Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

– Откуда вы приехали, сержант?

– Сейчас или давно?

– Как вам больше нравится.

– Жил в Олбани, штат Нью-Йорк, а если о предках, то мой дед сбежал с одной фермы в Южной Каролине, где был единственным рабом. Таких, как он, называли медными лодыжками. Немного белой крови, немного черной, немного – от индейцев-ямаси, в общем, все вперемешку.

– Значит, в вас есть индейская кровь? – Это объясняло его необычную внешность.

– Угу. Деда звали так же, как меня. Он…

Алая вспышка в небе над Питерсбергом оборвала разговор. По другую сторону засеки дозорные выругались, услышав свист снаряда. Билли закричал своим людям, чтобы падали на землю. Большинство уже лежало, когда он сам упал на живот – за пару секунд до того, как снаряд ударил прямо по наполовину восстановленному редуту.

Билли прикрыл голову руками. Под дождем земляных комьев и обломков дерева он услышал, как кто-то кричит:

– Сержант Себастьян! Лейтенант Бак ранен или убит!

Бак был командиром взвода, он наблюдал за противником. Себастьян не стал терять время, он сразу приподнялся, когда далекая батарея продолжила обстрел:

– Пойду заберу его.

– Но это небезопасно под обстрелом…

– Да к черту безопасность! Вы же слышали Ларкина. Бак ранен или убит.

Пригибаясь, Себастьян побежал вдоль редута, крича через плечо:

– Пусть все спрячутся в окоп!

Билли предупреждал его из благоразумия, а не из трусости, но он знал, что Себастьян подумал именно так. Поэтому он вскочил и бросился вслед за сержантом.

Пока он бежал, кто-то из патрульных северян, напуганный канонадой, выстрелил.

– Эй, янки, мать твою, ты что творишь?! – раздался сердитый голос со стороны бунтовщиков. Последние три слова потонули в ружейных залпах, потому что снайперы конфедератов тут же показали, что они думают о нарушении соглашения.

Пули засвистели в нескольких дюймах над головой Билли; он встал на четвереньки и пополз. Еще один снаряд упал в шести футах за его спиной, разметав щепки и землю. Себастьяну впереди тоже досталось; Билли слышал, как сержант застонал. Там, где еще недавно была наполненная жарой тишина, теперь вспыхивал яркий свет, грохотали взрывы, кричали раненые, клубился дым – настолько густой, что Билли задыхался.

– Я спущу его вниз, Ларкин!

Себастьян уже стоял на ногах, стараясь дотянуться до осыпавшегося бруствера, где лежал чернокожий офицер. Билли наклонил голову ниже и снова двинулся вперед. Он не видел, что делает Себастьян, но догадался, что случилась какая-то заминка. Было слышно, как сержант кряхтит от натуги.

– Вы добрались до него, сержант? – крикнул он.

– Нет!

– Не слышу… вы забрали его?

– Я сказал – нет! – заорал Себастьян, заставив снайпера на другой стороне прицелиться на звук и выстрелить.

Сержант дернулся и тихо вскрикнул, цепляясь за насыпь разрушенного редута. В пятидесяти ярдах к востоку взорвался еще один снаряд. Люди в окопах закричали. При вспышке взрыва Билли увидел, что Себастьян стоит на коленях, а по его плечу течет кровь.

Впившись негнущимися пальцами в землю перед собой, сержант снова распрямился; лицо его исказилось от боли. Еще одна пуля резанула по лежавшему на земле бревну, и острая щепка вонзилась Билли в шею, словно летающий гвоздь.

– Капрал Ларкин! – подойдя к сержанту, проговорил он, еле ворочая пересохшим от страха языком.

– Здесь, сэр, – отозвался сверху капрал.

– Куда ранило лейтенанта?

– В грудь.

– Давайте еще раз попробуем. Сначала опустим вниз его ноги. Я знаю, что вы ранены, сержант. Возвращайтесь назад.

– Вам одному его не унести. Я в порядке.

Какой уж там порядок…

– Ладно. Я возьму за ноги, вы повыше, поэтому потянитесь через меня и возьмите его за подмышки. Мы не должны его уронить.

– Ларкин! – выдохнул Себастьян. – Ты слышал?

– Слышал, – ответил перепуганный солдат. – Я его поддержу.

Они осторожно опустили лейтенанта с бруствера и понесли его к окопам. Билли шел впереди, держа раненого за ноги. Вражеский огонь усилился. Он слегка пригнулся и тут же понял, насколько смешно это движение, когда снаряды и пули летят со всех сторон. По подбородку стекал пот, сердце бешено колотилось, липкий страх никак не хотел отступать. Подумав о сержанте, который нес командира с пулей в собственном плече, Билли устыдился своей трусости. При каждом шаге Себастьян издавал короткий сдавленный стон.

– Пришли, – прошептал Билли у бревенчатого края окопов. – Эй, там, внизу! Принимайте лейтенанта. Осторожнее… осторожнее! Он… О черт! – Он почувствовал, как тело Бака скользит вниз, потому что Себастьян отпустил его, потеряв сознание прямо стоя.

Передав подбежавшим солдатам ноги раненого, Билли стремительно развернулся и попытался удержать сержанта, пока тот не упал. Но не успел он дотянуться до его руки, как Себастьян резко накренился в сторону и покатился на дно окопа. Двое солдат тоже пытались его поймать, но не смогли. Билли услышал тяжелый стук падения за секунду до того, как взорвалось еще три снаряда. Он прыгнул в окоп, чувствуя, как лязгнули зубы. От дыма по щекам текли слезы. Оглушительная канонада не прекращалась ни на секунду.

Билли схватил за руку одного из чернокожих солдат:

– Проберись в тыл, найди двое носилок и людей! Быстрее, черт побери!

Однако половина усилий оказалась напрасной. Пулю Минье из груди лейтенанта врачи благополучно вынули и зашили рану, а вот Себастьян умер на рассвете, когда над укреплениями рассеивался дым последних снарядов. Капрал Ларкин пролежал ничком все время обстрела и остался цел и невредим.

Потрясенный гибелью сержанта, Билли записал в тот день в своей заветной тетрадке:

Цветные солдаты встречают опасность с такой же храбростью, как и те белые, с которыми я работал. Во время сегодняшнего обстрела, совершенно бессмысленного, а потому очень характерного для того, во что превратилась эта война, Себастьян проявил благородство и мужество. Как же я заблуждался, когда считал солдат его расы ниже себя. Не нужно объяснять, что точно так же считает большинство в нашей армии и ведет себя по отношению к ним соответственно. Наверное, так бывает, когда огромное число людей в чем-то заблуждаются, потому что ошибка подобна эпидемии. Смерть «медной лодыжки» заставила меня самым серьезным образом усомниться в том, во что я раньше так верил.