Северные рубежи. Середина ноября

Сержанты все понимали. Может где-нибудь так, в вагонах едут и их семьи, или им везут продукты. Все было честно: они выполняют свой долг, а их семьи оказываются в безопасности. Практически все уже бойцы смогли пообщаться с родными, которые прибыли или едут на новые места жительства. Так что все были полны решимости, только вот хватит ли у них сил? Их командир понял состояние бойцов.

– Не все так плохо, парни. Нас будет поддерживать батарея самоходок соседей. Это новые Маргаритки, бьют далеко и кучно.

– Сколько их в батарее?

– Шесть штук.

Сержанты заулыбались, своя артиллерия это хорошо.

– И еще, сейчас со станции подойдет небольшое подкрепление.

– Партизаны?
– спросил Семенович.

– Типа того. Распределите по отделениям, согласно ВУС. С ними же прибудут боеприпасы, в том числе и новые ПТУРСы.

Люди заулыбались, приберег командир под конец хорошие новости. С подкреплением и противотанковыми комплексами можно жить!

– Что видно, Леха?
– Михаил осип, говорил тихо. Леха Рынник еще раз провел Многофункциональным Наблюдательным Устройством по небольшой ложбине между невысокими холмами. Тут и там горели костры из бронетехники, лежали трупы в чужой, более светлой форме. ПТРщики и арта постарались на славу, первую волну южан выбили начисто. Обратно ушли, зло отстреливаясь, только меньше половины вражеских танков.

– Пока чисто. Раненые есть, но немного. На такой погоде быстро замерзнут.

Соловьев промолчал. В другое время он бы пожалел вражеских бойцов, но сейчас состояние душ бойцов круто изменились. Что за проклятое время? Они должны были забыть в себе все человеческое, чтобы дать этому самому человечеству шанс выжить. Еще месяц назад командиры рассказали бойцам за что и почему они умирают. Правда оказалась оглушительной, жуткой до рези в животе. Они еще надеялись, что там наверху все четко расписано, как отразить это сумасшествие, что самые развитые страны смогут хоть что-то противопоставить этому смертоносному смерчу. Но все оказалось гораздо хуже. Чем ближе к экватору, тем страшнее там обстояли дела. Практически все население южных стран уже умерло или умирает. Военные в отчаянии применяли отравляющие газы и тактические ядерные боеприпасы, но все оказывалось напрасно. Поэтому редкая цепь регулярных российских войск и Национальной гвардии это все, что удерживало потоки исламистов и чужих беженцев на этой линии обороны. Остальные силы ушли на север, где находился последний - Северный рубеж обороны остатков человечества.

Соловьев вздохнул: ну что ж, он то знает, за что будет умирать. Солдат вспомнил улыбающееся лицо жены и милое своей дочурки. Эх, жаль сына еще заделать не успел. Последний их разговор по видеозвонку был несколько скомкан. Ольга только успела сказать, что их грузят в порту на корабль. Куда везут, она не знает, но обещают устроить ее по специальности. Жена у него до беременности работала на хлебозаводе, должность и в самом деле хлебная. Михаил позже прикинул, что семью везут на самые Севера и успокоился. Это достаточно далеко от страшной болезни.

– Идут!
– прозвучало в гарнитуре, видимо командир запустил беспилотник. Поземка стали тише, и тучи несколько поднялись, видимость стала вполне подходящей. Но неожиданно впереди яркой струей чиркнуло по небу, и маленький горящий аппарат устремился к земле.

– Б ..ди, сбили разведчика - чертыхнулся рядом Денис Ольховский.

– Ждем - передал по гарнитуре Бывалов - без приказа не стрелять.

Через десять минут впереди, между холмами что-то показалось. Непонятное большое пятно, темневшее на белом зимнем покрывале земли, оно чуть колыхалось, медленно приближаясь к линии обороны.

– Это что еще за хе..?

– Командир - голос Рынника дрогнул - Это же беженцы!

Бывалов прильнул к МНУ и замысловато выматерился: - Парни, эти чурбаны пустили вперед беженцев. За ними бронемашины и пехота.

– И что делать будем, командир?
– Ольховский поправил прицел на гранатомете, Рынник скатился в глубокий окоп и мелко дрожал. Отделенный мрачно смотрел перед собой: - Что, что? Приказ выполнять.

– Будем стрелять по женщинам и детям?

– Они уже заражены - вступил в разговор Михаил - Так что лучше думайте о своих.

Сидящие внизу бойцы переглянулись, они очень надеялись, что Соловьев прав. Хотя все равно, чувствовали себя они как последние сволочи.

Бывалов прислушался к команде, отданной ему по рации и прикрикнул: Всем по местам! Отразить атаку противника, огонь вести до полного уничтожения. Рынник, координаты для арты, работать будут только два орудия, остальные пока заняты - отделенный еще раз оглядел бойцов и уже гораздо тише произнес - Братцы, отступать нам некуда, так что работайте.

Бойцы поредевшего отделения разбежались по заранее приготовленным позициям. С подкреплением подвезли кое-какие строительные конструкции, и батальонные инженеры быстро укрепили бетоном и железом огневые точки взводов и отделений. Заодно привезли горячее питание и новые сухпайки. Соловьев еще раз проверил пулемет, устроил удобнее банки с лентами и сразу вскрыл пару цинков. Как их заряжать он уже успел показать присланному второму номеру, пожилому дядьке Никите Ивановичу. Тот служил в армии давно, но кое-что помнил. Это он посоветовал укрепить их точку дополнительно мешками с землей. Хоть какая то, но защита от пуль. Земля тут вперемешку с камнями.

– Ну что Иванович - Михаил сел поудобнее - Следи за флангами, не высовывайся, для этого у тебя кабельный оптический щуп есть. Гранаты приготовил?

– А то, как же!
– коренастый мужчина жевал плитку темного шоколада. На вид спокоен, но все-таки первый бой, он самые мерзкий. Это когда от страха голова ни хрена не соображает, а мощный удар адреналина мешает прицеливаться, руки просто ходят ходуном, ноги предательски подрагивают. Только вбитые уже в подсознание рефлексы и выучка помогают кое-как держать себя в руках и делать дело. Во втором и третьем бою уже легче, начинаешь немного соображать и действуешь более правильно. Но ведь до них надо еще дожить? Соловьев прильнул к МНУ, скоро колыхающаяся толпа будет уже на линии огня. Он перевел прицел в оптический режим и установил кратность, затем поставил пулемета на сошки и высунул в одну из узких амбразур. С той стороны расчет прикрывали стальные листы и бетонные чушки.

– Господи! Да там же их бабы!

– Иваныч, не мельтеши - Михаил пристроился удобнее - Посмотри на лица, это явно чума. Пехота вообще в масках идет.

– Точно! Неужели они думают, что это сработает?

– Не знаю - Соловьев глубоко вздохнул, получил по гарнитуре команду и нажал на спусковую скобу. Пулемет привычно дернулся, выплюнув короткую очередь. Было очень жутко стрелять по толпе мирных, видя в пятикратный прицел их лица, скорченные в гримасах. Ужас, понимание неизбежности, страх смерти, боль и отчаяние. Михаилу казалось, что это стреляет не он, а какое-то чужеродное тело с отблесками его сознания.

– Ленту!
– открыть ствольную коробку, поставить правильно, без перекосов ленту, закрыть коробку, дернуть рукоять перезаряжания и снова к прицелу. Толпа отчаявшихся людей поредела, большая их часть кинулась обратно, где бедолаг также встречали огнем. Соловьев отметил, что в той стороне появились высокие султаны разрывов от самоходных орудий. Уже начала чадить взорванная вражеская техника, посреди тел и метающихся беженцев появились грязно-желтые тела чужих пехотинцев. Они отчаянно перли вперед. Оставшиеся бронетранспортеры и машины пехоты открыли шквальный огонь по линии обороны. Где-то рядом вскрикнул от боли боец, по брустверу с той стороны застучали пули, разрывались снаряды от автоматических пушек, в воздух полетели осколки от бетонных укреплений, громко звенело от попаданий железо.