Северная принцесса

— Доброе утро, Амина, — королева поцеловала меня в щеку. — Как тебе спалось на новом месте.

— Благодарю, хорошо, — ответила я и, кажется, слегка покраснела, потому что на губах Изольды возникла понимающая улыбка.

— Пойдем, портнихи уже ожидают нас, — она взяла меня за руку. — Мне тоже надо бы пошить несколько новых нарядов.

Я поняла, с чем связанно ее стремление сменить гардероб, но вслух ничего не сказала. Как и сама Изольда не задала мне ни одного вопроса о моей встрече с Драконом, хотя, я нисколько не сомневалась, была прекрасно о ней осведомлена.

— В Империи, насколько я знаю, царит вечное лето, — вздохнула королева. — И нужды в теплых одеждах не имеется.

— Иногда там тоже бывает прохладно, — возразила я. — Но вы правы насчет одежды: хватает плащей и вещей из тонкой шерсти.

— Я люблю зиму, — призналась Изольда, — но к приходу весны успеваю от нее устать. Ну вот, пришли.

Комната, в которой мы очутились, примыкала к гардеробной королевы. В ней уже находились три статные румяные женщины, тут же принявшиеся расстилать перед нами рулоны с тканями.

— Посмотри, какой чудесный аметистовый оттенок у этого бархата, — оживленно заговорила Изольда. — Тебе пойдет. А я возьму зеленый, под цвет глаз.

Я осторожно пощупала ткань. В Империи не было принято шить наряды из бархата, в ходу были шелк, атлас, парча, хлопок для одежд простолюдинов и тонкая шерсть для теплых вещей. Бархат оказался приятным на ощупь, слегка шершавым.

— Тебе нужны платья, — продолжала королева. — Для ужинов, для прогулок, для приемов, костюм для охоты…

— Для охоты? — переспросила я удивленно. — Разве женщины участвуют в охоте?

— Разумеется, — теперь уже Изольда взглянула на меня с изумлением. — А разве на юге нет?

— Нет, в Империи охота считается мужским развлечением, опасным и неинтересным для женщин.

— Ну что ты, Амина, — Изольда улыбнулась. — Охоту трудно назвать неинтересной, я уверена, что тебе понравится. Ты ведь умеешь ездить верхом или на юге верховая езда тоже под запретом для женщин?

— Нет, не под запретом, но по улицам принято ездить в экипаже, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания и не выставлять себя напоказ — это полагается неприличным. Однако же ездить верхом я умею.

— Вот и отлично. У нас, кстати, всадница на городских улицах — тоже явление крайне редкое.

И мы переглянулись и улыбнулись друг другу. А я с грустью припомнила, как когда-то упрашивала Селима и ныне уже покойного Баязета взять меня с собой на охоту.

Тряхнув головой, я отогнала воспоминания. Селим далеко, Баязет и вовсе в могиле, а Южная Империя осталась в прошлом. Жить же следует настоящим.

Портнихи суетились, разворачивая все новые и новые рулоны. Ткани были глубоких сдержанных расцветок, подходящих для суровой северной зимы: разнообразные оттенки синего, зеленого, серого, красного. Винный, пурпурный, бордо… Изольда отобрала себе эти цвета для платьев и я вынуждена была согласиться, что они великолепно оттеняют ее белоснежную кожу и светлое золото волос. Я тоже никак не осталась в обиде, заказав себе множество новых нарядов. Фасоны мне понравились: длинные платья плотно облегали фигуру до бедер, расширяясь к подолу. Глубокие декольте, как пояснила мне одна из портних, только приветствовались. Выросшая на юге, я не видела никакого повода смущаться полуобнаженной груди, потому согласилась со всеми предложениями. Еще для меня должны были пошить туники и узкие штаны для верховой езды и несколько теплых плащей. Наконец ткани были выбраны, фасоны утверждены, мерки сняты. Изольда вполголоса переговаривалась о чем-то со старшей из женщин, водя руками вокруг талии и живота — должно быть, поясняла, какие именно изменения ожидают ее фигуру в самом скором времени. Та согласно кивала и показывала, как именно будут пошиты наряды для королевы — свободного кроя, расширяясь сразу от лифа. Покончив наконец со столь нелегким делом, мы с Изольдой вернулись в ее спальню.

— Как же я устала, — королева упала на кровать поверх покрывала прямо в одежде. — Правду сказать, я сейчас вообще довольно быстро утомляюсь. Ты ведь знаешь, с чем это связанно, да? Эдвин рассказал тебе?

Я кивнула.

— Рассказал. А ты не боишься, что портнихи начнут сплетничать?

— Они слишком дорожат своим местом, — улыбнулась Изольда. — Так что будут молчать. Ты не подашь мне воды, Амина? Уже скоро обед, а мне совсем не хочется двигаться. Может, распорядиться, чтобы нам накрыли в моих покоях? Пообедаем вдвоем и поболтаем, ведь мы так мало знаем друг о друге.

— Хорошая идея, — одобрила я, наливая воду из стоящего на низком столике графина в стакан.

— Вот и отлично. Знаешь, я так рада, что Эдвин женился на тебе и теперь у меня есть сестра. В моей семье я была единственной девочкой, а мне так хотелось сестренку.

— А сколько у тебя братьев? — с интересом спросила я.

— Трое, — Изольда наморщила носик, точь-в-точь как это делала Фирузе. — И все старшие.

— Весело, наверное, расти среди мальчишек, — предположила я. — У них ведь наверняка были друзья.

— Разумеется, — лицо королевы осветилось мягкой улыбкой. — Летом по нашему поместью бегала целая ватага сорванцов. А мне постоянно доставалось от няни из-за того, что я веду себя далеко не так, как подобает юной леди.

Я бросила на нее заинтересованный взгляд.

— Я тоже росла вместе со старшим братом и его лучшим другом, но за дружбу с ними меня не отчитывали, — тон мой невольно стал грустным.

Изольда погладила меня по руке.

— Я знаю о том, что случилось с тобой в Империи — Эдгар рассказал. Мне очень жаль, Амина, и у меня, к сожалению, нет слов для утешения. Должно быть, это очень больно, когда тебя предает близкий человек. Я благодарна Великому Дракону за то, что он не посылал мне подобных испытаний.

— Ничего, — глухо отозвалась я, сжав прохладные тонкие пальцы собеседницы, — это уже в прошлом. Не буду обманывать и говорить, что мне больше не больно. Нет, боль осталась, но она уже далеко не столь остра, как когда-то. Пройдет еще время и я смогу вспоминать Баязета только лишь с легкой грустью. А пока лучше расскажи мне еще о своем детстве. За что ругала тебя няня?

— Я постоянно ввязывалась в забавы мальчишек. Лазала вместе с ними по деревьям, плавала в пруду, даже дралась пару раз.

— Дралась? — ахнула я. — Не может быть!

Изольда засмеялась.

— Еще как может. Мне было лет шесть, а Седрик — сын соседа — обозвал меня маленькой плаксой. Не помню уже, из-за чего я тогда плакала, но то, что он лишился зуба, по счастью, молочного, мы оба запомнили хорошо.

— А что твои братья? Разве они одобряли такое поведение?

— А они узнали о драке только на следующий день. Не знаю, что они сказали Седрику, а вот меня похвалили, — гордо объявила молодая женщина. — А вот во второй раз Алан — он на два года старше меня — вмешался и сам избил моего обидчика.

— За что?

— За дело, — серьезно сказала Изольда. — Тот тип насильно пытался меня поцеловать, а когда я влепила ему пощечину, то вывернул мне руку. А Алан случайно проходил мимо и заметил это. Ох и отделал же он мерзавца! На него страшно было посмотреть. Вообще братья сами частенько задирали меня и мы в детстве раздавали друг другу тумаки, но вот обидеть их маленькую сестренку не смел никто.

Я слушала королеву с все возрастающим интересом. Как же все-таки различаются нравы Империи и Северного Королевства! Когда я была ребенком, мне и голову не приходило, что девочки могут лазать по деревьям и даже — сохрани Небесный Отец! — драться.