Северные рубежи. Середина ноября
Шрифт:
Система здравоохранения рухнула первой. Часть высококвалифицированных специалистов начали эвакуировать еще в начале лета, остальные потихоньку разбегались. С приходом первых зараженных клиники начали еще стремительней запустевать, последний персонал в страхе покидал лечебные учреждения. Работали только передвижные медицинские центры ЧС и военные госпитали. Даже банальная простуда могла стать смертельной, и таковой становилась.
Следующим кандидатом на исчезновение становились социальные институты, некому было рассчитывать и выдавать пенсии, социальные пособия. Банковский сектор схлопнулся еще летом, остались только государственные банки. Финансисты одними из первых почувствовали неладное и решили, что они самые хитропопые, закрывая активы и пряча их в оффшорах. Но мировые финансы давно
Но что поделать, в реальном мире всегда ценили кусок хлеба и острие меча, и огромный слой людей в "цивилизованных странах" оказался просто не удел. Что в свою очередь только добавило бардака в странах Европы и Америки. Властям пришлось срочно вводить нормативы на продовольствие, а затем и ваучеры -продовольственные карточки. И если в странах Восточной Европы и Российской Республики подобные меры население еще принимало, люди еще помнили плохие времена, то в остальных государствах хаос только нарастал. Бесконечные демонстрации и протесты, забастовки, они приводили к параличу целые области, огромные мегаполисы. Наконец туда пришел настоящий голод, их захлестнула волна мародерств и бандитизма. С началом первых массовых заражений Чумой порядок в большей части европейских стран просто напросто рухнул. Было уже поздно вспоминать свое людоедское прошлое и вводить привычную для Старого Света диктатуру.
– Скоро поворот - Потапов волновался, две недели не видел жену и детей. Они остановились на полицейском блокпосту, такие находились на каждой отворотке, даже на грунтовой. Порядок есть порядок. Менты здесь стояли местные, машину сразу узнали и пропустили вперед.
Деревня же привольно раскинулась на берегах Ваги, притока Северной Двины. Полноводная, серая в это час река неспешно несла свои воды к ледовитому Океану. "Вот так и люди вымрут, а она будет течь и дальше" вдруг с горечью подумал Степан, но был отвлечен выбежавшей из большой избы внучкой.
– Отобедаешь?
– спросил он на прощание у Петровича.
– Спасибо, но некогда. Хочу затемно в Вельск доехать, загрузиться успеть.
– Понятно.
– Завтра в это же время?
– Ага.
Степан на прощание улыбнулся и вместе с внучкой помахал отъезжающему грузовику.
– Что же не сообщил то, черт старый? Баньку бы истопили!
– жена была одета по-домашнему, от нее пахнуло пирогами и маслом.
– Да вот неожиданная командировка образовалась.
– Командировка?
– Надежда обернулась от плиты, их еще снабжали газом.
– Да ты не суетись, только отобедал, чаю просто сделай - Степан снял берцы и примеривал растоптанные тапочки - А вообще я по делу, надо мужиков собрать.
– Ага, знаю я вашу дела. Опять пьянка будет?
– Ну, куда без этого? Разве ж на чай кто придет!
– Кто и придет - круглое лицо жены расплылось в улыбке.
– Так что готовь вечерю, я тут тоже кое-что привез. Гостинцы от самого командования.
Потапов выставил пару бутылок хорошей водки, фляжку со спиртом, несколько банок с ветчиной и соленой рыбой. Надежда сноровисто припрятала банки в старинный буфет. Ничего, пока свежая картоха есть, огурчики опять же и помидоры, а консервы никуда не денутся.
– Все где?
– первый стакан чая ушел быстро.
– Где, где, на работе! Строят, лес валят. А что за дело то?
– Надежда смотрела поверх блюдца с чаем, вот любила она по-стариковски с блюдечка пить, бабка еще приучила.
– Так мужиков в армию буду звать.
– Да что ты будешь делать! Опять кака война, поди, началась?
– Цыц, баба!
– Степан не на шутку осерчал, что за манера до конца не выслушать - Люди бывалые нужны, на Рубеж, лес стеречь.
– Ой!
–
– Вот тебе и ой. Работа справная, не опасная, солдатиков молодых направлять куды следует. И опять же, по нонешним временам, это ж талоны, опять ж довольствие и уважение. Сама должна понимать!
– Талоны ...
– Надежда задумалась, практичная была женка, затем подозрительно бросила взгляд на мужа - Чтой то я не видала от тебя никаких талонов?
– Да тьфу ты!
– Степан огорченно поставил полупустую кружку на стол - Только ввели их, перешлю позже. Чай не голодом мыкаешь.
– Так и семья то не два человека.
Степан, молча пожамкал губами, бабу не переспоришь, потом двинул к двери: - Пойду по народу, обговорить дело. Ключ от погреба сразу дай, на обратном пути заскочу.
Застолье пришлось проводить в большой комнате, изба была старой, кухня маленькой. Мужики быстро вынесли лишнюю мебель и занесли столы. Угощение, как водится, собирали вскладчину. Женки быстро "сервировали" стол. Свеженькая, пахнущая укропчиком картошечка, речная рыба в густом маринаде выглядывает из тертой морковочки, соленые огурчики, помидоры из закаток. Грузди, где с луком и маслом, а где плавающие в домашней сметане, особнячком красные волнушки и рыжики, украшенные красной клюквой. В центре стола куски копченого мяса, народ перешел на старые методы сохранения пищи, рядом домашние пирожки: с яйцом и зеленым луком, морковью, калитки с картошкой, сладкие ватрушки с брусникой. Венчали все светлоголовые бутылки со спиртным, кое-где разбавленные цветастыми настойками, не все ведь принимают крепкие напитки.
Кто-то из мужиков притащил трехлитровую, старинного покроя бутыль с самогоном, дело, однако противозаконное, но имеющее место быть. Луженые глотки только крякнули и довольно забасили. Все приняли это как команду и начали занимать лавки. С таким количеством народу никаких стульев не хватит, поэтому на повети, под потолком в любой избе завсегда висят несколько грубосколоченных лавок.
– За общество - первым поднял рюмку хозяин. Мужики переглянулись и поддержали тост. Потапова многие хорошо знали и уважали. Сейчас здесь вообще сидела сборная солянка, и местные, и приезжие, много земляков самого Потапова. Да сродственников тут всяческих собралось немало, дядька троюродный Григорий, свояк, да сын Колька, вон вымахал выше отца. Дочка уехала, правда, в сам Вельск работать. Она на психолога выучилась, сейчас в лагере для беженцев служит.
Потихоньку за столом разогрелась неспешная беседа. Водочка, разведенный спирт, настойки, все хорошо укладывались в луженые желудки мужиков. Сначала поговорили о деле, Степан изложил намерение его командования, чем хорошенько озадачил нескольких бывалых охотников. Военная служба в это непростое время дело выгодное. Пара человек даже сразу дали твердое согласие, да и все ближе к родным местам, еще несколько обещали подумать.
Ну а дальше, как водится, пошли разговоры о жизни, люди обменивались новостями, пытали Степана. Он же сейчас, как бы при власти. Кто-то незлобиво переругивался с присутствующим на посиделках сельсоветчиком. Потапов отошел на кухню переговорить с сыном, редко вот так приходится встречаться. Младшой на лесозаготовках пропадает, батька на службе. Часть мужиков вышла на улицу перекурить, в комнате голоса стали несколько громче. Обычное знамо дело. Не все умеют останавливаться вовремя, поэтому к определенному часу к избе зачастили женки, выволакивая муженьков из-за стола. К полночи большая бутыль самогона, стоящая в углу исчезла. Видать самые выпивохи куда-то двинули дальше, продолжать "банкет". Ну, это уж их дело.
– Ты как?
– Петрович, улыбаясь, наблюдал за попыткой Степана попасть ногой на высокую ступеньку.
– Ноомально!
– Потапов махнул на прощание рукой и повернулся к водителю.
– И как ты такой красивый под светлые очи командования?
– Каком - Степан кинул под голову сильно отощавший рюкзак, собираясь в дороге кемарнуть малость - У меня эта, как его, ындульгенция. Я по делу выпивал.
– Ну, как знашь - Петрович аккуратно развернулся и двинулся к трассе.