Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
– Обычный компромисс, – заметил Джордж.
– Вы можете называть это так, как вам больше нравится, мистер Хазард, – почти враждебно произнес Белзер, – но этот новый закон все равно останется преступлением перед Богом и перед совестью этой земли. Констанция, мне очень жаль, если я стал причиной разногласий между вами и вашим супругом. Думаю, мы ошиблись в нем. Я постараюсь найти для Эбнера другое место.
– Стойте! – воскликнул уязвленный Джордж; все посмотрели на него. – Я же не сказал «нет».
Гнев в глазах его жены сменился надеждой. Она порывисто шагнула к нему:
– Нам ведь только и нужно что немного продуктов, еще одеял и висячий замок
– Не беспокоиться о тайной пересыльной станции на моей собственной земле? Вот уж не соглашусь. – Джордж пожевал нижнюю губу. – Но почему ты вдруг решила использовать именно этот сарай?
– Он стоит на отшибе, – ответил за нее Белзер, – к нему можно подойти через лесные заросли на холме. И… э-э… пассажиры могут прибывать на эту станцию и отбывать в Канаду незаметно.
Секунд пятнадцать Джордж смотрел на шмыгавшего носом изможденного беглеца. Он понимал, что выбора у него нет.
– Ладно, но я должен потребовать соблюдения некоторых условий для общей безопасности и…
Договорить он не успел. Констанция стремительно обняла его и принялась целовать, а Белзер бормотал что-то утешительное Эмберу, который сначала широко улыбнулся, а потом снова принялся чихать.
Джордж гордился поступком Констанции. В свою тайну они посвятили только Мод. Все трое согласились, что больше в семье никому о «станции» рассказывать не следует. Стэнли и Изабель, скорее всего, приняли бы такую идею в штыки, потому что Стэнли не желал никаких проблем. С недавних пор он проводил дома лишь два-три дня в неделю, все остальное время обхаживая своих новых друзей в Гаррисберге или в Филадельфии.
Среди демократов штата началась отчаянная борьба. Она стравила друга Стэнли сенатора Кэмерона с признанным главой партии Баком Бьюкененом. После службы в должности государственного секретаря при Полке Бьюкенен в 1848 году сам баллотировался на президентский пост. И за свой провал винил именно интриги Кэмерона. Теперь эти двое публично отреклись друг от друга. Стэнли сделал ставку на Кэмерона, что Джордж считал совершеннейшей глупостью.
Но разве можно быть в чем-нибудь уверенным в такое бурное время, когда не только сторонники партии, но и сами ее члены меняются в один день? Недавно появилась еще одна реальная сила – Партия свободной земли. Эта воинственно настроенная группа заключила союз с вигами, активно выступавшими против хлопковых плантаторов, с бывшими членами Партии свободы и радикальными демократами, твердо стоявшими на антирабовладельческих позициях.
По мнению Джорджа, Партия свободной земли занималась тем, что вместе с водой выплескивала и младенца. Они заявляли, что выступят против появления новых территорий, если ценой прироста страны будет признание на них рабства. Вирджилия посещала каждое собрание партии в их штате – точнее, каждое, на котором женщинам разрешалось присутствовать на балконе. И писала длинные письма с требованиями пустить женщин в партер как равноправных участниц.
Вирджилию в существование тайной пересыльной станции трое заговорщиков тоже решили не посвящать. Конечно, она не стала бы возражать, но едва ли смогла бы сохранить секрет. А у Хазарда работало много людей, остававшихся противниками свободы негров, причем весьма жесткими. Этим людям свободные чернокожие казались угрозой, потому что могли отобрать
у них работу. Разумеется, Джорджу бы хотелось, чтобы на его производстве не было места такого рода ненависти, но он прекрасно понимал, что никакое правительство и никакие законы не способны побороть этот глубоко укоренившийся и не поддающийся разумному объяснению страх. Призывами к совести его быстро не преодолеть. Только просвещение и смена, возможно, даже не одного поколения могут изгнать эти предрассудки навсегда.– Думаю, твоим друзьям-южанам рассказывать об этом тем более не стоит, – сказала Констанция.
– Ты говоришь так, словно считаешь их не вполне порядочными людьми, – нахмурился Джордж. – Мне казалось, что они и твои друзья тоже.
– Ну конечно! – поспешно ответила Констанция. – Просто я не так близка с Мэйнами, как ты. Но если бы у меня был выбор: доставить удовольствие Орри или помочь Джоэлу Белзеру, боюсь, мое решение тебе бы не понравилось.
Джордж понимал, что она вовсе не хотела задеть или рассердить его – просто Констанция была честна с ним. И все же слова жены причинили ему боль. Мод заметила это и уставилась на собственные руки.
– Зачем вообще такое говорить? – огрызнулся Джордж. – Тебе никогда не придется делать такой выбор.
Однако он совсем не был в этом уверен, и эта неуверенность вкупе с его собственной причастностью и была настоящей причиной и его опасений, и его раздражительности.
Глава 27
– Плоскодонка, – сказал Чарльз.
Он держал в руке поделку, которую вырезал из куска деревяшки.
– Это такая каролинская долбленая лодка, – пояснил он, показывая ножом на длинную выемку, что как раз углублял. – Кажется, в Луизиане ее называют пирогой.
Четырехлетний Лабан Хазард сидел у ног Чарльза на ступенях парадного крыльца «Зеленой сказки». Мальчик боготворил Чарльза и весь год ожидал встречи с ним. Мэйны прибыли в Ньюпорт этим утром.
Из-за угла дома показался брат Лабана, он катил перед собой металлический обруч.
– Это для Лабана? – спросил он, указывая на лодку.
Чарльз кивнул.
– И я хочу, – мрачно заявил малыш.
Чарльз хихикнул. Похоже, Леви унаследовал характер матери.
– Хорошо, – сказал Чарльз. – Как только закончу эту.
Леви выпятил нижнюю губу и покачал головой:
– Сделай сначала мне.
Чарльз ткнул в его сторону ножом:
– Следите за своими манерами, мистер янки, или я насажу вас на вертел и зажарю к ужину.
Он произнес это веселым, шутливым тоном, однако Леви взвизгнул и убежал. Лабан фыркнул от смеха и прижался к колену своего кумира.
Из дома вышел Билли.
– Что, уже на свидание собрался? – спросил Чарльз. – Девушки еще вещи не распаковали.
Билли не обратил на него внимания, возясь со своим шейным платком.
– Ну и ну, вы только посмотрите на этот костюм! – присвистнул Чарльз. – Я что-то не припомню, чтобы ты прошлым летом так наряжался. Нет, это точно любовь.
– Иди к черту! – усмехнулся Билли. – Лабан, не говори отцу, что я при тебе ругался.
И ушел. На середине лужайки он припустил бегом и, ошеломив каменщиков, которые снова поправляли штукатурку, перемахнул через кирпичную стену.
Той весной в Бретт Мэйн начала расцветать женственность. Заметит ли он перемены? – с замиранием сердца думала она, придирчиво разглядывая свое отражение в зеркале и подтягивая платье и белье, чтобы сделать маленькую грудь хоть немного пышнее.