Северные новеллы

Наконец Шафаран вышел из барака и тотчас вернулся. В руке он держал лыжину. Не короткую, обтянутую камусом, а длинную, фабричную. Разыскал обрывок провода. Затем приладил к лыжине, с той стороны, где не было загиба, свой нож. Крепко стянул пассатижами провод. Попробовал: не качается ли

нож? Он был прикручен намертво, так воин штык примыкает к винтовке.

— Ну, я пошел,— сказал Шафаран так, словно собрался на прогулку.— Стрелять только в самом крайнем случае. Ты,— он кивнул мне,— встань у двери. Как вбегу — захлопывай.

И пошел, выставив, как копье, лыжину с ножом на конце.

Медведь поднял левую лапу. Они предпочитают бить левой. Шафаран замер. Зверь опустил лапу.

Дальше все произошло за две-три секунды, не больше.

Шафаран рывком сунул лыжину к морде зверя — тотчас послышался металлический звук упавшего капкана с цепью — и отскочил, влетел в барак. Я захлопнул дверь.

Долгий отчаянный рев раздался снаружи. Мы приперли спинами и плечами дверь. Вскоре рев стал удаляться.

Шафаран приоткрыл дверь. Медведь поспешно уходил прочь с освещенной площадки и поминутно оглядывался на барак. Темень разом поглотила его.

Мы подошли к тому месту, где только что стоял зверь. В снегу лежал капкан, от него тянулся кровавый пунктир. В металлической пасти торчал кусочек языка.

...Утром мы сообщили по рации о происшествии. Еще через день на имя Шафарана пришла радиограмма: «В данной ситуации вы приняли единственно верное решение. Восхищаюсь вашим мужеством. Примите благодарность от меня и спасенного вами медведя».

Подписал радиограмму известный ученый-зоолог. Я читал его книги о животных Арктики.