Северная Аврора

– Идемте скорей, - заторопил Фролова Павлин.

В Нижней Тойме не было дома, где не стояли бы бойцы. Сейчас, встречая караван, они высыпали на берег. На многих из них чернели бушлаты и морские шинели. Чувствовалось, что все они, от мала до велика, встревожены одной и той же беспокойной мыслью: "Что в Москве? Как Ленин?"

До избы, в которой жил Павлин, дошли быстро. Фролов едва успел снять шинель, как Павлин подал ему несколько серых телеграфных бланков: воззвание Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, адресованное всем Советам рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, всем рабочим, крестьянам, солдатам, всем, всем, всем.

"Несколько часов тому назад совершено злодейское покушение на тов. Ленина. Роль тов. Ленина, его значение для рабочего движения России, рабочего движения всего мира известны самым широким кругам рабочих всех стран. Истинный вождь рабочего класса не терял тесного общения с классом, интересы, нужды которого он отстаивал десятки лет. Товарищ Ленин, выступавший все время на рабочих митингах, в пятницу выступал перед рабочими завода Михельсон в Замоскворецком районе гор. Москвы. По выходе с митинга тов. Ленин был ранен. Задержано несколько человек, их личность выясняется. Мы не сомневаемся, что и здесь будут найдены следы правых эсеров, следы наймитов англичан и французов.

Призываем всех товарищей к полнейшему спокойствию, к усилению своей работы по борьбе с контрреволюционными элементами.

На покушения, направленные против его вождей, рабочий класс ответит большим сплочением своих сил, ответит беспощадным массовым террором против всех врагов революции.

Товарищи! Помните, что охрана наших вождей в ваших собственных руках. Теснее смыкайте свои ряды, и господству буржуазии вы нанесете решительный, смертельный удар. Победа над буржуазией - лучшая гарантия, лучшее укрепление всех завоеваний Октябрьской революции, лучшая гарантия безопасности вождей рабочего класса.

Спокойствие и организация! Все должны стойко оставаться на своих местах. Теснее ряды!
– Председатель ВЦИК Я. Свердлов.
– 30 августа 1918 г. 10 час. 40 мин. вечера".

Телеграфные бланки переходили из рук в руки.

В избе царило молчание. Вдруг на пороге появился матрос.

– Ну что, Соколов?
– спросил его Павлин. Матрос развел руками:

– Котлас не отвечает... Только газеты привез. Сейчас получили...

– Как так не отвечает?
– гневно крикнул Павлин.
– Требуй провод! Как это может не отвечать?
– Он побледнел.
– Марш обратно на левый берег!

Матрос, положив на стол газеты, попятился и вышел из избы...

Фролов подошел к окну. У берега качался на волнах маленький челнок. Матрос быстро спустился по крутой глинистой тропке и побежал к своему челноку, чтобы снова переправиться на левый берег, где проходила телеграфная линия.

Подойдя к столу, Фролов взял одну из газет и развернул ее. Газетные листы тревожно зашуршали в его руках.

– Товарищи, - негромко сказал он, - послушайте... как это случилось...

"30 августа, на пятничном митинге в гранатном цехе было очень много народа, особенно много..." - так начиналась статья, которую читал Фролов. Голос у него задрожал, он сделал над собой усилие, и продолжал чтение:

"Когда на деревянных подмостках показалась невысокая, крепкая фигура Ленина, тысячи людей его приветствовали... Улыбаясь, он поднялся на трибуну, махнул рукой, чтобы остановить рукоплескания, и сразу начал говорить. Он говорил о пресловутой свободе Америки: "Там демократическая республика. И что же? Нагло господствует кучка не миллионеров, а миллиардеров, а весь народ в рабстве, в неволе... Мы знаем истинную природу так называемых демократий"... Он призывал к беспощадной борьбе с бандой наглых хищников и грабителей, вторгшихся в пределы русской земли и сотнями, тысячами расстреливающих рабочих и крестьян Советской России.

Все затихло. Люди дышали его дыханием. Чувствовалось, что ни огнем, ни железом не порвать связи между ним и слушающими его людьми. Свою получасовую речь он закончил словами: "У нас один выход: победа или смерть!" Разразилась новая несмолкаемая буря. Толпа запела "Интернационал". Ленин направился к выходу в сопровождении большой группы людей, состоявшей из рабочих, моряков, красноармейцев, женщин и даже детей. В цеху и на заводском дворе за его спиной еще раздавалось пение "Интернационала". Пели все. Вечер был жаркий. Ленин вышел к автомобилю в распахнутом пальто, с черной шляпой в руке. Какая-то женщина с встрепанными волосами, стиснув в зубах папироску, настойчиво проталкивалась к нему..."

– Нет!
– вдруг сказал Павлин, сжимая пальцами виски.
– Не верю!.. Не может Ильич умереть в этот грозный час...

– Не может, - убежденно сказал Фролов, откладывая газету. Он взглянул на Павлина: - Однако ты прежде всего возьми себя в руки.

Павлин пожал плечами:

– Ты совсем как мой покойный друг Андрей Зенькович... Нет, Фролов! Сейчас нельзя не волноваться!

Фролов понимал состояние Павлина, сам волновался не меньше его и только усилием воли сдерживал себя.

– Мы должны работать, действовать, принимать решения...
– говорил он. Все это мы должны делать во имя Ленина. Никто из нас не имеет права сложить руки и предаться горю. Наши враги только этого и жаждут...

Суровое лицо Фролова выражало твердую решимость. Глядя на него, все находившиеся в избе, не исключая и самого Павлина, поняли, что среди них появился крепкий большевистский комиссар, человек, не знающий сомнений в борьбе и бесстрашно идущий навстречу любым трудностям.

– Сегодня вечером проведем совещание... Надо выяснить обстановку! Фролов обернулся к Павлину: - Но до совещания я хочу познакомиться с людьми. С каждым отдельно...

– Сейчас мы это устроим, - ответил Павлин.

Он подозвал штабных командиров, чтобы отдать им соответствующие распоряжения.

День подходил к концу, в избе все время шумел и толкался народ, и Фролову никак не удавалось остаться с Павлином наедине, чтобы поговорить с ним по вопросу, касавшемуся самого комбрига. Однако необходимо было, наконец, выбрать подходящий момент и рассказать обо всем Виноградову.

Уже первые часы пребывания в бригаде, разговоры с бойцами, командирами и комиссарами показали Фролову, что люди беспредельно верят Павлину и думают только о том, чтобы выгнать с Двины интервентов. В то же время Фролов понял, что положение бригады чрезвычайно трудное. Начальник оперативного отдела, предупреждая его, не соврал.

Вечером, перед совещанием, Фролов сказал Виноградову, что ему необходимо поговорить с ним наедине.

– Наедине?
– быстро отозвался Павлин, и по выражению его глаз Фролову стало ясно, что тот уже отчасти в курсе дела.
– Пойдем на берег. Там никто нам не помешает.

Они спустились к реке. Комиссар рассказал Павлину о предписании, полученном им от Семенковского. Передавая свой разговор с Семенковским, он не скрыл от Павлина и своего личного отношения к этому делу.

– Хочешь, я передам тебе предписание, не хочешь - не надо.