Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
– Я сама принесу ведро скипидара. Передам его тебе, а ты сделаешь то, что должен. Только постарайся, чтобы тут не собралась толпа зрителей, а то вдруг кто-нибудь захочет рассказать мужу, что не прочувствовал запаха скипидара.
– Нет, мэм, никто смотреть не будет. Мистер Джастин такого не требовал.
Кончилось все тем, что Тома просто высекли, вместо того чтобы сначала высечь, а потом истязать. Это была не слишком большая победа для Мадлен и для мальчика. Но она знала: если решится сбежать из Резолюта, то и таких малых побед здесь не будет.
Почти всему, что нужно знать
Среди прочего Мадлен научилась и акушерству. В начале февраля, часов около десяти вечера, за ней прислали из поселка рабов, чтобы помочь одной роженице. Рабыню звали Джейн, она работала на плантации, это были ее первые роды и десятые, которые принимала Мадлен.
В маленьком домике Джейн собралось несколько женщин. Мадлен опустилась на колени рядом с тюфяком и позволила роженице держаться за ее руки во время схваток. Рядом уже была другая женщина, но Джейн от ее помощи отказалась – хозяйке она доверяла больше. А Мадлен, какую бы целительную силу ей ни приписывали, была готова ею делиться.
Она помогла привязать ноги Джейн, а потом наблюдала, как дряхлая акушерка, тетушка Белле Нин, управлялась с деревянными щипцами. В менее сложных случаях Мадлен справлялась сама. Однако на этот раз роды были трудными, и она передоверила их более опытной акушерке, которую специально для этого позвали. Ребенок лежал неправильно. Но тетушка Белле Нин ловко повернула его щипцами и вскоре извлекла младенца на холодный воздух.
Тетушка Белле Нин была высокой худой окторонкой [7] лет шестидесяти пяти или даже семидесяти. Она жила одна в дальних болотах и выбиралась оттуда, только чтобы помочь в самых тяжелых родах. Плату она брала едой, одеждой и нюхательным табаком. Держа на руках мокрого ребенка цвета плодов какао, она ласково баюкала его, словно он был ее собственный.
– С ним все будет хорошо, – заверила она. – Мне ли не знать. Я пережила ад, ураганы, мужей. И если я со всем этим справилась, то такой малыш и подавно.
7
Окторон – человек с 1/8 негроидной крови.
Мадлен оглядела жалкую хижину. Здесь уже много лет не белили стены. Зачем вообще женщине приводить в этот мир ребенка, невольно подумала она, если в жизни его ждет только рабство и нищета. В последнее время она начала глубже понимать, за что на самом деле боролись аболиционисты и почему они это делали.
Джейн попросила ее подержать младенца. Мадлен взяла ребенка на руки и вдруг подумала о том, как бы ей хотелось, чтобы новорожденного увидел Орри. Позже, когда она уже собиралась уходить, к ней подошла сгорбленная, морщинистая женщина с печальными глазами и умоляющим жестом попросила ее остановиться.
– Я мать Тома. Того мальчика, которого высекли за дерзость.
– О да… Надеюсь, с ним все хорошо?
–
Сейчас получше. Совсем-то хорошо уже не будет. Отметины на спине теперь на всю жизнь останутся. Сэмюэль… – Женщина сжала губы, на мгновение испугавшись. – Сэмюэль сказал мне, что вы сделали. Спасибо вам, мисс Мадлен. Вы хорошая христианка.Мадлен услышала, как женщины в хижине что-то одобрительно забормотали. Среди тех, кто стоял за ее спиной, прислушиваясь, была и тетушка Белле Нин.
– Все так о вас говорят, госпожа, – сказала старая повитуха, раскурив свою длинную трубку. – Я сегодня наблюдала за вами. Думаю, они правы. Если я вам когда-нибудь понадоблюсь, вы только позовите.
– Спасибо, тетушка Белле.
Вернувшись в дом, Мадлен застала Джастина за изучением альбома литографий с изображением скаковых лошадей. Может, рабы и уважали ее, но муж – нет. Она еще раз убедилась в этом, когда сообщила ему, где была.
– Надо же, – сказал Джастин, – ты становишься просто очаровательной хозяйкой. Помогаешь рождаться на свет детям ниггеров. Вот только жаль, своего никак родить не можешь.
Она вздрогнула, как от удара, и отвернулась, чувствуя боль и обиду. А Джастин, чтобы ранить ее еще сильнее, продолжал:
– Может, тебе нужна какая-то особая помощь? Не выбрать ли мне одного из черных самцов для этого дела? Тебя, похоже, влечет к черномазым. Уж точно больше, чем ко мне.
Боль в душе Мадлен сменилась яростью.
– Джастин, я делаю все, для того чтобы быть хорошей женой. Ты не должен винить меня за то, что я не беременею.
«Может, тебе следует винить себя самого?» – подумала она.
Джастин закинул ногу на хрупкий подлокотник шератоновского кресла.
– Почему нет? Ты никогда не проявляешь особой ретивости в тех случаях, когда мы пытаемся продлить эту линию нашего рода. Да и происходит это теперь все реже и реже. Хотя, пожалуй, здесь есть и моя вина. Видишь ли, я сам тебя избегаю. Твоя любовь к ниггерам начинает мне надоедать. Спокойной ночи, любимая. – С этими словами он снова принялся перелистывать альбом.
Прошла только неделя с тех пор, как Мадлен ходила к церкви Спасителя, но на следующее утро, бесконечно несчастная, она отправилась с визитом в Монт-Роял, чтобы Нэнси могла передать сообщение для Орри.
– Думаешь, он о нас знает? – спросил Орри, когда они встретились на следующий день.
Стоял теплый солнечный день, в здешних местах в феврале такие дни выдавались довольно часто. Орри снял пальто и шейный платок.
– Если бы узнал, – покачала головой Мадлен, – то не стал бы молчать. Джастин не из тех, кто страдает молча.
Орри рассеянно постучал пальцем по книге, которую принес с собой.
– Тогда почему он так старается сделать тебе больно?
– Потому что нет детей. Но в любом случае это только предлог. Джастин из той жалкой, гнусной породы людей, которые всегда несчастны. Но вместо того чтобы заглянуть в себя и разобраться, почему это так, он винит всех вокруг и вымещает на них свой гнев. Мне иногда даже хочется, чтобы он о нас узнал. Тогда я могла бы больше не скрывать своих чувств. И к нему, и к тебе.
Она перестала ходить взад-вперед по лужайке и остановилась перед Орри, который сидел на разбитом фундаменте, свесив ноги в испачканных глиной ботинках в высокую побуревшую траву. Мадлен обняла его за шею и поцеловала.