ракета, На лужайке смех и крик? В пестроте огней и света Под мотивы менуэта Стройный фавн главой поник. Что белеет у фонтана В серой нежности тумана? Чей там шепот, чей там вздох? Сердца раны лишь обманы, Лишь на вечер те тюрбаны — И искусствен в гроте мох. Запах грядок прян и сладок, Арлекин на ласки падок, Коломбина не строга. Пусть минутны краски радуг, Милый, хрупкий мир загадок, Мне горит твоя дуга!

Прогулка на воде

Сквозь высокую осоку Серп серебряный блестит; Ветерок, летя с востоку, Вашей шалью шелестит. Мадригалы Вам не лгали, Вечность клятвы не суля, И блаженно замирали На высоком нежном la. Из долины мандолины Чу! — звенящая струна, Далеко из-за плотины Слышно ржанье табуна. Вся надежда — край одежды Приподнимет ветерок, И, склонив лукаво вежды, Вы покажете носок. Где разгадка тайной складки На роброне на груди? На воде прогулки сладки — Что-то ждет нас впереди?