Северное желание

— Всегда не просто, — я шмыгнула носом и принялась ковырять толстым когтем кроссовок, — Очень сложно загонять себя обратно.

— А зачем это нужно? — спросил Кам.

Я хмуро посмотрела на него снизу и, резко вскочив, сбросила с себя ткань.

— Посмотри на меня, — я горько усмехнулась, заметив восторг в его взгляде, скользящем по моему телу, — Это не всем понравиться. И когда этот облик проступает, я подавляю его, загоняю обратно и…

— Как долго ты остаёшься собой?

— Такой? Обычно несколько минут.

— А когда ты "выгуливаешь" себя?

— Никогда! — скривилась я.

— Даже наедине с собой, — Гор осторожно взял меня под локоть и аккуратно прижал к своему боку, — ты в оболочке?

— А как вы себе представляете, я могу разгуливать в таком виде по дому или лесу? Зачем напрягать маму или папу?

— Они тебе запрещают?

— Они никогда ничего мне не запрещают, — я грубо отодвинулась, скинув руку Гора со своей, — Они самые лучшие люди на свете. Даже когда узнали… когда увидели… они не предали, не оттолкнули… Просто я не хочу их пугать и, к тому же, мне ведь не сложно оставаться такой.

Я с удовольствием продемонстрировала окружающим, ставшую нормальной руку.

— Это странно. А как же ты контролируешь изменения во время близости?

Я подавилась ответом и, густо покраснев, взглянула на Мира, в поисках поддержки, но к собственному унижению увидела тот же вопрос и в его глазах.

— Я не проверяла, — шепнула я едва слышно и разозлившись скрестила руки на груди, повышая голос, — Мне не понятно, к чему эти вопросы?

— Прости, Северина, — пытаясь скрыть довольную улыбку, Мир запустил пятерню в свои волосы, — Просто никто из нас не сдерживал себя такое продолжительное время. У нас так не принято, да и я не знаю как такое возможно.

— Мне не хочется это обсуждать, — рявкнула я и замялась под ироничным взглядом.

— Я имею в виду сдерживание обращения, — на его лице было выражение абсолютной невинности, хотя эмоции свидетельствовали против раксаша.

— Поняла, — буркнула я, смущаясь ещё сильнее.

— Так ты ни с кем не встречаешься? — Кам придвинулся ближе.

— Даже не думай! — угрожающе протянул Мир, становясь между мной и парнем.

Я раздраженно цокнула языком и, развернувшись, двинулась к дому. За мной кто-то бесшумно шёл.

— Чего тебе? — не оборачиваясь, бросила я.

Встав в дверном проёме, я наблюдала как родители, шутливо переругиваясь, собирают вещи. Они всё ещё никого не замечали.

— Не переживай, — мужчина встал рядом, — Они не забудут тебя. Просто не будут переживать и дадут возможность жить без особого контроля.

— Меня всё устраивало, — тоскливо заметила я, немного лукавя.

— А как же они? Думаешь, им легко всё время бояться за тебя?

Повернув голову я внимательно взглянула на говорившего. Он задумчиво наблюдал за моими родными. Мне стало любопытно, какие отношения у приезжих с их семьями, с их близкими. Я открыла рот, чтобы спросить и он обернулся, очаровательно улыбаясь.

— Мои такие же. Странно, вроде люди, но такие искренние. Тебе повезло.

— Спасибо.

— Ты, правда, их любишь? — испытывающий тон не позволял солгать.

— Конечно, — я зябко повела плечами.

— Меня зовут Нор.

— Странные у вас имена.

— Это не имена, — удивленно воззрился на меня он, — Нас так зовут. Это разные вещи.

— Не понимаю.

— Тебя зовут Северина, но имя у тебя другое и не вздумай его никому говорить, когда узнаешь.

— А как узнаю? И почему никому нельзя говорить?

Он продолжал улыбаться и как-то по-домашнему растрепал мне волосы.

— Ты такая…

— Убери от неё руки, — спокойно произнёс голос за спиной и я вздрогнула, разворачиваясь и утыкаясь носом в грудь Мира, — Я сам ей всё расскажу.

— Кто бы сомневался, — проворчал Нор, уходя, — Не бойся его, девочка.

— Почему он думает, что я должна тебя бояться? — мне не ответили.

Я прошла в гостиную и села за убранный стол. Мама, походя поцеловала отца и шлёпнула его по руке попытавшейся забраться ей в декольте. Я тяжело вздохнула. Мир не сводил с меня напряжённого взгляда, от которого мне стало неуютно.

— Ты пойдёшь с нами, — вкрадчиво произнёс он, располагаясь напротив, — Необходимо ввести тебя в наш мир: объяснить правила, выявить, кто несёт ответственность за твоё появление здесь, определиться с твоим родом.

— Это обязательно? — я с убитым видом обводила пальцами царапины на столешнице.

Вообще-то я уже смирилась с необходимостью изменить свою жизнь. Не вечно же мне прятаться ото всех и отрицать свою природу. К тому же, к собственному смущению, мне невероятно нравилось находиться рядом с теми, кто видит во мне свою.

— Я могу собрать вещи?

— Если хочешь, — он с облегчением откинулся на спинку стула, — Если чего-то будет недоставать я смогу…

— Зачем это тебе? Вы же не планировали меня опекать.

— Ты признаешь меня своим ментором? — излишне безразлично спросил он.

Я прислушалась, вдруг осознав, что не ощущаю его эмоций. Иногда так делали родители — сознательно отгораживались, чтобы я не могла их прочесть, и это было знакомо, но зачем это сейчас?

— Ответь, — жёстко потребовал он.

— Это обязательно? — снова спросила я, ощущая беспокойство.

— Я не внушаю тебе доверия?

— Мне привычнее доверять своим инстинктам, — по коже бежали мурашки, — Я не хочу быть чьей-то подопечной. В конце концов, я уже совершеннолетняя!

— По нашим законам — нет.

— Но это не мешало мне жить до сих пор и, пожалуй, не помешает дальше.

— Ты отказываешься? — горечь просочилась из-под ментальных щитов.

— Это означает, что я не смогу пойти с вами?

— Я не смогу тебя защитить, — ушёл он от ответа.

— От кого?

— Поверь мне, девочка, — Мир позволил мне ощутить своё беспокойство, — В нашем мире тебе многое может грозить. Я ракшас, мой род занимает… достойное положение в обществе. Это значит, что со мной не каждый решит связываться и тебя не посмеют задеть.

— А какие обязательства налагаются на меня?

— Я выступаю твоим опекуном и ты должна будешь спрашивать моих советов и выполнять мои прямые указания.

— Кто такие ракшасы?

— Ты даже не представляешь как приятно, для разнообразия, не видеть страха в собеседнике, — мужчина доброжелательно усмехнулся, показывая кончики клыков, — Мы воины, каста смелых и нас опасаются не зря. Ты потом узнаешь.