Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
– Твоих шансах на что? – переспросил Джордж, пытаясь скрыть бурную радость, охватившую его.
В глазах мальчика светилось восхищение старшим братом.
– На то, чтобы тоже учиться в Академии, как ты.
– Думаешь, тебе это понравится?
– Даже очень!
– Отлично.
Солдатская служба была тяжелым, порой даже очень неприглядным ремеслом. Увидев воочию все ужасы войны, Джордж стал считать его отвратительным и бесчеловечным. Он по-прежнему так думал. Но несмотря на это, он не мог представить себе лучшего начала взрослой жизни для мужчины в этой стране, чем учебные полигоны Вест-Пойнта. Джордж прекрасно сознавал, что не всегда был убежден в этом. И его нынешняя безоговорочная вера была еще одной произошедшей
– Конечно, назначение туда получить нелегко, всегда есть жестокая конкуренция, – продолжил Джордж. – Но тебе все равно до поступления еще… дай-ка подсчитать… ну да, три года. Тогда тебе будет семнадцать, чтобы как раз попасть в выпуск пятьдесят шестого года. Мне нужно обязательно узнать, будет ли вакансия от нашего округа. Пожалуй, займусь этим без промедления.
Так он и поступил.
Глава 19
К концу 1849 года в долине реки Эшли появилась поговорка: чем длиннее становится борода у Орри Мэйна, тем короче его разговоры.
Орри совсем не хотел быть грубым, просто говорил кратко. Почти все заботы о семье и управлении плантацией теперь лежали на нем. Его голова постоянно была занята разными планами, и большинство из них требовали от него каких-то немедленных действий, которые тоже необходимо было тщательно подготовить. Почти каждую неделю возникала та или иная напряженная ситуация, требовавшая его личного вмешательства. Поэтому времени на длинные разговоры у него попросту не было.
Если соседи и знакомые считали его замкнутость вполне понятным следствием полученного на войне увечья, которое и без того очень изменило его характер, то он ничего не имел против. И даже извлекал из этого практическую выгоду. Люди больше не ждали от него откровенных разговоров о его личной жизни и не заставляли говорить на неприятные темы.
Иными словами, никто не приставал к нему. Никто, кроме отца.
Тиллету было уже почти пятьдесят пять, и он страдал от подагры и дурного характера.
– Черт побери, парень, тебе давно пора жениться! – сказал он как-то вечером, когда они сидели в библиотеке. – Почему ты отказываешься найти себе жену?
Декабрьский дождь мерно стучал по оконным стеклам. Орри вздохнул и отложил перо. Он проверял цифры в бухгалтерской книге, одной из нескольких, что принес из конторы. За ведение этих книг отвечал Салем Джонс, и этим он занимался с тех пор, как здоровье Тиллета стало ухудшаться. В книгах записывалось количество бочонков с рисом, отправляемых в Чарльстон.
После сбора урожая Орри случайно заглянул в книгу за текущий год. Аккуратно записанные цифры почему-то не совпали с его интуитивным представлением о количестве бочек, покинувших плантацию. Он хорошо помнил, что при погрузке на причале их было так много, что пришлось составлять в два ряда. Теперь он проверял все досконально.
Орри повернулся к отцу:
– Могу я спросить, чем вызван этот вопрос, который, как мне казалось, мы уже обсудили ко всеобщему удовлетворению?
– Возможно, твоей матери этого и достаточно. Но не мне. – Тиллет помахал листками последнего письма Купера. – Твой брат ухаживает за всеми подходящими юными леди на всех рождественских балах и приемах. Конечно, если он проявит особый интерес к какой-то одной девушке, ее отец, скорее всего, отправит его восвояси из-за его дурацких идей. Однако брачные замыслы твоего брата меня не интересуют. Я просто привел его как пример того, что следует делать тебе. Ты… – Тиллет слегка повернулся в кресле, поморщился и схватился за вытянутую ногу. – Ты должен жениться и завести семью, – закончил он через мгновение.
– Слишком хлопотно, – покачал головой Орри.
– Но ведь тебе безусловно необходимо женское общество. Энергичный мужчина твоих лет всегда…
Орри улыбнулся, что дало его отцу возможность не развивать
эту щекотливую тему.– Я об этом забочусь, не сомневайся, – сказал Орри.
– Ну да, – фыркнул Тиллет, – соседи мне уже доложили, постарались. Но женщины подобного сорта – простолюдинки или те, что несут в себе даже каплю черной крови, – они ведь годятся только для одного. Ты не можешь жениться на такой.
– Я и не собираюсь. Как я уже говорил тебе много раз, – Орри коснулся пером пустого подколотого рукава, – я больше не считаю себя пригодным для женитьбы. А теперь мне бы хотелось вернуться к работе. Я тут нашел кое-какие чертовски странные несоответствия, они появились еще два с половиной года назад.
Тиллет хмыкнул, что, очевидно, должно было означать согласие. Он заметил, как сын помрачнел, заявляя о своем нежелании жениться. Тиллет уже слышал эти его объяснения и, как ни горько ему было признавать, считал их небеспочвенными. Он знал, что люди в долине Эшли думают о его сыне. В округе ходили упорные слухи, что после войны у Орри стало не все в порядке с головой.
Самое печальное, что тому имелось множество свидетельств. То упорство, с каким Орри исполнял свои обязанности в Монт-Роял, как будто постоянно доказывал себе, что он не хуже других, здоровых мужчин. Его одежда, всегда слишком тяжелая и темная для климата долины. Его резкие манеры. И эта ужасная борода, такая длинная и густая, что в ней могли бы свить гнездо цикады.
Однажды, возвращаясь в коляске из Чарльстона и уже поворачивая на аллею к дому, он увидел Орри, который ехал верхом по каким-то делам. Тиллет заметил, как трое садовников, выдиравших сорняки, уставились на Орри, когда тот проезжал мимо, переглянулись и покачали головами, причем один даже вздрогнул. Тиллета охватила грусть. Его сын стал для остальных людей непонятным и порой пугающим.
И все же, со всеми своими странностями, Орри доставлял Тиллету намного больше радости, чем Купер. Да, Купер с головой ушел в дела своей маленькой пароходной компании и неплохо справлялся с ней, но упорно продолжал высказывать оскорбительные, если не сказать предательские мысли.
В последнее время много писали о некоторых предложениях, которые старый Генри Клей собирался представить сенату в начале следующего года. Клей надеялся предотвратить дальнейший раскол между Севером и Югом. Союз, состоящий из тридцати штатов, находился сейчас в довольно шатком положении. В пятнадцати штатах рабство существовало, в других пятнадцати – нет. Клей хотел бросить кость каждой из сторон. Он предлагал присоединить новый штат Калифорния к Северу с условием, что рабство в нем будет запрещено. Южанам было обещано, что Союз не станет вмешиваться в обмен рабами между их штатами, а также будет принят более эффективный закон о беглых рабах.
Если бы Тиллету предложили выделить самую главную причину его неприязни к Северу, он не задумываясь назвал бы тему беглых рабов. Четвертая статья Конституции прямо утверждала, что любой человек имеет право получить обратно сбежавшего раба. В ней также говорилось, что законы, действующие в штатах, где рабство запрещено, не влияют на это право. Закон о беглых рабах 1793 года был написан как раз для того, чтобы обеспечить выполнение Конституции. И с тех самых пор высоколобые ханжи на Севере искали способы отменить или обойти этот закон.
Тиллет не поддерживал соглашательскую позицию Клея, точно так же как огромное большинство южан, включая сенатора Джеффа Дэвиса от Миссисипи и сенатора Джона Кэлхуна. На стороне Клея был известный и влиятельный сенатор Уэбстер. Однако нашлось и немало противников среди крикунов-аболиционистов, и самым ярым из них был, пожалуй, сенатор Сьюард от штата Нью-Йорк. Впрочем, на этот раз Тиллет был даже благодарен этим выскочкам.
Купер считал, что широко обсуждаемые компромиссы разумны и крайне необходимы. А по мнению Тиллета, крайне необходимо было как следует выпороть Купера.