Север и Юг

Тишина, царившая в доме на Харли-стрит, пока Эдит восстанавливала силы после родов, даровала Маргарет отдых, в котором она так нуждалась. Он дал ей время осознать внезапные перемены, которые произошли в ее жизни за последние два месяца. В одно мгновение она оказалась обитательницей роскошного дома, куда, казалось, едва проникали слабые тени тревог и забот. Шестеренки повседневной жизни были хорошо смазаны и вращались плавно и легко. Миссис Шоу и Эдит едва ли могли много требовать от Маргарет после ее возвращения к ним, на котором они так настаивали. А она чувствовала, что с ее стороны неблагодарно втайне считать, что хелстонский домик, нет, даже бедный маленький дом в Милтоне с беспокойным отцом и больной матерью, со всеми незначительными домашними заботами, более соответствуют ее представлению о доме. Эдит не терпелось поскорее поправиться, чтобы заполнить спальню Маргарет всяческими удобствами, милыми безделушками, которыми изобиловала ее собственная комната. Миссис Шоу со своей горничной вовсю старалась разнообразить гардероб Маргарет и придать ему элегантность. Капитан Леннокс был спокоен, добр и воспитан. Каждый день он проводил с женой час или два в ее гардеробной, в течение следующего часа играл со своим маленьким сыном и бездельничал все остальное время в клубе, если не был приглашен на ужин. И до того, как Маргарет перестала нуждаться в отдыхе и покое, до того, как она начала понимать, что жизнь ее бесполезна и скучна, Эдит спустилась вниз и принялась участвовать в домашних делах. А Маргарет по старой привычке наблюдала, восхищалась и помогала своей кузине. Она с радостью взяла на себя обязанности секретаря Эдит — отвечала на записки, напоминала ей о встречах, заботилась о ней, когда от отсутствия развлечений кузина была склонна изображать из себя больную. Все члены семьи принимали участие в лондонском светском сезоне, и Маргарет часто оставалась дома одна. Тогда мысленно она переносилась в Милтон, и странное чувство отличия той, прежней, жизни от нынешней охватывало ее. Она быстро пресытилась бедной на события беззаботностью, когда не нужно было бороться или прилагать усилия. Она боялась, что станет вялой, бесчувственной, забудет о том, что находится за пределами этой роскошной жизни, которая окружала ее. Вероятно, в Лондоне тоже были рабочие, но она никогда их не видела. Слуги жили в своем мире, и она не знала ни их страхов, ни их надежд. Казалось, они появлялись лишь по желанию или капризу своих хозяев. В сердце и в жизни Маргарет образовалась странная пустота, и когда она смутно намекнула об этом Эдит, последняя, утомленная танцами предыдущего вечера, вяло погладила по щеке подругу, сидевшую на своем прежнем месте — низеньком стуле возле дивана, на котором лежала Эдит.

–  Бедное дитя! — сказала Эдит. — Немного грустно, что тебе приходится оставаться каждый вечер одной, когда все вокруг веселятся. Но скоро мы начнем устраивать званые обеды… как только Генри вернется из поездки, и тогда ты немного отвлечешься. Неудивительно, что ты хандришь, дорогая!

Маргарет не считала, что званые обеды окажутся панацеей. Но Эдит гордилась своими зваными обедами, «такими непохожими», как она говорила, «на прежние вдовьи обеды под маминой властью». И миссис Шоу сама, казалось, получала немалое удовольствие от разного рода приготовлений и круга знакомых, которые пришлись по вкусу капитану и миссис Леннокс, ведь она сама обычно устраивала более формальные и скучные приемы. Капитан Леннокс был всегда очень добр и по-братски относился к Маргарет. Она с нежностью относилась к нему, кроме тех случаев, когда он слишком заботился о том, чтобы наряды и внешний облик Эдит произвели надлежащее впечатление в свете. В этот момент в Маргарет пробуждалась скрытая Вашти, [48] и она едва сдерживала свои чувства.

48

Вашти — жена персидского царя Ахазеруса. Была низложена за то, что отказалась продемонстрировать свою красоту перед гостями (Книга Эсфири 1–2).

Каждый день Маргарет проводила спокойный час или два перед подававшимся позднее обычного завтраком, который лениво съедали уставшие и наполовину проснувшиеся люди. Но все же на этом неспешном завтраке ожидали ее присутствия. Сразу после него обсуждались планы, не имевшие к ней отношения, но от нее ждали сочувствия, если она не могла помочь советом. Маргарет писала бесчисленное множество записок, которые Эдит неизменно поручала ей, рассыпаясь в комплиментах выразительности ее стиля. Потом она немного играла с Шолто, когда тот возвращался с утренней прогулки, а помимо этого присматривала за детьми, когда слуги обедали, затем прогуливалась в экипаже или принимала гостей. Когда тетю или кузенов приглашали на обед или на завтрак, Маргарет оставалась незанятой, правда, это бездействие утомляло ее сильнее, приводя в уныние и ослабляя здоровье.

Она с нетерпением ожидала, хотя и не говорила об этом, возвращения Диксон из Милтона, где до сих пор старая служанка завершала все дела семьи Хейлов. Ей хотелось получить известия о людях, среди которых она так долго жила. Правда, Диксон в своих деловых письмах время от времени цитировала мнение мистера Торнтона о том, как ей лучше поступить с мебелью, или как лучше вести себя с владельцем дома на Крэмптон Террас. Но это имя, как и любое другое имя жителя Милтона, упоминалось лишь изредка. И однажды вечером, сидя в одиночестве в гостиной Ленноксов, Маргарет держала в руке письма Диксон, но не читала их, а размышляла, вспоминала былые дни и представляла ту деятельную жизнь, которая навсегда была для нее потеряна. Она удивлялась, как все исчезло в этом водовороте, словно ее самой или ее отца никогда не было, спрашивала себя, скучает ли по ней кто-нибудь из тех людей, но мысли ее были не о Хиггинсе, когда неожиданно ей доложили о приходе мистера Белла. Маргарет поспешно сунула письма в свою рабочую корзинку и вздрогнула, краснея, как будто совершила что-то предосудительное.

–  О, мистер Белл! Я не ожидала вас увидеть!

–  Я надеюсь, вы не просто удивлены, но и рады меня видеть?

–  Вы ужинали? Как вы доехали? Позвольте мне заказать для вас ужин.

–  Если только вы сами поужинаете. Иначе, вы знаете, нет никого, кого бы так мало волновала еда, как меня. Но где все остальные? Приглашены в гости? Оставили вас одну?

–  О, да! И это такой отдых. Я просто думала… Но, может быть, вы хотите перекусить? Я не знаю, есть ли что-нибудь в доме.

–  Ну, говоря по правде, я поел в клубе. Только там уже не готовят так хорошо, как раньше, поэтому я подумал, что если вы собираетесь ужинать, я мог бы к вам присоединиться. Но не беспокойтесь, не беспокойтесь! В Англии не наберется и десяти поваров, которым можно доверить приготовление пищи. Может быть, им удалось сохранить навыки и увлеченность, но зато им изменяет чувство меры. Приготовьте мне чаю, Маргарет. Ну, и о чем вы думали? Расскажите мне. Чьи письма, крестница, вы спрятали так поспешно?

–  Всего лишь письма Диксон, — ответила Маргарет, сильно краснея.

–  Вот так так! И это все? Кто бы вы думали, приехал со мной одним поездом?

–  Я не знаю, — сказала Маргарет, решив не строить догадок.

–  Ваш, как вы его называете? Как правильно называют брата мужа кузины?

–  Мистер Генри Леннокс? — спросила Маргарет.

–  Да, — ответил мистер Белл. — Вы ведь прежде были с ним знакомы, не так ли? Что он за человек, Маргарет?

–  Когда-то давно он мне нравился, — ответила Маргарет, на мгновение опустив глаза. Затем она посмотрела на мистера Белла и продолжила в своей обычной манере. — Вы знаете, с тех пор мы только переписывались о деле Фредерика. Но я не видела его почти три года, он, возможно, изменился. Какое мнение о нем сложилось у вас?

–  Я не знаю. Сначала он так усердно пытался выяснить, кто я, а потом, чем я занимаюсь, что ни за что бы не позволил узнать, каков он сам. Разве только, в самом деле, это скрытое любопытство в его разговоре показало его не с лучшей стороны и выявило его характер. Вы находите его привлекательным, Маргарет?

–  Нет! Конечно, нет. А вы?

–  И я — нет. Но я думал, возможно, вы могли бы. Он часто здесь бывает?

–  Думаю, да, когда он — в городе. Его не было в Лондоне, когда я приехала. Но…мистер Белл… вы приехали из Оксфорда или из Милтона?

–  Из Милтона. Разве вы не видите, какой я закопченный?

–  Конечно. Но я подумала, что так, возможно, повлияли на вас оксфордские древности.

–  Ну, право же, будьте разумной женщиной! В Оксфорде я смог бы справиться со всеми домовладельцами в городе и добился бы своего с меньшими хлопотами, чем те, которые доставил мне ваш милтонский домовладелец. Он не хотел расторгать договор на аренду дома до следующего июня. К счастью, мистер Торнтон нашел для него нового арендатора. Почему вы не спрашиваете о мистере Торнтоне, Маргарет? Он доказал, что он - настоящий друг, взяв на себя больше половины всех хлопот.

–  И как он? Как миссис Торнтон? — спросила Маргарет поспешно и вполголоса, хотя пыталась говорить громко.

–  Я полагаю, они — в порядке. Я оставался в их доме, пока меня не прогнала постоянная болтовня о замужестве этой девочки Торнтонов. Это чересчур утомило даже самого Торнтона, хотя она — его сестра. Он, бывало, уходил и часами сидел в своей комнате. Он уже перешагнул тот возраст, когда заботят такие вещи, будь они важные или несущественные. Меня удивило, что пожилая леди заразилась от дочери страстью к флердоранжу и кружевам. Я думал, что миссис Торнтон более сурова.

–  Она наденет любую маску, чтобы скрыть слабости своей дочери, — тихо ответила Маргарет.

–  Возможно и так. Вы изучили ее, верно? Кажется, она не слишком вас любит, Маргарет.

–  Я знаю, — ответила Маргарет. — О, вот наконец и чай! — воскликнула она с облегчением.

К чаю пришел мистер Генри Леннокс, который прогуливался по Харли-стрит после позднего ужина и явно ожидал застать своего брата и невестку дома. Маргарет подозревала, что он, как и она, рад присутствию третьего лица — это была их первая встреча с того памятного дня в Хелстоне, когда он сделал ей предложение, а она ему отказала. Она едва смогла произнести слова приветствия и была рада, что приготовление чая позволяет ей молчать, а ему дает возможность прийти в себя. По правде говоря, этим вечером он заставил себя повернуть на Харли-стрит, чтобы выдержать неприятную встречу, неприятную даже в присутствии капитана Леннокса и Эдит, и вдвойне неприятную теперь, когда Маргарет оказалась здесь единственной дамой и той, к которой ему, конечно, волей-неволей придется обращаться во время разговора. Маргарет первая пришла в себя. Преодолев робость, она начала говорить о том, что сразу же пришло ей на ум.

–  Мистер Леннокс, я вам так обязана за все то, что вы сделали для Фредерика.

–  Мне только жаль, что все мои попытки оказались безуспешными, — ответил он, бросив взгляд на мистера Белла, словно спрашивая, насколько откровенным он может быть в его присутствии.

Маргарет будто прочитала его мысли и обратилась к мистеру Беллу, вовлекая его в разговор и давая понять, что тому вполне известно об участии мистера Леннокса в деле Фредерика.

–  Этого Хоррокса — самого последнего свидетеля — оказалось так же трудно найти, как и всех остальных. Мистер Леннокс узнал, что он уплыл в Австралию в августе прошлого года. А за два месяца до этого, когда Фредерик был в Англии и назвал ему имена тех, кто…