Северное Сияние. Том 2

Эльвира же после его поцелуя остановилась на самом пороге смерти – рот ее был распахнут, дыхание булькало и хрипело, но мутная поволока с глаз исчезла. Вырубившийся Валера, может с испуга, а может от недостатка умения передал ей сил «на все деньги» – примерно также можно затушить костер, засыпав его золотыми монетами.

Но для нас вопроса цены сейчас не стояло – Эльвире просто нельзя было умирать. Нам сейчас вообще никому нельзя умирать, потому что после этого нужно воскресать – что не останется в стороне от родственников и кураторов, а еще ведь нужно будет после вновь создавать слепок души. А как это делать без лояльного навигатора, никто из нас не знает.

Отвалившись в сторону от прерывисто и хрипло дышащей (но дышащей!) царевны, оскальзываясь на ее крови я отполз в сторону и привалился спиной к столу. Все тело наполняла болезненная слабость – даже моргать затруднительно, не то что передвигаться.

Пытаясь устроиться поудобнее, левой ладонью вляпался во что-то неприятное. Опустив взгляд, руку отдернул – рядом со мной склизкой грудой собралось оторванное кнут-щупальце. То самое, которое за миг до звукового удара вместе с рукой выдернула Елизавета из плеча Спящего. И выдернув, выкинула в этот мир, избавляясь как от гранаты с уже сработавшим спусковым рычагом запала.

Ну да, там я об этом не подумал, а сейчас вижу – неизбежный щелчок кнута раздался здесь, вон ни одного стекла нет. Да и сквозняк по щеке веет, мебель по-другому стоит, по стенкам прижатая.

А это значит что? Правильно, это значит, что все вокруг теперь знают, что в коттедже Артура Волкова что-то взорвалось и стремительно бегут сюда чтобы узнать, в чем дело.

Господи, как же мне хочется просто лечь и поспать минут шестьсот, а после встать и без забот пойти просто прогуляться, пусть даже по серым от ноябрьской хмари улицам.

«Не в этот раз» – подсказал я сам себе, усилием поднимаясь. Лишние зрители нам сейчас точно не нужны. Так что мне необходимо встать и еще сделать кучу дел.

Глава 15

Посыльный перехватил цесаревича Алексея перед самыми дверьми Театра Европы, расположенного на перекрестке улиц Рубинштейна и Баланчивадзе, на знаменитом променаде, уже более полувека являющемся главной артерией ночной жизни Петербурга. Столь неожиданный – время за полночь, вызов государя наследника удивил, заставив моментально бросить предельно удивленную компанию и спешно удалиться.

Считанные минуты пути до Михайловского замка, не уложившиеся даже в четверть часа, пригодились цесаревичу для того, чтобы привести себя в порядок – и шагая по коридорам, дабы предстать пред взором непосредственного начальства он выглядел бодро и молодцевато. Будучи, как и полагается настоящему гусару, «до синевы выбритым и слегка пьяным».

Двое кавалергардов бесшумно распахнули двери, пропуская цесаревича в кабинет. Едва он зашел, также тихо створки закрылись, оставив его наедине с Императором и призрачным эхом оставшегося в коридоре стука каблуков.

Несмотря на неожиданный вызов, настроение у цесаревича было преотличнейшее – абсолютно все матчи широко распиаренного турнира закончились именно так, как и планировалось. И даже более того, результат получился определенно лучше самых оптимистичных расчетов. Настроение у наследника было отличное, а сам он совершенно спокоен – его нашел отправленный посыльным офицер свиты, а не экстренный вызов на портативный ассистант, что исключало срочность государственной важности. Именно из-за этого кажущегося ситуативного спокойствия наследник престола не сразу заметил и понял, что расположившийся за столом царь мрачнее тучи.

Пройдя в самый центр кабинета, цесаревич вытянулся по фрунт и замер, ожидая пока государь обратит на него внимание. Император же на срочно вызванного наследника пока не бросил ни единого взгляда. Он сидел неподвижно, и лишь его правая рука словно жила своей жизнью – равномерно перемещаясь по столешнице влево и вправо с равными интервалами.

Несколько секунд тяжелой тишины, наполненной лишь шелестом ладони по столу, и Император резко поднял взгляд горящим золотым огнем глаз, словно только сейчас заметив присутствующего. Скупым кивком поприветствовав цесаревича, государь круговым жестом провел по столешнице, поворачивая изображение так, чтобы и Алексей теперь видел то, что видел и Император. Наследник же в этот момент пытался вспомнить, когда последний раз видел сияние магии в глаза отца. И понимал, что очень и очень давно не было подобного, с момента памятного шторма, устроенного государем в Финском заливе.

Отбросив в сторону непрошенные мысли, цесаревич сконцентрировался на неподвижной пока объемной картинке угловатого коттеджа, выполненного в вошедшем совсем недавно в моду архитектурном стиле хай-тек: белоснежные стены, асимметрия прямых линий, сдержанная голубая подсветка фасада и парковых дорожек, широкие панорамные окна.

Картинка изображения словно замерла. Двигались только цифры секунд, показывая, что воспроизведение запущено. Видео, судя по угловой марке и дате, являлось сегодняшней ночной съемкой с военного беспилотника.

Последовало несколько долгих мгновений ожидания, и спокойная ночная безмятежность изображения вдруг оказалась нарушена гулким звуком – одно из широких стекол коттеджа вспухло, разлетаясь мириадами брызг, из которых вылетела человеческая фигурка. Нет, не человек, оборотень – понял цесаревич: за те мгновенья, пока выброшенный взрывом из окна молодой парень летел, он успел превратиться в черного ягуара, приземлившегося на все четыре лапы.

Кинжально острые когти рванули подмерзший газон, отбрасывая назад комья земли, и превратившийся в зверя оборотень стремительно побежал в сторону здания, из которого он только что столь необычным способом появился. Наблюдавший цесаревич невольно отметил, что воспроизведение видео замедлилось, давая возможность рассмотреть перемещения черного ягуара. Посмотреть было на что – звериная манера двигаться притягивала взгляд своей экономной стремительностью, направленной лишь на скорейшее достижение цели. Хищным совершенством.

Запрыгнув на один из пары угловатых садовых вазонов – угловатых, в стиле общей архитектуры коттеджа, оборотень пружиной распрямился, залетая на крышу террасы и следующим прыжком устремляясь к зияющему проему только что выбитого собой же окна. Но на середине полета ягуар оказался остановлен, как будто в грудь ему ударился воздушный молот. Впрочем, так и было – вся стена панорамных стекол вспухла взрывом, и мириады осколков полетели прочь. Черный ягуар, оказавшись на пути взрывной волны, мигом растерял стремительную грацию, будучи отброшен назад. Несколько раз хищник перекувырнулся в воздухе, будто потерявший ориентацию и запоровший прыжок с вышки спортсмен.

В полете оборотень снова поменял форму – теперь это вновь был человек. Цесаревич, наблюдавший за происходящим, сразу понял в чем дело: оборотень, который получил повреждения, быстрой сменой форм мог их приглушить или даже частично вылечить. Поэтому наследник не удивился, когда на подмерзший твердый газон, практически на то же самое место, приземлился уже человек.

Цесаревич его сразу узнал: Дмитрий, принц Персидский, в миру известный под маской Валерия Медведева. Проскользив спиной вперед несколько метров, тормозя, Дмитрий стремительно сорвался с места, срываясь в скольжение, и вновь устремился к дому, явно не отказавшись от желания как можно скорее попасть туда, откуда его выкинуло совсем недавно.